Игра в любовь - Конни Брокуэй

– Я не понимаю. – Она запрокинула голову и вгляделась в его лицо, пытаясь найти объяснение. В течение нескольких секунд он напряженно смотрел ей в глаза, потом вдруг отступил на шаг и опустил руки.

– Боже милосердный! – Он взъерошил волосы, испортив тщательно уложенную прическу, и снова стал похож на пренебрегающего условностями бродягу с довольно сомнительной репутацией, которого она знала. – Не могу поверить, что кому-то пришло в голову, будто тебе это удастся. Это какое-то безумие.

Его явное раздражение задело ее.

– Возможно, это безумие, но, насколько мне известно, у нас нет иного выбора, – рассердилась она. – Скажи, ты вытащил меня сюда, чтобы укрепить мою уверенность в себе, или ты хочешь сказать что-то еще?

– Нет, – заявил он, упрямо выдвинув подбородок.

– В таком случае что мы здесь делаем? Еще не совсем стемнело. Нас могут увидеть. И некоторые уже на нас смотрят.

– Именно за этим мы сюда и пришли, – сказал он. – За этим и вот за этим. – Он вдруг стиснул ее в объятиях и впился в губы безжалостным поцелуем.

Так ее никогда еще никто не целовал. В его поцелуе не было ни нежности, ни изысканности, которыми отличались поцелуи большинства ее более утонченных поклонников. Это было проявление грубой силы. Никаких нежных упрашиваний, никаких милых умасливаний и вообще никаких просьб. Наоборот, он, застав Шарлотту врасплох, с сокрушительной самоуверенностью овладел ее губами.

Вопреки всем правилам приличия он еще крепче прижал ее к себе – бедра к бедрам, живот к животу, – а горячие, жадные губы раскрылись и буквально впились в ее рот. Рука скользнула на ее затылок, приведя в полный беспорядок тщательно уложенные волосы, и заставила Шарлотту запрокинуть назад голову. Да простит ее Господь, она не сопротивлялась.

К этому она не была готова. Не помог и опыт самой избалованной и озорной светской кокетки. Ее руки помимо воли обвились вокруг его шеи, губы раскрылись ему навстречу, а сердце, когда его поцелуй стал еще крепче, замерло в груди.

Она вздохнула, не отрываясь от его раскрытых губ, и его теплый, влажный язык сразу же скользнул в ее рот. Всякие здравые мысли улетучились из головы, уступив место нарастающему страстному желанию. Она закрыла глаза, чувствуя, как слабеют руки, лежащие на широких плечах склонившегося над ней мужчины.

У нее закружилась голова и подкосились ноги. Он оторвался от ее губ и подхватил, прижав к своему твердому, напряженному телу. Она чувствовала свое горячее дыхание и учащенные удары сердца. Он снова наклонился к ней, издав какой-то очень мужской горловой низкий звук. Глаза его горели, он был явно готов возобновить атаку.

Но она не была готова. Она не могла. Ей с избытком хватило того, что уже произошло. Она попробовала высвободиться. Он сразу же ее отпустил.

Она неуверенно заглянула ему в глаза. На его лице было непроницаемое выражение, но, судя по учащенному дыханию, которое она чувствовала под своей ладонью, его все это тоже не оставило равнодушным.

– Предполагается, что ты должна сгорать от страсти, а ты выглядишь так, словно боишься, что тебя изнасилуют, дорогая моя, – насмешливо пробормотал он, многозначительно взглянув на ее руку, пытающуюся оттолкнуть его.

Ее словно жаром обдало, и она проворно отдернула руку.

– Так-то лучше, – прошептал он и, наклонив голову, проделал поцелуями дорожку по всей линии ее горла, вызвав дрожь во всем ее теле. – Не беспокойся, больше я тебя целовать не буду. Потерпи еще несколько мгновений в моих объятиях – и, я полагаю, мы сможем опустить занавес, закончив представление.

Представление. Его губы остановились у самого основания ее горла, и язык нежно прикоснулся несколько раз к бешено бившейся в ямочке жилке. Мелкая дрожь перешла в содрогания.

– Спокойнее, Лотти, – шепнул он волнующим голосом. – Ведь это всего лишь игра на публику.

Но она-то знала, что это не просто игра.

– Ах, дорогая моя, у тебя все получилось! – воскликнула Джинни, как только Шарлотта вошла в спальню. По просьбе Джинни служанка сразу же сообщила ей о возвращении Шарлотты. Куртизанка сидела в постели, подложив под спину подушки, и на ее лице впервые после несчастного случая было оживленное выражение. – Ты обесчещена. Причем так быстро и эффективно удалось все проделать! Великолепно!

– Откуда ты об этом узнала? – спросила Шарлотта.

– Час назад здесь был лорд Скелтон, – фыркнула Джинни. – Думаю, он сразу же уехал из «Аргайла» и сломя голову примчался сюда, чтобы первым сообщить эту новость мне. Такая преданность! Возможно, я даже удостою его поцелуем!

– Что он сказал?

– Он хотел первым сообщить мне самую невероятную сплетню за целое десятилетие. И эта сплетня о том, что мой юный ангел милосердия был скомпрометирован! – Она наклонилась вперед, ее прекрасные, чуть раскосые глаза так и сияли. – Неужели правда, что Росс буквально изнасиловал тебя прямо в саду?

– Насчет изнасилования – это, конечно, грубое преувеличение, – сказала в ответ Шарлотта, пытаясь говорить сдержанным тоном, хотя у нее подгибались колени. Она присела на краешек кровати Джинни.

Значит, свершилось. Она обесчещена. Хотя дрожь в коленях вызывал не факт ее падения, а воспоминание о мужчине, который был его причиной. Ее целовали много раз и многие мужчины. Но поцелуи ни одного из них не оказывали на нее такого воздействия, не заставляли ее пульс барабанить, словно град по оконному стеклу, а ее ноги становиться ватными. Может быть, она чем-нибудь заболела?

Она заставила себя встретиться со все понимающим, сияющим взглядом Джинни.

– Как это мило со стороны лорда Скелтона. Надеюсь, ты подтвердила его «наихудшие опасения»?

– Только после долгих уговоров и бесчисленных обязательств с его стороны хранить все в тайне. Он, разумеется, дал клятву, значит, – она взглянула на часы] показывающие час ночи, – об этом уже услышал каждый. Включая младшего садовника лорд-мэра. – Она указала на подушку рядом с собой. – А теперь садись поближе и расскажи мне обо всем.

Шарлотте не хотелось задерживаться здесь дольше, хотелось побыть одной и подумать. Правда, вспоминать она боялась.

– Рассказывать почти нечего, а я невероятно устала.

– Это, девочка моя, явная ложь, – сказала Джинни, приподняв бровь. – Ну полно тебе. Расскажи мне обо всем.

– Он дал отпор лейтенанту Олбрайту, заставил меня станцевать с ним два танца, потом вытащил в сад и, убедившись, что нас хорошо видно сквозь распахнутую дверь, поцеловал меня.

– А ты?

– Я ответила на его поцелуй. С большим энтузиазмом.

– Умница. Совсем не обязательно, чтобы работа не доставляла удовольствия. А потом?