«Ленинградское дело». Вся правда о самом тайном процессе Сталина - Владимир Дмитриевич Кузнечевский

должны были со временем стать полностью бесплатными. Кроме того, имелось в виду «предоставить каждому гражданину возможность пользоваться легковым автомобильным транспортом».

На первый взгляд, всё это выглядит какой-то утопией, фантастическими мечтами, а ведь этот документ писали не журналисты и философы, а работники Госплана СССР!

Между тем не такая уж это утопия. Как теперь, спустя почти 70 лет после расстрела «ленинградцев», выясняется, Жданов, Вознесенский, Кузнецов и их сторонники в 1947–1948 годах гениально уловили общемировую тенденцию формирования цивилизованного социального государства. Проявилась эта тенденция, например, в том, что в 2015 году швейцарское правительство, а вслед за ним и парламентарии, выступили с инициативой ежемесячно выплачивать своим гражданам (всем и каждому!) по 2500 франков (2250 евро), отменив при этом донельзя запутанную систему социальных льгот. 125 тысяч швейцарских граждан эту инициативу поддержали и федеральное правительство приняло решение 5 июня 2016 года провести по этому поводу всенародный референдум.

Казалось бы, швейцарцы, как говорят у нас, что называется, «с жиру бесятся». Ан нет. Эта идея набирает все большую популярность и в других странах — в Финляндии, Нидерландах, Норвегии, Канаде, Швеции, Дании, Исландии. Мнения экспертов по оценке такого шага разнятся, но тенденция набирает все большую популярность. Дело в том, что правительства развитых в экономическом отношении стран, идущих по пути построения социального государства, во все большей степени запутываются в чрезвычайно расширенной, разветвленной сетке социальных выплат и льгот и постепенно приходят к выводу, что экономичнее выплачивать определенные суммы в виде гарантированных ежемесячных выплат, проще в организационном отношении и с точки зрения сокращения государственного бюрократического чиновничьего аппарата.

Разумеется, «просвещенная» Европа и знать не знала, что за 60 лет до её нынешних поисков наиболее эффективных форм в построении социального государства в концептуальном плане эти поиски уже шли в России. Об этом незнании тщательно позаботился Генеральный секретарь ЦК партии большевиков Иосиф Сталин, расстреляв авторов этих идей и глубоко в архивы запрятав их наработки.

Вот только самого-то Сталина в истории с «ленинградцами» интересовало совершенно иное, а именно, выражаясь современным политическим словарем — какой политический дискурс будет в большей степени способствовать (если не сказать больше — гарантировать) укреплению созданного им, Сталиным, политического режима — национальный — с опорой на русский народ — или советский, при котором четверть населения СССР в составе союзных республик как жила 30 лет за счет создаваемого на территории РСФСР прибавочного продукта и интеллектуального потенциала, так и будет продолжать это делать. Если же сказать совсем кратко, то более всего вождя заботила (и волновала) одна мысль, которая, по мере нарастания грозных признаков инфаркта и инсульта после 1946 года, всё больше занимала его мозги — останется ли после его ухода в мир иной существовать главное детище Ленина и Сталина — Советский Союз.

Поэтому Сталина пугали не только настроения у «ждановцев», но и глубина и настойчивость в проявлении этих настроений.

Жданов ведь открыто записал в проекте новой партийной Программы: «Особо выдающуюся роль в семье советских народов играл и играет великий русский народ… [который] по праву занимает руководящее положение в советском содружестве наций…Русский рабочий класс и русское крестьянство под руководством ВКП(б) дали всем народам мира образцы борьбы за освобождение человека от эксплуатации, за победу социалистического строя, за полное раскрепощение ранее угнетенных национальностей».

В развитие и углубление этой мысли в проекте Программы подчёркивалась и особая роль русской культуры, как самой передовой из культур составляющих СССР народов — в ждановской формулировке это звучало так: «ВКП(б) будет всячески поощрять изучение русской культуры и русского языка всеми народами СССР». По сути, такая формулировка не только официально закрепляла ведущее и центральное значение русской нации в СССР, но и провозглашала для неё почти мессианскую роль в мире. Сталин в 1947 году уже даже слышать не хотел таких формул и потому на полях этого черновика поставил отметку: «В мой архив». По-видимому, в голове Сталина все эти моменты накапливались, а результатом стало то, что в конечном итоге вождь отклонил все наработанные «группой» Жданова подготовительные материалы к созыву XIX съезда ВКП(б) в 1947 году, отправил их в архив, а потом отказался и от самой идеи созыва партийного съезда, согласившись на его проведение уже после расправы с «ленинградцами» в 1952 году.

Собственно говоря, именно с категорического отклонения вождем материалов по подготовке к XIX съезду партии у Сталина и обозначилось угасание интереса к русской теме. Интересы вождя и его заместителя по Секретариату ЦК стали все больше расходиться по разные стороны выстраиваемой Сталиным идеологической баррикады. Вождь, авторитет которого в этот промежуток времени становился абсолютным, все больше склонялся к тому, что в строительстве социалистического общества в СССР на первое место следует выдвигать не русский национальный фактор, а советский.

В этот исторический для нашей страны момент имело место ещё одно событие, которое тоже оказало на Сталина определенное воздействие и, похоже, укрепило его в том, что с «ленинградцами» нужно повести борьбу на отторжение.

В высшем руководстве страны существовала группа людей, которая придерживалась иных взглядов на прогнозное развитие СССР. Эта группа опиралась на сталинский тезис о том, что СССР, существуя во враждебном окружении империалистических государств, должен первостепенное внимание уделять не немедленному улучшению жизни населения, а росту расходов на оборонные нужды, и в том числе на производство ядерной составляющей. Решать одновременно две такие крупные задачи, как оборона и социальные проблемы, СССР не в состоянии, считали они. А потому повышение жизненного уровня людей должно быть принесено в жертву резкому наращиванию оборонных расходов и экономической поддержке стран Восточной Европы, которые следует держать под жестким контролем Москвы.

Во главе этой второй группы стояли Маленков и Берия. Оба были вхожи к Сталину и оба стремились торпедировать многие инициативы Жданова и Н. Вознесенского по развитию социальной сферы.

Но тут совершенно неожиданно против позиций Берии, Маленкова и Сталина, и на стороне «ленинградцев» автономно и самостоятельно выступил, крупнейший ученый-международник, заслуженно пользующийся большим авторитетом не только в СССР, но и за рубежом, Евгений Самуилович Варга.

Академик Евгений Варга (1879–1964), будучи директором созданного им Института мирового хозяйства и мировой политики АН СССР, занимал должность академика-секретаря Отделения экономики и права АН СССР, был главным редактором целого ряда ведущих научных журналов («Мировое хозяйство и мировая политика» и др.), был экспертом советской делегации на Ялтинской и Потсдамской конференциях в 1945 году.

В 1928 году он удачно предсказал начало «Великой депрессии» в США, а в 1932-м, когда все советские аналитики убеждали Генсека в том, что капитализм вследствие этой депрессии заканчивает своё историческое существование, Варга