Генерал для попаданки (СИ) - Карагина Юлия

Глядя на Немировского, Саша была довольна, что так, а не иначе поступает. Организация от нее ожидает вовсе не этого, но пусть знает, что ее воле она может не подчиниться.

Немировский молчал и только, держа ее руку в своей, переводил взгляд с руки на ее лицо, а потом стал целовать внутреннюю сторону ее ладони. Саша высвободила руку и попросила тихо:

— Не надо, Дмитрий Алексеевич. Будьте серьезны. Не отвлекайтесь.

Он засмеялся. И неожиданно обеими ладонями обхватил ее лицо и наклонился к губам. Нежно тронул их своими губами, потом тесно прижался к ним и, застонав чуть слышно, стал бурно целовать. Анна тоже охнула, когда он раздвинул ей губы и еще сильнее вжался, полностью закрыв ей рот. В обоюдном порыве они обнялись, его руки обхватили ее плечи, а потом спину. Она тоже прижалась к его телу, и ее руки обнимали его широкую спину.

На мгновение оторвавшись от ее рта, он прошептал:

— Пусть будет так, как ты хочешь.

И снова целовал, целовал шею, потом снова губы. Так они стояли и между поцелуями нежно шептали друг другу:

— Помнишь, как ты в дороге обнимала меня, раненого… что-то тихо, ласково говорила или пела, думала, что я сплю.

— Я многое помню… Помню, как вы говорили мне «дорогая». Вот и сейчас…

— Не так уж много было у нас таких минут…

Снова и снова они целовались, не могли оторваться друг от друга. Они не видели, что в дверь вошла Аврора и замерла, глядя на них, целующихся.

А Немировский продолжал тихо говорить:

— Анна, душа моя… А что сейчас между нами происходит? Разве это не есть настоящая помолвка?

Эти слова ее рассердили, и она попыталась освободиться от его объятий.

— Дмитрий Алексеевич, не надо шутить. Вы уже согласились, что нам надо дать друг другу свободу.

Немировский не дал ей отстраниться и воскликнул:

— Что?! Тебе нужна свобода от меня?

— Да! И вам нужна.

При этих словах он вздохнул и, прижав ее к своей груди, замолчал. Только слегка прикасался губами к ее виску, волосам, ко лбу. А она, закрыв глаза, вдыхала запах его шеи, бритых щек и готова была заплакать — так ей было хорошо от прикосновений его губ. А ее губы просто горели…

Не заметили и то, как Аврора тихонько вышла, неслышно прикрыв дверь.

Во время праздничного обеда сидели друг от друга далеко, с разных краев стола. Хотя Саша старалась поменьше глядеть в его сторону, туда, где он сидел по левую руку от княгини, но голова сама собой поворачивалась, чтобы видеть, как Немировский разговаривает, как медленно орудует ножом и вилкой. Встретились глазами, и Сашино сердце застучало сильнее, а в груди сделалось больно от волнения.

После праздничных тостов, произнесенных княгиней и молодым князем, сидевшим по правую руку от матери, всех ожидала новость, которую озвучил Владимир. Он вновь встал с бокалом в руках и торжественно произнес:

— Накануне Рождества случилось важное событие, о котором никто из присутствующих еще не знает, но которому мы все должны порадоваться. Дивизия Дмитрия, которую он сформировал, обучил, во время смотра с присутствием государя проявила себя доблестно. Мы должны поздравить Дмитрия — ему присвоено звание генерал-майора.

Все зашумели, смеясь, закричали поздравления, Базиль завопил, Аврора раньше других подбежала к Немировскому и расцеловала его в обе щеки. Княгиня по-матерински со слезами на глазах обняла новоиспеченного генерала. А Николя вскричал:

— Неправда, что не все знают! Я знаю! Я уже поздравил Дмитрия.

Одна Саша продолжала сидеть на своем месте и, наблюдая картину всеобщего восторга, радостно глядела на смущенного Немировского.

Глава 17

Долго не могли успокоиться. Княгиня сожалела: «Но почему мы не узнали вчера? Почему на балу не объявили эту новость?»

Неожиданно доктор Николай Семенович заметил Сашино молчание и спросил:

— Анна, почему ты не поздравляешь жениха?

