Не для печати! - Сью Уэлфер

— Я видеть вас. Вчера, я вас видеть.

Лиз кивнула, приободряя девочку:

— Я видела, видела вас вчера. — И удивленно спросила: — Вы меня видели? Где вы меня видели?

Девушка улыбнулась.

— О да. Я видеть вас в… в… — она поморщилась, видимо, надеясь, что отчаянные гримасы помогут ей вспомнить нужное слово.

Молодой человек, сидевший рядом с ней, предложил:

— Она видеть вас в центре, в пабе. Она всегда в пабе. Она все видит.

Раздался взрыв хохота. Девушка кокетливо шлепнула обидчика и стала рыться в сумочке.

— Нет, не в пабе. Вот, здесь я вас видела. Это же вы, ми-и-з Лиз Чэпмен?

Девушка развернула потрепанный экземпляр «Санди Ньюс» на странице рецензий.

— Я видела его работы в Норвиче. Наш учитель по дизайну, мистер Джонс, водил нас на экскурсию на прошлой неделе. Я покупала много открыток. Вы знакомы с этим очень известным человеком Джеком Сандфи? Ми-и-з Чэпмен? Он очень красивый, да? Наверное, вы очень хороший писатель.

Лиз почувствовала, как по телу разливается приятное тепло; она вовсе не собиралась разубеждать девушку в том, что Джек Сандфи — замечательный человек. Она выждала несколько секунд, чтобы студенты усвоили слова и информацию.

— Мой — я тоже есть хороший писатель, — произнес молодой инженер, закончив вытирать доску. Он принял мужественную позу, посмотрев на Лиз большими выразительными карими глазами, а затем повернувшись к классу. — Много любовный стих я написал. Моя любовь очень страстный, очень дикий. Животный, — он снова повернулся к Лиз. — Но как написать целый книга? Я очень хочу знать, как делать это.

Лиз отвела взгляд, избегая смотреть в его глаза, полные откровенного, горячего желания, и постучала по учебнику на столе.

— Вообще-то сегодня я хотела объяснить, как купить билет на электричку, но, если останется время, мы можем поговорить о том, как пишут книги. Согласны?

В мастерской за монастырским домом звонил телефон, но Джек Сандфи даже не пошевелился, чтобы снять трубку. Он удобно устроился в потрепанном шезлонге, сложил руки за головой, закрыл глаза, поднял ноги и положил на лицо газету, чтобы солнце не светило в глаза. У него не было ни малейшего желания двигаться с места.

— Это вас, — произнес голос откуда-то сверху. Это была блондинка: ее австралийский гнусавый говор ни с чем не спутаешь. Она стояла так близко, что Джек чувствовал горячий и неприятный запах ее потного тела.

Он не ответил.

— Вы слышите? Вас к телефону. Вставай, ленивый ублюдок.

Его вигвам из газеты недовольно зашуршал.

Джек заворчал.

— Что, меня? Меня, ты уверена? Кто это?

— Ради бога, поднимайтесь. Парень какой-то, вроде друг ваш, Артуро, — не унималась блондинка.

Вздохнув, Джек протянул руку из-под газеты.

— Джек, это ты? — голос был слабым и отдавался странным эхом — может быть, потому, что он говорил из-под газеты.

— Нет, Артуро. Это мой долбаный автоответчик. Надеюсь, у тебя хорошие новости. Еще даже обед не готов.

На другом конце помолчали, а потом Артуро произнес:

— Прошу, не напоминай. Воспоминание о нашей трапезе в монастырском доме надолго впечаталось в мою сетчатку. Ну да ладно, теперь о приятном: когда я вернулся домой вчера вечером, на автоответчике было несколько сообщений о твоей веселой романтической истории во вчерашних газетах. Есть очень хорошее предложение от «Чао»…

— «Чао»? Это еще что?

— Брось, Джек, даже ты наверняка видел. Это журнал. Большой популярный глянцевый журнал. Стиль жизни богатых и знаменитых — королевской семьи, рок-звезд, всяких там футболистов. Судя по всему, они мечтают написать о тебе статью.

— Неужели? И с какой стати я теперь вхожу в круг избранных?

Артуро кашлянул.

— Ну, согласно моей интерпретации, ты — культовая богемная фигура, маленький островок хорошего вкуса в бездонной выгребной яме, полной бесполезного дерьма. Только прошу, не зазнавайся. Тем не менее если ты согласишься продать свою душу и несколько художественных снимков монастырского дома, сделанных штатным стилистом Джулианом, то Мария Ладлоу, королева-пчелка «Чао», торжественно обещала положить несколько тысяч гиней в твой теплый пухленький маленький кулачок.

Джек уже хотел было отказаться, но, услышав о тысячах гиней, почувствовал, как в нем пробуждается интерес и он приходит в сознание.

— Несколько тысяч. Ты сказал — несколько тысяч?

— Да, и это еще не самое лучшее. Нам звонила Делия Харгрейвз, та наглая коротышка из «Англии».

— С телевидения?

— Вот именно. Помню, мы встречались с ней на каком-то мероприятии по поводу возрождения искусства провинциальной Восточной Англии. По-моему, это был пикник… — В трубке воцарилась тишина и гулкое эхо: Артуро вспоминал имена, даты и место. Но Джеку не терпелось снова вернуться к разговору.

— И?

Артуро хмыкнул и потерял нить размышлений.

— И они сказали, что хотели бы сделать репортаж с твоим участием для какой-то региональной программы под названием «Вокруг искусства». По-моему, она выходит в среду вечером. Может, видел?

Джек посомневался всего несколько секунд.

— Не помню, есть ли у нас телевизор. Но предложение звучит многообещающе. Ты сказал, несколько тысяч? И когда мы их получим?

— Понятия не имею, наверное, после публикации. Я могу узнать, если ты уверен, что хочешь продать душу дьяволу за пару золотых слитков.

Джек засмеялся:

— А кто еще ее купит? — сказав это, он заворочался под своей газетой и осторожно сел. И первое, что попалось ему на глаза, была копия статьи Лиз Чэпмен, пришпиленная к доске для заметок. Похоже, он обязан поблагодарить ее. Джек потер глаза, пытаясь навести фокус. Какой-то шутник пририсовал к его фотографии рога и хвост. Очень смешно.

Шезлонг стоял у стола, стол — под окном, а телефон — на подоконнике. На столе, огромном уродливом металлическом сооружении серого цвета, громоздились грязные чашки, поломанный чайник, пакеты молока, полпачки размокшего сахара, газеты, альбом для набросков, ручка и кисточки. Краски были слишком яркими для больного мозга Джека.

Блондинка варила кофе. Он и не думал на нее таращиться, но что-то привлекло его внимание, и он рассеянно и тупо смотрел на нее, пока она не подмигнула ему и не завертела круглой попкой.

Джек поморщился и отвел глаза.

— А эти придурки с телевидения, сколько они готовы заплатить?

— Они вообще ничего не платят, старик, ни гроша. Но лучшей рекламы не придумаешь, поверь мне.

Любопытство Джека стало угасать. Артуро продолжать говорить, а Джек начал перечитывать заголовки статьи в «Санди Ньюс». Каждый раз статья заставляла его чувствовать себя важным и щедрым человеком. Надо раздобыть нормальный экземпляр газеты для подшивки. Без рожек и хвоста. Артуро все еще бубнил что-то о телевидении и рекламе.