Нищий - Евгений Щепетнов

— Парни, может, достаточно, и разойдемся? — опять предложил я, зорко следя за перемещениями группы.

— Разойдемся?! Да мы теперь тебя размажем, урод хромой! — Предводитель сделал шаг вперед… и свалился, зажав пах руками.

На меня набросились сразу трое — одного я остановил хлопком по кадыку, второй получил крепкий удар в печень и выключился, третий с глубоким нокаутом от точного удара в подбородок осел на своих неудачливых напарников.

— Пошли быстро отсюда! Пока никто не видал! — Я схватил девушку за руку и поволок вперед, размашисто отмеряя шаги своей клюкой.

— Ты их убил? — со смесью страха и уважения спросила девушка.

— Нет, не убил. Нам еще не хватало, чтобы нас половина стражи по городу искала (а про себя подумал: «Да меня и так уже вся стража ищет, чего уж там половина-то») — так, наказал немного.

— А ты мог бы их убить? Я знаю, мог бы. Только не стал. Из-за меня?

— Из-за тебя, из-за кого еще-то, — усмехнулся я.

— Ух ты, здорово! А мы пришли уже… вот мой дом. — Она показала на небольшой домик под раскидистой ветлой на тихой окраинной улице. Мы постояли, как будто решаясь на что-то, потом она закинула мне свои руки на шею, потянулась и поцеловала в губы. Поцелуй затягивался, мы никак не могли оторваться друг от друга, потом она решилась: — Пошли со мной! Только тихо — а то мамка вскочит!

Мы прошли через садик в темный сарайчик, где стояла старая кровать.

— Я тут иногда летом сплю, когда жарко, тут ветерок обдувает… иди ко мне! — Она прижалась ко мне всем телом, потом отстранилась и лихорадочно расстегнула верхние пуговицы на своем платье, затем совсем его сняла и отбросила в сторону: — Иди скорее сюда!

Я возвращался домой усталым, но довольным. Я хорошо провел этот день, а особенно вечер… и даже никого не убил при этом.

Карсана оказалась уже не девушкой, а в сексе — довольно изобретательной и страстной, — в общем-то, именно то, что я и искал. Ей было девятнадцать лет, хотя иногда казалось, по ее рассуждениям, что ей гораздо больше… а иногда — гораздо меньше. Я не могу назвать это любовью, но мне с ней было очень хорошо и легко.

Домой я притащился уже под утро, усталый как собака — извозчика я поймать не сумел, даже самые жадные и работящие из них давно разъехались по домам. Я постучался в запертую дверь дома, матушка Мараса долго не открывала, затем вышла — заспанная и встрепанная — посмотрев на мою довольную физиономию, зевнула и сказала со смешком:

— Наконец-то, видать, какую-то девицу нашел, а то как ненормальный запрется и сидит у себя в комнате или скачет с этими молодчиками. Иди ложись скорее спать, завтра рано вставать.

Утром я, невыспавшийся и оттого не сильно добрый, долго гонял курсантов, прививая им науку выносливости. До обеда отрабатывали искусство контратаки: если тебя противник захватил за локоть и удерживает — как разбить ему ребра и выбить глаз. Я все боялся, что увлеченные занятиями курсанты покалечат друг друга, но пока что все обходилось нормально. После обеда меня вызвал к себе Ланкаста:

— Слушай, Викор, сегодня приходили стражники. Они разыскивают кого-то хромого, который уложил пятерых благовоспитанных молодых дворян в центре. Ты ничего не знаешь об этом случае? Ладно, можешь не отвечать. Хорошо, что ты их не убил… хотя им и стоило бы выпустить кишки. Слышал я об этих новомодных забавах золотой молодежи — ей-ей это закончится кровью, и серьезной. Дворянчики совсем распоясались — или они кого-то убьют, или мужья-братья-женихи им кишки выпустят. И начнется… Я уже бунтов пять… нет, шесть пережил. После этого сразу начинаются строгости, народ пачками хватают — и в тюрьму. Будь осторожнее. Понял? Ты слишком заметен — с твоей ногой и палкой.

— Понял. Я бы их не трогал, но они сами стали приставать. Кстати, насчет ноги: мне надо уехать на один день. Мне лекаря посоветовали дельного, хочу к нему отправиться на консультацию. Можно, я через три дня выходной возьму?

— Да съезди, почему нет. Деньги нужны? Могу дать немного взаймы — отдашь с жалованья.

— Нет, спасибо, пока хватает. Сегодня будем заниматься фехтованием?

— Позанимаемся часок, потом иди отдыхай — ты и так, похоже, ночью пофехтовал кое-чем… — Ланкаста рассмеялся, и мы пошли в зал.

Каждый день я ходил в трактир к Карсане, и после окончания ее работы мы навещали заветный сарай. Больше приключений по дороге не случалось и не по дороге тоже. Если, конечно, забыть про то, что мне пришлось хорошенько двинуть кулаком Карсаниного ухажера, когда тот попытался вызвать меня на разговор в трактире. Повар завел меня на склад позади трактира и, схватив за грудки, заговорил:

— Слышь, ты, урод хромоногий, отвяжись от Карсаны! Это моя баба! Иначе я тебе вторую ногу переломаю!

— Вторую, говоришь?

Я опустил голову и посмотрел на его обутые в мягкие тапки ноги, потом резко ударил пяткой ему по большому пальцу ступни. Мордовороту сразу стало не до меня, он с воем запрыгал на одной ноге, а я резко ударил ему в солнечное сплетение так, что у него брызнули слезы из глаз. Потом его вырвало, а я, стоя над ним, выговаривал:

— Еще раз мне Карсана пожалуется, что ты к ней пристаешь, я приду и убью тебя, но прежде — отрежу тебе уши и яйца! Ты меня хорошо понял? — Я ткнул его клюкой в бок.

— Понял, понял… все, хватит.

Карсана, когда мы лежали с ней в постели, утомленные любовной игрой, удивленно рассказывала:

— Ты знаешь, этого типа, который ко мне приставал, как ножом отрезало — никаких приставаний, никаких щипков за зад! Как подменили! И хромает чего-то…

— Может, его Бог вразумил, и он понял, что нехорошо так вести себя с девушками, — засмеялся я.

— Что-то мне подсказывает, что без тебя тут не обошлось! Ну-ка сознавайся!

Мы завозились в шутливой борьбе, которая, конечно, закончилась бурным сексом.

В последний день перед выходом в море посетил я и оружейника. Мой заказ был уже готов.

Мастер протянул мне трость, чуть толще обычной, из светлого полированного дерева, покрытого лаком. Я внимательно осмотрел ее — маленький набалдашник наверху, под ним — рифленое, узорчатое рукоятие. Трость была слегка изогнута — я потом понял почему: дернув за навершие, достал из нее меч шириной около трех сантиметров, слегка изогнутый и с острым, как шило, жалом. По лезвию меча шли морозные узоры, просматривающиеся на свет. Взяв рукоять, я сделал несколько фехтовальных движений — клинок был идеально сбалансирован, он стоил своих денег. И даже больше. Я снова взял в руки его ножны и стал разглядывать, а мастер сразу сказал:

— Они сделаны из железного дерева — его даже пила берет с трудом, а топор тупится моментально. Могут выдержать удар меча — не гномьего, конечно. Это очень хороший меч — ему много лет, он сделан мастерами гномов. Пришлось под него палку немного изогнуть, чтобы она совпал по форме с ножнами. Ну как, вы довольны?