«Ленинградское дело». Вся правда о самом тайном процессе Сталина - Владимир Дмитриевич Кузнечевский

Так, известный советский писатель Даниил Гранин в год своего 95-летия выпустил в 2013 году в свет книгу своих дневниковых записей под симптоматическим названием «Всё было не совсем так», где оставил таинственную фразу, смысл которой в силу каких-то только ему известных причин раскрывать не стал. «Так называемое «Ленинградское дело», — пишет он, — самое для меня непонятное. Все осужденные были яркими сталинистами. Никто из них никогда не проявлял оппозиционных настроений. И в мыслях такого не было. Все они были сталинскими выдвиженцами. Считается, что «Ленинградское дело» было затеяно Маленковым и Берией в борьбе за власть. Вероятно, так оно и было. Документов нет, всё уничтожено Маленковым… Меня же «дело» коснулось, пересекло мою жизнь. Осколок просвистел рядом. Не то слово: так рядом, что опалил, контузил и надолго…Никаких ясных обвинений («ленинградцам») не предъявлялось. В печати ничего вообще о «раскрытии заговора», о вине и о преступлениях участников не сообщалось. Всё творилось безмолвно…»[63]

Что касается утверждения, что «ленинградцы» были «сталинскими выдвиженцами», Д. Гранин, ошибается: как уже показано выше, все они до единого, были на самом-то деле выдвиженцами Андрея Александровича Жданова, подлинную (сугубо позитивную для России) колоссальную роль которого в истории нашей страны в 1930-е и 1940-е годы, да и в «Ленинградском деле», российская общественность до сегодняшнего дня даже близко не смогла по достоинству оценить[64].

Неверно и то, что «документов нет, всё уничтожено Маленковым». Уничтожено, но не всё.

А вот почему «Ленинградское дело» столь сильно напугало Даниила Гранина, что он и в 2013 году не решился сказать, в чем же именно оно, как он выразился, «опалило и контузило его надолго», писатель оставляет за пределами своей книжки. Догадываться можно. Но только догадываться.

Между тем в отношении таинственности этого «Дела» Гранин прав. Во-первых, документов об этом «Деле» в государственных архивах действительно осталось мало, но и те, что есть, до сих пор открыты не все, хотя со дня безжалостной расправы над «ленинградцами» прошло уже около 70 лет (в частности, исследователям до сих пор недоступны протоколы допросов братьев Вознесенских и других фигурантов, непонятно, что происходит с архивным делом министра госбезопасности В. Абакумова, и т. д.). Работники государственных архивов в ответ на мой вопрос, почему для исследователей открыта только часть документов по этому «Делу» и когда будет окончательно с них снят гриф закрытости, на второй вопрос отвечают: не раньше, чем через 20–25 лет. А на первый просто молча разводят руками.

Да, свидетелей и участников «Ленинградского дела» давно уже не осталось. Практически нет уже и тех, кто мог бы хотя бы косвенно рассказать об этом событии. Через три года после смерти Сталина под хрущевским нажимом были расстреляны и те, кто непосредственно осуществлял следственные действия в отношении «ленинградцев» (В. Абакумов и подчиненные ему следователи). Крайне любопытно то, что в последние годы в архивах открыты протоколы допросов следователей, имевших отношение к «Ленинградскому делу», но эти следователи, расстрелянные в 1953–1954 годах, подробно рассказывая о преступлениях Берии и Абакумова по отношению к партийным и военным деятелям, словно воды в рот набрали в отношении допросов «ленинградцев». Так и ушли на тот свет, унеся с собой эту информацию. Впрочем, это моё утверждение не совсем точно. Протоколы допросов «ленинградцев» всё же существуют, но руководство архивов не торопится давать историкам разрешение на знакомство с ними. На сегодняшний день единственным человеком, которому было разрешено прочитать эти протоколы допросов в читальном зале КГБ СССР, остается освобожденный в декабре 1953 года из лагеря Л.А. Вознесенский, сын расстрелянного в 1950 году министра просвещения РСФСР Александра Алексеевича Вознесенского. В неоднократных личных беседах с автором настоящей книги Лев Александрович рассказал, в частности, и о том, что после смерти Сталина Г.М. Маленков действительно изъял из «Ленинградского дела» десятки страниц архивного хранения в целях сокрытия своего личного участия в организации этого «Дела» (имеются и личные свидетельства помощников Маленкова на этот счёт).

Но начать эту историю, по-видимому, нужно с мотивов её возникновения

Мотивы репрессий и подлинные их авторы

Как уже говорилось выше, с годами внимание историков и публицистов к «Ленинградскому делу» растет, в особенности со стороны этнически русских историков. Последнее объяснимо. Первый биограф А.А. Жданова, уроженец Московской области Алексей Волынец, в частности, объясняет это тем, что в целом речь вообще-то идет о росте «самосознания русского народа», подчеркивая, что А.А. Жданов в этом плане «являлся последним концептуальным национальным идеологом русского государства»[65].

Наверное, так оно и было. Великая Отечественная война резко всколыхнула рост самосознания русского народа. Во многом этому способствовал и сам вождь. Если в своей речи 3 июля 1941 года он, в великой растерянности от обрушившейся на страну катастрофы, по привычке использовал исключительно большевистские идеологические штампы и, подобно заезженной пластинке, говорил о том, что враг «ставит своей целью восстановление власти помещиков, восстановление царизма», что речь идет о защите «советскими людьми» «Советского государства», что храбрость и отвага являются «основными качествами советских людей», то в речи 6 ноября, когда враг уже стоял в 14 километрах от столицы, Сталин отбросил прочь всю эту словесную пропагандистскую шелуху и прямо сказал, что речь идет о защите от порабощения «великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова». А на Красной площади 7 ноября перед уходящими на фронт войсками Красной Армии уже напрямую обратился к военной исторической памяти русского народа и произнес: «Пусть вдохновляет вас в этой войне образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!» Добавив, правда, и то, без чего обойтись не смог: «Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!»

Колоссальным самопожертвованием ответили на этот призыв русские, украинцы и белорусы, а вместе с ними и представители всех других народов, населявших Страну Советов.

Так было в войну. Но не так стало к 1949 году. Из текста второй главы видно, что отношение вождя к «русскому вопросу» после войны поменялось радикально, Генсек вновь вернулся к реанимации ценностей Октября 17-го. Правда, здесь следует оговориться: у него поменялось отношение к «русскому вопросу», но не к русскому народу, к русской нации. Русский народ ему по-прежнему остался необходим, поскольку без него невозможно было осуществлять главную цель — укрепление созданного Сталиным политического режима и через русский народ