Звезда моей души - Татьяна Устименко

– Мужчина, который не умеет прощать женщине ее маленькие недостатки, никогда не насладится ее большими достоинствами, – мудро изрек юноша, двумя пальцами нежно приподняв подбородок лайил. – Ну же.

– Глупости, ничего я тебе не долж… – вновь непокорно зачастила Ребекка, но не успела закончить начатую фразу, ибо уставший от препирательств Беонир элементарно заткнул ей рот, умело прижавшись губами к прелестным устам, ярким и сочным, словно созревшая малина.

Их поцелуй стал очень долгим и страстным.

Я лукаво улыбалась, отойдя на пару шагов вперед, отвернувшись и не мешая их уединению.

Вырвавшись из объятий юноши, Ребекка наигранно сплюнула и вытерла губы рукавом. Но ее сияющие радостью глаза, а также счастливая улыбка, освещающая лицо Беонира, были слишком очевидным признаком, в полной мере раскрывающим глубину и искренность их взаимного чувства. Итак, я оказалась права – в сердцах этих заклятых врагов, изначально разделенных кровью, ненавистью и предательством, поселилась настоящая, большая, светлая любовь. Я мысленно вознесла проникновенную молитву, умоляя бога Шарро хранить и лелеять этот волшебный цветок, столь неожиданно расцветший среди тусклых будней нашего несчастного умирающего мира.

Пожалуй, до сих пор мне не очень-то везло. Я нажила массу проблем и приобрела кучу врагов. Я прошла через всего лишь одно испытание из семи уготованных, и оно далось мне ой как нелегко! Я страшно опасалась своего неопределенного будущего. Правда, при этом ничуть не сомневалась в том, что оно и само боится меня ничуть не меньше. Я считала себя никчемной неумехой и глупой неудачницей, пока еще не добившейся никаких успехов и не обретшей в жизни ничего ценного. Меня утешало одно: мысль о том, что неудачники – сами по себе чрезвычайно бесценные личности, ибо не имеют никакой цены.

И забери меня Тьма, но разве судьба могла хоть как-то опровергнуть столь веский довод?!

Эпилог

Рассвет еще только начинал разгораться в небе, а слабые отблески первых робких лучей Сола, с трудом пробивающихся через плотный занавес из темных облаков, едва освещали плавающие в сумраке городские улицы. Выбирая наиболее пустынные и грязные переулки, мы крадучись пробирались к домику Ребекки, мечтая насладиться заслуженным отдыхом. К счастью, этот отрезок своего сильно затянувшегося пути нам удалось преодолеть без дополнительных осложнений.

Я плохо запомнила, как мы перевалились через порог скромной хибарки, уже послужившей мне однажды спасительным приютом, и честно распределили спальные места. Мне опять досталась кровать, на которую я рухнула плашмя и уснула мгновенно – едва донеся голову до подушки. Без единого слова неудовольствия Ребекка любезно предоставила Беониру любимое кресло-качалку, некогда принадлежавшее ее ныне покойному деду.

Несколько минут воительница заботливо смотрела на своих мирно спящих гостей, а потом грустно вздохнула и, завернувшись в плащ, бесшумно выскользнула за дверь, мысленно проклиная всех мужчин в мире. Ну почти всех… М-да, жизнь – странная штука, иногда она подсовывает слишком экзотичное счастье. Какое? Ну вот, например, такое, которое редко моет ноги, не успело вовремя побриться, а сейчас заливисто храпит в твоем кресле…

Мне приснился странный сон. Он стал настолько ярким и отчетливым, что не стерся из памяти даже после моего пробуждения, повергнув меня в недоумение и испуг. В своем видении я бессильно распростерлась на дне плавно покачивающегося челна, выкованного из серебра и отданного на милость свободных морских волн. Все мое тело сковывало непонятное оцепенение, голова раскалывалась от чудовищной боли, а глаза застилал кровавый туман. Было настолько плохо, что, не имея сил кричать, я беззвучно умоляла судьбу о смерти, которая милосердно оборвала бы мои мучения.

По причине своего полуобморочного состояния я почти не обращала внимания на разгневанное море, яростно ударяющее в борта моей изящной верткой ладьи. Море категорически не принимало меня, то вздымая на самую вершину очередного пенного вала, то рывком погружая во впадину меж двух зеленоватых водяных бурунов, а затем глумливо вышвыривая обратно.

Я не испытывала страха, потому что те, кто отправил меня в это рискованное путешествие, дали клятвенное заверение: челн сам знает нужную дорогу, к тому же он непотопляем и создан не кем иным, как знаменитым кузнецом Турраном по прозвищу Певучая Наковальня. Не знаю отчего, но даже мимолетное упоминание сего благозвучного имени подействовало на меня умиротворяюще, а посему я безропотно позволила положить себя на дно хрупкого суденышка и отдалась на волю бушующих волн. Вот только я никак не могла вспомнить, кем же конкретно являлись эти ОНИ, действовавшие столь уверенно и целенаправленно. Куда и зачем я плыла? Этого мне не открыли…

Внезапно штормовой ветер стремительно перерос в настоящий ураган, а волны начали перехлестывать через борта челна, осыпая меня сотнями холодных брызг, похожих на злобные укусы. Огромный вал принял форму сложенной чашкой ладони, жадно сграбаставшей непотопляемое создание эльфийского мастера, и, мстительно рокоча, швырнул в сердцевину спирального водоворота, закручивающегося в неотвратимо-смертельный штопор. Челнок наклонился вправо, зачерпнул забортной воды и начал камнем погружаться на дно, увлекая меня в недра морских глубин. Я пронзительно вскрикнула…

И проснулась.

В книге использованы стихи автора.

Примечания

1

Сьерра – вежливое обращение к замужней даме; сьерр – к мужчине; сьеррина – к незамужней девице в Лаганахаре.

2

Акинак – короткий меч с широким мощным лезвием.

3

Солотвор – второй весенний месяц. Дата весеннего равноденствия – пятнадцатый день солотвора, знаменует середину весны.

4

Риель – денежная единица Лаганахара. Один серебряный риель равен ста медным арани. Десять серебряных риелей составляют один золотой.

5

Салладэ – презрительное, бранное слово, на эльфийском языке обозначающее «мерзкие людишки».