Мятный сон (СИ) - Пишу Яна

— Николас, дорогой! — открывая двери, радостно произнёс профессор. Мы обнялись. — Как я рад, что ты приехал к нам!

— Здравствуйте, профессор! Я тоже очень рад вас видеть! Простите, что без предупреждения.

— Ты знаешь, что для тебя наши двери всегда открыты. Так что не говори глупостей!

— Спасибо, для меня ценно это, профессор.

— Софочка, к нам Николас приехал! — прокричал он вглубь дома.

— Заходите! Скоро моя лазанья будет готова.

Богатый аромат блюда ощущался ещё на улице. Мне не доводилось пробовать более вкусную лазанью. Миссис Коппельман готовила её просто превосходно.

Профессор провёл меня в красивую гостиную, где стояли два кресла, диван, фортепиано и конечно же книжный стеллаж. Я сел в кресло, а он расположился рядом на мягком диване.

— Я очень рад, что ты приехал к нам, Николас! — профессор одарил меня радостной улыбкой.

— Я тоже очень рад! Вы же знаете… — не успел я закончить, как профессор перебил меня и сказал нахмурившись:

— Я особенно рад тому, что мы накормим тебя лазаньей. Мне совершенно не нравится твой внешний вид! Ты какой-то бледный и похудел. У тебя все хорошо, мой мальчик? — вглядываясь в лицо, спросил он.

— Не волнуйтесь, профессор. Просто, в последнее время работы прибавилось, у меня отличный проект намечается. Вернее, мы с Джерри уже через месяц должны приступить к нему.

— Да? Интересно, что за проект?

Я рассказал профессору Гарольду о яхте "Карибиан 22", поведав её историю. Рассказал о том, что если смогу хорошо продать её на аукционе, то наконец начну реставрировать свой "Сон".

— Так у меня есть знакомые бизнесмены! — воодушевился профессор. — Очень богатые люди. Скорее всего, кто-нибудь из них заинтересуется твоим проектом.

— Буду признателен. Лишними они уж точно не будут.

— Но учитывай, что мы с Софочкой первые на очереди опробовать твою яхту.

— Конечно, по-другому и быть не может.

— Софочка, — профессор позвал супругу, которая шумела чем-то металлическим на кухне, скорее всего противенем, — нас Николас скоро отвезет в кругосветку!

— Что бы у тебя ревматизм разыгрался? Ну нет уж, максимум у берегов Ванкувера пройдёмся. — войдя с серьёзным видом в гостиную, произнесла женщина. — Мужчины, хватит болтать! Моем руки и к столу!

Мы пошли с профессором выполнять указания этой Миссис, перечить которой уж точно не стоило. К тому же я и сам к большому удивлению почувствовал лёгкий голод и был готов насладиться небольшим кусочком вкуснейшего блюда.

— Николас, как ты спишь?

— Нормально, спасибо. — спокойно произнёс я, понимая к чему он клонит.

Эта тема не поднималась у нас очень давно.

— Ты наверное не понял. Я не про естественный сон. — он сделал паузу, а я всё так же мыл руки, хотя они давно были чистыми.

— Николас, — спокойным низким голосом снова обратился ко мне профессор, — я знаю тебя столько лет и вижу по взгляду, что это никак не работа вымотала тебя. Ты всё ещё мучаешся снами о той девушке? — я выключил воду и задумался, как бы получше ответить.

Профессор стоял в дверном проёме и смотрел на меня встревоженным взглядом. Я вытер белым махровым полотенцем руки и посмотрел на него.

— Да. — совершенно непринужденно ответил я.

Я понимал, что нет смысла скрывать свои чувства. Понимал я и то, что скорее всего профессор не сможет мне чем-то помочь, но всё же надеялся.

— Ты продолжаешь пить таблетки, сынок?

— Мне не нужны они! Я не болен! — произнёс я слишком громко. — Простите, профессор, просто врач был полным кретином, раз назвал мою любовь обсессией!

Повисло молчание. Целых пол года мы не заводили этого разговора. Меня накрыли переживания и я понял, что хочу выговориться человеку, который сейчас стоит передо мной и который волнуется за меня, как отец.

