Сопряжение: Чернильный маг 4 - Эдуард Павлович Поляков

чего-то в мире. Не получилось. Баюн знал всë и, видимо соскучившись по «свободным ушам», охотно вещал, плавно перекатываясь из темы в тему. Я даже подумал о том, что неплохо бы нам в академию такого учителя «Истории магии», а не то бубнящее недоразумение по имени Николай Валерьевич.

Наконец Яга освободилась.

— Как дела, мальчики? — потрепав мои волосы, хихикнула Яга.

Я невольно залюбовался ею. Теперь Яга не излучала ауру материнской заботы. Всё так же на несколько лет старше, возрастом не больше Змеяды. Никогда не любил девушек, что называется «с опытом», но была в Яге какая-то изюминка.

— Да нормально, — поднимаясь на ноги, ответил я.

— Ты ко мне зачистил, — поправляя выпавшую прядку, улыбнулась Яга. — Пришёл в себя? Хорошо. А теперь за мной!

От её приказного тона я даже растерялся.

— Куда?

В ответ Яга закатила глаза.

— А ты думаешь, я просто так принимаю гостей и отпускаю их обратно? Нет, мальчик. Тебе придётся отработать. Я слышала ты хорошо рисуешь…

— Людишки! — махнув хвостом с какой-то болью, за нас — человеков, выдохнул кот.

— Иди, мышей лови, умник! — не осталась в долгу Яга.

Как оказалось, проводница между мирами не просто не удивлена нашей встречей, но и успела подготовиться. Буквально в сотне шагов нашлась лужайка, а на ней все предметы для рисования. Но какие-то старые, что ли. Колченогий мольберт, Пожелтевшая и очень плотная бумага, которая в нашем мире называлась бы картоном, стеклянные пузырьки с уже разведёнными красками, к ним кисть и тяжёлый карандаш.

— Свинцовый. Раньше использовали такие, — видя моё недоумение, подсказала хозяйка этого мира.

Я обернулся на её слова и… Растерялся, блин. И было отчего! За тот десяток секунд, во время которых я изучал рисовальные принадлежности, Яга, язык не поворачивался и называть её бабушкой, сбросила под ноги сарафан и, присев на траву, приготовилась к позированию.

— Что, Магнус, первый раз видишь сиськи? — хохотнула она.

— Да нет. Просто…

Вопрос с подковыркой не задел. Скорее сама ситуация выбивала землю из-под ног. Та, которую люди тысячелетиями почитали как богиню, вот так без стеснения предстала передо мной в неглиже. А ещё, совсем немного, но сердце заходилось от вида молодого тела. И плевать на то, что она богиня! С природой не поспоришь.

Слегка подрагивющими пальцами я взялся за карандаш и едва поднёс его к холсту, как девушка меня остановила.

— У меня одна просьба, — произнесла она. — Можешь изобразить меня без этого…

Под «этим» она подразумевала протез. И её тонкий пальчик с какой-то брезгливостью указал на инородную часть тела, а на щеках пробежала тень румянца.

Да ладно? Неужели богиня жизни и смерти в одном лице смущается?

Проглотив стеснение, я кивнул и, ещё раз окинул натурщицу взглядом, принялся за работу. Пролетел час, а может быть все десять. Не знаю. Здесь, за чертой жизни, но перед шагом от смерти не чувствовался ни голод, ни жажда. Первичное смущение растаяло ещё до того, как я закончил набросок. Несмотря на обнажённость богини, во время работы она стала для меня не притягательнее вазы. Как какой-нибудь экспонат. А заказанный ею рисунок — работа. Заказ. Не более.

— Вот и всё, — вытирая ветошью руки, произнёс я.

Работать маслом и кистями я не умел. Ну не давалась мне это, а потому и работа заняла существенно больше времени. Но несмотря на непривычный инструмент, получилось неплохо.

Яга подошла спустя мгновенье. Уже одетая и вновь обворожительная. А ещё я подсознательно заметил как её захватило нетерпение и взволнованность. Ей-богу, будто ей двенадцать и свободный художник какой-нибудь Анапы только что нарисовал её первый в жизни портрет!

— Вот я какая… — с каким-то придыханием произнесла она.

Клянусь, я чувствовал как громко колотится её сердце. Что сказать, мне, как творцу, это было приятно.

— Не нравится? — с улыбкой произнёс я.

— Боже. Да! Конечно! — совсем как сопливая девчонка взвизгнула она.

Взвизгнула и бросилась мне на шею. Каким-то отделениям своего сознания отметил, что одна её рука горячая, а другая напротив — мертвецки ледяная.

— Пожалуй назову этот портрет «Яга Пекраснейшая», — делая комплимент девушке и своей работе подмигнул я.

— А ты что, знаешь других девушек с именем «Яга», — хихикнула она, но я заметил, что комплимент, что называется, зашёл.

— Нет. Но мне не нужно сравнивать, чтобы понять красоту. Ну что, больше не потащишь меня на ту сторону? — усмехнулся я, стараясь спрятать волнение за глупой шуткой.

— Не знаю, — приложив пальчик к губам, она изобразила задумчивость. — Посмотрим.

Явно шутила. Но, как говорится, в каждой шутке есть доля правды. И как сказала Морана Каину — рано и поздно придёт за каждым из нас.

— Я так и думал, — уже грустно улыбнулся я. — Отпустишь меня?

— Тебе и вправду пора, — кивнула она возвращая себе образ величественной богини. — Знаю, Магнус, это прозвучит не гостеприимно, но я буду счастлива если ты будешь пореже заглядывать ко мне.

Вновь накатила слабость. Сонливость буквально подкосила мне ноги, но прежде чем рухнуть наведённым сном, я всё-таки услышал от прекрасной Яги драгоценное «Спасибо!».

Глава 10

Тяжёлые свинцовые браслеты оттягивали ослабевшие руки. За вчерашнюю ночь я сбросил наверное килограмм десять. Перетянутая тугим жгутом грудь саднила тупой болью. Но, как сказала Настя, я ещё хорошо отделался. Уже в который раз. Разрыв ядра далеко не та штука с которой стоит шутить. И магия вместе с её перерождениями тут не поможет. Стоит один раз перестараться и всё — даже самый одарённый навсегда становится магическим инвалидом.

Но несмотря на слабость, я не позволил себе сесть.

— Доброе утро. Если его вообще можно назвать добрым, — несмотря на скверное настроение, я заставил себя улыбнуться. — Начну, пожалуй. И начну с главного: в сегодняшних боях мы не участвуем.

Парни подскочили на своих местах. Фобос так вообще уронил стул, который глухо ударил по паркетной доске. Наверняка останутся царапины. А Иван Михайлович — отец Кати и по совместительству мой будущий тесть,