Атаман Платов - Владимир Лесин

Расстались до встречи за столом у императрицы-матери Марии Федоровны.

В это время Мария Федоровна совершала прогулку по городу. Естественно, не пешком — в карете. А когда вернулась, приняла в своем кабинете «господина генерал-лейтенанта Платова, который притом от ее величества и жалован к руке». Как долго продолжалась аудиенция и о чем говорили давние друзья, неизвестно. Глухие отзвуки таких редких свиданий вдовствующей императрицы и атамана можно найти в их переписке. Но о ней позднее.

После беседы Мария Федоровна провела Матвея Ивановича в ковровую комнату, где состоялся обед в достаточно узком кругу близких ко двору людей. Стол был сервирован на шестнадцать персон. С правой стороны от императрицы-матери сидела великая княжна Екатерина Павловна, с левой — Александр Павлович с женой Елизаветой Алексеевной. Атаман Платов оказался напротив высочайших особ, между шталмейстером Сергеем Ильичем Мухановым и обер-гофмейстером Ардалионом Александровичем Тарусковым.

Во все последующие дни до отъезда в армию Платов присутствовал на обедах в Зимнем дворце, общался с членами царской семьи, придворными, министрами, военными. За одним столом с ним сиживали Андрей Яковлевич Будберг, Александр Николаевич Голицын, Дмитрий Александрович Гурьев, Виктор Павлович Кочубей, Христофор Андреевич Ливен, Михаил Никитич Муравьев, Николай Николаевич Новосильцев, Сергей Петрович Румянцев, Александр Сергеевич Строганов, Николай Александрович Толстой, Адам Адамович Чарторыйский… Какие фамилии! Прямо-таки олицетворенная российская история. Со многими из них у Матвея Ивановича сложились добрые отношения, с некоторыми он состоял в переписке. Эти связи ограждали атамана от посягательств на его власть представителей различных донских кланов и высокомерных генералов, с которыми ему порой приходилось сталкиваться.

13 января в Зимнем дворце праздновали день рождения ее величества Елизаветы Алексеевны. Были поздравления, звучали тосты и музыка. Вечером все члены царской семьи и гости присутствовали в Эрмитажном театре на представлении оперы и балета.

14 января Платов в последний раз навестил Марию Федоровну и на следующий день покатил на запад. Позднее он написал ее величеству:

«Всемилостивейшая Государыня!

Благословлением Твоим, которым… удостоили меня при отъезде моем в 15 день генваря, поехал я за границу к армии в рассуждении нездоровья моего поспешно, прибыл накануне Прейсиш-Эйлауского достопамятного сражения…»

Выходит, Платов во время двухнедельного пребывания в столице действительно был болен и не оправился от хвори до самого отъезда. 26 января он прибыл в армию. А уже на следующий день принял участие в генеральной баталии, которая оказалась самой кровопролитной во всей тогдашней мировой истории войн. «Это была резня, а не битва», — скажет впоследствии о сражении при Прейсиш-Эйлау Наполеон.

В сражении при Прейсиш-Эйлау

В тот день, когда Платов прибыл в армию, на позицию предстоящего сражения пришла дивизия Д. С. Дохтурова, в Азовском мушкетерском полку которой служил некий прусский офицер, с немецкой педантичностью заносивший на страницы своего «журнала» события походной жизни. Вот что написал он 26 января:

«Начиная с Ионкендорфа, это первая свободная минута, которая дает мне возможность привести в порядок мой журнал. Тело и мысли от голода, холода и напряжения притупились так, что я едва располагаю силою и желанием все это написать. Армия не может перенести бóльших страданий, как те, которые испытала наша в последние дни.

Без преувеличения могу сказать, что каждая пройденная миля стоила армии тысячу человек, которые не видели неприятеля, а что испытывает арьергард в непрерывных боях! Неслыханно и непростительно, как идут дела. Наши генералы, по-видимому, стараются друг перед другом методически вести армию к уничтожению. Беспорядок и неустройство превосходят человеческое понятие. Беннигсен обыкновенно едет в своей карете впереди, и начальники дивизий следуют примеру своего главнокомандующего. Офицеры Генерального штаба и колонновожатые редко находятся на указанных местах… Последствием этого бывает то, что солдаты остаются с пустыми желудками и с промокшими сапогами должны выстаивать в снегу. Таким способом мы оставили по дороге много больных и умерших. Нужно обладать русским здоровьем и терпением, чтобы все это переносить…

Бедный солдат ползет, как привидение, и, опираясь на своего соседа, засыпает на ходу… Он обладает терпением, достойным подражания, которое превосходит всякую философию… Разве это не беспримерно, что такую армию, каковою была наша, могли привести в такое состояние?..

Армия стоит в боевом порядке, завтра решающий день. Ночь будет ужасна, жестоко холодно, невозможно согреться у огня».

В такое состояние русскую армию привели за четыре месяца войны впавший в маразм фельдмаршал М. Ф. Каменский и сменивший его генерал Л. Л. Беннигсен.

В ночь на 27 января 1807 года русские войска расположились на позиции предстоящего сражения. Главнокомандующий располагал армией в 70 тысяч человек.

Какими силами располагал Наполеон? По французским данным, он имел 70 тысяч штыков и сабель, по немецким — от 80 до 90 тысяч. Беннигсен довел счет до 100 тысяч. Преувеличил, конечно. Невелика корысть побить слабого противника.

Платов прибыл в армию за сутки до генерального сражения, когда войска уже были распределены между разными генералами. Это помешало Беннигсену вверить ему «команду, соответствующую его чину и военным дарованиям». Поэтому Матвей Иванович принял пока начальство над казаками, численность которых не превышала двух с половиной тысяч человек. Вместе с ними Платов активно участвовал в сражении 27 января 1807 года под прусским городом Прейсиш-Эйлау, что ныне называется Багратионовск.

Сражение продолжалось 12 часов. Опустившаяся на землю «очень темная ночь» прекратила кровопролитие. Пылали окрестные селения, освещая утомленные бойней войска. Горели костры по всей линии фронта. К ним шли, ковыляли, ползли толпы раненых…

Русские потеряли 12 тысяч убитыми и почти 8 тысяч ранеными; в числе последних было 70 офицеров и 9 генералов.

Еще бóльшие потери понесла французская армия: 30 тысяч убитыми, 12 тысяч ранеными и 916 пленными. Кроме того, Наполеон лишился 18 генералов; 6 из них нашли вечный покой в Восточной Пруссии.

В тот же вечер Л. Л. Беннигсен, не успев еще подсчитать потери, написал Александру I:

«Ваше Императорское Величество! Почитаю себя чрезвычайно счастливым, имея возможность донести… что армия, которую Вам благоугодно было вверить моему начальствованию, явилась снова победительницею…»