— Я не болен. — повторил я. — Я просто люблю. — в его глазах читалось сочувствие. — Профессор, я тоже так думал, я пытался убедить себя, что это просто болезнь, я считал, что лечение поможет. Но я далек от психического расстройства. Мне не помогло лечение, а значит нечего лечить… Всё что я заработал, так это вагон побочных эффектов, из-за которых мне меньше снилась она, но всё равно снилась! Понимаете?!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Сынок, что я могу ответить. — печально произнёс он. — Я не знаю, правда! Все мои докторские диссертации, все знания бесполезны сейчас. Я вижу как ты страдаешь, а что-то посоветовать не могу, и… — он замолчал. — Ну нельзя жить всю жизнь нереальной девушкой! Ты так никогда и не станешь счастлив! — разнервничался он.

— Я счастлив, профессор. Правда счастлив! — говорил я слова, в которые сам мало верил. — У меня есть вы, есть друзья, есть любимое дело, есть мечта, есть любящая мама. Несправедливо по отношению к другим быть полностью счастливым. Значит так надо. Как было сказано в одном старом фильме, "Недостойно вкушать одни радости".

— Смотри поменьше фильмов, мой мальчик! — нервно произнёс профессор. — Радости неправильно вкушать тем, кто их недостоин, а ты достоин любви и на Земле есть живая девушка, которая достойна получить эту любовь от тебя! Я могу сказать только одно, "Клин клином вышибает!" Тебе надо влюбиться. Вот увидишь, как только ты встретишь по-настоящему хорошую девушку, ты забудешь её. В твоих снах появится живой человек, поутру которого ты сможешь обнять.

Профессор произнёс свою речь на одном дыхании, но для меня это звучало так же нереально, как для него моя Мятная.

— И не прекращай посещать врача! — настоятельно добавил он. — Если надо, я подыщу другого психотерапевта. Может он сможет тебе оказать более практическую помощь!

Я ничего не ответил, просто кивнул головой. Я понимал, что скорее всего мне ничего не поможет. За все годы ничего не поменялось и сейчас вряд ли измениться. Я привык так любить. Но чтобы успокоить профессора, я сказал:

— Возможно вы правы и однажды я смогу полюбить настоящую девушку. — говорил я это быстро, чтобы не запнуться и не показать, что я не верю в эти слова.

— Эх, — вздохнул профессор и похлопал меня по плечу.

Слишком часто в последнее время ко мне стали проявлять этот жест сочувствия и мне он определённо не нравился. Меньше всего мне хотелось ощущать жалость к себе.

— Пойдём к столу, не то Софочка нам не простит, если лазанья остынет. А это, я уверяю, будет похуже, чем твоя проблема. — я улыбнулся на этой фразе и был рад окончанию разговора.

К полудню я покинул дом профессора. В машине играл Depeche Mode, а за окном густые тучи закрыли ясность неба. Мой путь лежал к дому мамы. Я очень соскучился за ней. Две недели мне не удавалось навестить её и я был рад тому, что смогу пробыть у неё до вечера. По дороге я заехал в цветочный и купил её любимые орхидеи. Никто никогда не дарил маме срезанных цветов. Все наши знакомые и друзья знали, что для неё они были мертвы и преподносить их стоило лишь на похороны.

Всю дорогу я думал о нашем разговоре с профессором и понимал, что совет его хорош, но вряд ли осуществим. Ещё я вспомнил взгляд Миссис Коппельман. Прощаясь, она обняла меня и, отстранившись, посмотрела в мои глаза с таким сочувствием, будто мне оставалось жить месяц. Из-за их реакции внутренне мне снова стало паршиво. Я погрузился в себя и принялся искать выход, которого все семнадцать лет никак не мог найти.

***

POV автор

Пожилая леди закрыла дверь и, повернувшись к мужу, посмотрела встревоженным взглядом.

— Не прошли? Он всё так же помешан на этом сне? — мужчина кивнул. — Гарольд, ты должен помочь мальчику! Он так скоро в психушке окажется. Поговори с Генри, пусть поставит его на учёт какой-то, я не знаю! Ну может хоть что-то посоветует.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Поговорю, обязательно. — вздыхая произнёс мужчина. — Бедный Николас, он так мучается.

— Я волнуюсь за него, как за собственного сына. И куда его мать только смотрит?

— Я уверен, что она не меньше нашего волнуется и уверен, что она столь же бессильна. Он взрослый мужчина и пока сам не поймёт, не осознает всю серьезность проблемы, не сможет её побороть.