За столом все примолкли. Пришлось Саше встать и, волнуясь, тихо произнести:

— Надо выпить за генерала Немировского. Я тоже рада за вас, Дмитрий Алексеевич.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Выпили. Виновник благодарил за теплые поздравления.

Базиль спросил, кто из командования объявил ему новое звание. И с еще большим ликованием все услышали, что на торжественном приеме у Барклая, военного министра, сам государь пожал Немировскому руку и надел новые погоны.

К концу обеда, когда уже привыкли к услышанной новости, Владимир объявил, что с тостами и поздравлениями покончено и что сейчас Дмитрий Алексеевич хочет сказать нечто важное. Саша замерла, а Немировский встал и заговорил:

— Друзья, я хочу не только от себя, но и от Анны объявить о решении, которое мы приняли сегодня. — Все головы повернулись к Саше, а потом обратно, на замолчавшего Немировского. Было видно, что ему трудно давались слова. — Мы оба хотим сообщить всем, что с сегодняшнего дня мы разрываем нашу помолвку и более не являемся женихом и невестой.

Наступила тишина. Все были озадачены и изумлены. В тишине мужской голос, отрывистый и серьезный, был особенно привлекательным. Саша, опустив голову, слушала, как он дальше объясняет причины их решения.

— Мы поняли, что за прошедшее после помолвки время нам удалось выяснить, что мы думаем… и что чувствуем. Поскольку видимся мы очень редко и отвыкли друг от друга, то лучше будет, ежели каждый из нас отпустит другого и пойдет своим путем.

Эта новость потрясла всех еще больше, чем предыдущая. В тишине раздался сердитый голос княгини.

— Что я слышу?! Что я сейчас услыхала?! Может быть, и Анна объяснит? — На возражение генерала, что он все сказал за обоих, она не обращала внимания. Ее глаза гневно смотрели на Сашу. — Объяснись и ты, Анна! Мне, братьям, сестре!

Тут был вынужден вмешаться Владимир.

— Мама, это дело касается только двоих — Дмитрия и Анны. Мы должны принять их решение. Что до меня, то я знал об этом. Они оба мне доверились, и я принял их объяснение.

Но княгиня продолжала вопросительно смотреть на Сашу. А она, пока медленно поднималась со стула, мучительно думала, что же она может сказать всем глядящим на нее, даже Немировскому и Владимиру. Ведь о самых важных причинах, которые повлияли на то, чтобы уговорить согласиться с разрывом помолвки не знали даже они. О фиктивности помолвки они оба знали, но не знали о ее, Сашином, секрете и о сношениях с Организацией, которая помыкала ею, несчастной попаданкой, потому что обещала исполнить ее просьбу. И еще: ей все равно надо возвращаться к своей прежней жизни, а значит, покинуть этих людей, и главное — расстаться с мужчиной своей мечты. Эти мысли промелькнули и моментально исчезли, когда она заговорила, страдая от того, что нужно будет (в который раз!) лгать и изворачиваться:

— Дорогие мои родные, Дмитрий Алексеевич назвал главную причину, почему мы расторгаем помолвку. Хочу добавить к этому… и попросить вас не удивляться, что отказываюсь от нее… Да, от такого завидного жениха не отказываются. Именно это-то меня всегда смущало. Не кажусь я себе достойной его. Вот главная причина. А то, что генерал понял меня и пошел навстречу, за это я ему благодарна.

— Означает ли, что ты и есть главная виновница расторжения помолвки? — грозно продолжала отчитывать ее княгиня.

Саша молча кивнула. Княгиня не отставала:

— Ведь ты должна понимать, что своим поведением, своим объяснением сейчас… что ты ставишь в сомнительное положение Дмитрия. Мне стыдно за тебя.

Княгиня встала с оскорбленным видом и как ни в чем ни бывало заговорила о предстоящих танцах, о музыкантах, которые уже приглашены и ждут в гостиной. Встали из-за стола и остальные.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Саша взглянула на Немировского. Поняла, что он был раздосадован и сердит. Разговаривал с Владимиром и демонстративно не смотрел в ее сторону. Ее тронул за локоть Николя.

— Анна, не расстраивайтесь. Здесь все свои. Осудят или посочувствуют — не все ли равно… А если генерал рассердился на тебя, пойди — извинись. Вы же хотите остаться друзьями, не так ли?