Звезда моей души - Татьяна Устименко

В пику королевской политике умалчивания, вовсю насаждаемой в Лаганахаре, я сумела прочитать Книгу Преданий и посему узнала многое из того, о чем совсем не полагалось знать. С болью в душе я рассматривала теперь дивное творение эльфийских зодчих, заваленное грудами вонючих, гниющих отбросов. Я видела засоренные, давно пересохшие фонтаны Блентайра, растрескавшиеся стены домов и криво залатанные крыши. Медные, некогда до блеска начищенные флюгеры обезображены пятнами зеленой плесени; статуи, утратившие носы и пальцы рук, выглядели уродливее, чем зараженные проказой люди, а многолетние потоки птичьего помета неряшливо свисали с козырьков крыш.

Неосмотрительно отобрав у эльфов прекрасный Блентайр, алчные смертные явно откусили слишком большой кусок королевского пирога, пришедшийся им не по зубам. Загаженный город медленно погибал от человеческого безразличия и попустительства, а надвигающаяся на его стены Пустошь должна была всего лишь довершить начатое людьми злодейство. И в этом тоже угадывалась некая высшая справедливость: отнятый у эльфов город в итоге не достанется никому, уйдя в холодное небытие. Теперь нам предстояло полностью заплатить за грехи прошлого, некогда совершенные нашими глупыми предками.

К сожалению, тогда я еще не ведала всей истинной подоплеки межрасовой войны, положившей конец счастливой жизни Блентайра. А вступая на нелегкую стезю ученицы гильдии Чародеев, я даже и не подозревала о том, что вскоре мне предстоит узнать сокровенные тайны реальности, которые могут оказаться намного страшнее всех доселе услышанных или прочитанных сказок и легенд…

Человеческий разум способен на многое, но он тоже не является безграничным, отступая перед нерушимой силой времени и будучи не в силах остановить неумолимый бег мгновений. Время похоже на песок, безостановочно пересыпающийся в колбе бытия, опирающейся на подпорки из человеческого разума. Мы не властны заново придумать или исправить наше прошлое, ибо оно не зависит ни от чего и ни от кого. И точно так же мы не имеем возможности заранее узнать будущее, ибо ежесекундно выковываем звенья длинной цепи-жизни, питающейся нашими мыслями, словами и поступками. Но как бы там ни было, мы должны бережно хранить предания о прошлом, ведь только они и могут подсказать, каким станет наше ближайшее будущее, неотделимое от дней ушедших и возникающее как их закономерное продолжение. И только в этом состоит единственная минимальная власть над частицами времени, милостиво подаренная нам богами и природой.

Проходя через одну из площадей, мы с Джайлом обратили внимание на группку бездеятельно шляющихся ротозеев, собравшихся вокруг невысокого тощего мальчишки, облаченного в некогда роскошный, а ныне сильно потрепанный парчовый плащ, небрежно залатанный лоскутами из более дешевой ткани.

– Он не имеет ничего общего с членами какой-либо гильдии, – удивилась я, с отнюдь не праздным интересом рассматривая худое, бледное, но поразительно одухотворенное лицо сего совершенно не поддающегося классификации персонажа. – Раньше я никогда не встречала людей, похожих на этого мальчика.

– А чем конкретно он так сильно тебя зацепил? – с любопытством поинтересовался Джайлз, останавливаясь и присоединяясь к небольшой толпе. – Вроде бы человек как человек – ничего особенного.

Но в его глазах уже зажегся неяркий испытующий огонь, вызванный моей наблюдательностью и неуемной жаждой новых знаний.

– Нет, он точно не такой, как все. – Я негодующе мотнула головой, выражая протест. – В нем присутствует нечто возвышенное, выбивающееся за рамки обычной повседневной приземленности.

– Для скромной воспитанницы приюта ты проявляешь слишком зрелую проницательность и поразительно тонко чувствуешь людей, – с одобрением проговорил чародей, ласково погладив меня по плечу. – Ты начинаешь вызывать у меня огромное уважение, Йона.

Я смущенно покраснела:

– Так кем же все-таки является этот мальчик?

– Пилигримом и уличным бардом, – коротко пояснил Джайлз, шаря в кармане своей мантии и извлекая серебряную монету достоинством в один риель[4]. – Они не входят официально ни в одну из гильдий, просто свободно скитаются по Лаганахару и самостоятельно зарабатывают себе на хлеб. Пикантная особенность его судьбы заключается в том, что подобных мальчиков обычно кастрируют еще в раннем младенчестве, дабы избежать утраты красивого тонкого голоса.

– Кастрируют? – не поняла я.

– То, что мешает плясать плохому танцору, тем более не поможет хорошему певцу, – с ноткой презрения рассмеялся чародей, бросая монету мальчишке, ловко поймавшему ее прямо в полете. – Присмотрись к нему повнимательнее, и ты поймешь, что на самом деле он далеко не так молод, каким кажется на первый взгляд.

Желая лично удостовериться в правдивости слов мага, я шагнула ближе, остановившись как раз напротив певца. От этих движений мой капюшон немного сдвинулся назад, частично открыв уши и волосы. Я быстро поправила плащ, но мальчишка уже впился бдительным взглядом в неосторожно рассекреченные детали моей необычной внешности и потрясенно вскрикнул.

– Эль… – шокированно начал он, но тут его расширенные от возбуждения зрачки в упор встретились с моими сиреневыми глазами.

Певец тут же прикусил язык и замолчал, а я в свою очередь заметила широкие седые пряди, мелькающие среди его белокурых локонов, и паутинку из морщинок, предательски змеящуюся возле глаз. Бродячий певец оказался далеко не мальчишкой, хоть и умело пользовался своей обманчиво юной внешностью.

– Ты… – экзальтированно шептал он, не отводя от меня своего безумного взора. – Ты – Наследница! Я чувствую присутствие могучего крылатого зверя, слышу его рев, вижу оскал острых зубов… И он стоит у тебя за плечом…

– Мальчишка пророчествует! – возмущенно охнул какой-то дюжий мужлан в одежде метельщика.

– Скорее бредит, – ехидно поправил тощий целитель. – Возможно, он обкурился конопли.

– Сумасшедший! – боязливо взвизгнула какая-то женщина. – Гоните его в шею, чтобы он не накликал на нас беду!

– Да-да, гоните! – слаженно подхватила толпа.

– Не сметь! – Джайлз повелительно вскинул ладонь, мгновенно оборвав все негодующие вопли. – Разве вы не знаете, что все помешанные особо любимы судьбой, а через их уста пророчат сами боги? Кто посмеет обидеть избранника богов? Не ты ли? – Его палец обличающе указал на трусливо отшатнувшегося крепкого парня, подпоясанного кожаным фартуком мясника. – Или ты? – Он язвительно хмыкнул в сторону визгливой бабы, тут же молчком увильнувшей в сторону.