Огонь в его ладонях - Глен Кук

Нассеф сдержал слово. Он немедленно разослал гонцов и собрал командиров. Командиры целиком погрузились в решение задач, связанных с переходом большой армии через пустыню.

Вполне удовлетворенный Эль Мюрид почти забыл про Нассефа.

А однажды ему даже удалось провести вечер в семейном кругу.

Личная жизнь Ученика могла шокировать склонных к консерватизму Непобедимых. Но он не забыл того урока, который получил, когда попытался прибегнуть на суде к свидетельству Мириам. С тех пор ему и ей приходилось скрывать от всех свое необычное для этих земель равенство за закрытыми дверями.

Его покои в Новом Дворце сверкали великолепием. В его распоряжении имелся даже большой бассейн, в котором он мог купаться и расслабляться. В случае осады бассейн должен был служить обычным резервуаром для воды.

Мириам встретила его радостной улыбкой – улыбкой, которая для него так много значила.

– Я боялась, что тебя опять что-нибудь задержит.

– Но только не сегодня вечером. Сегодня ты мне нужна даже больше, чем я тебе. – Он закрыл дверь и поцеловал супругу. – Ты ужасно терпеливая женщина. Просто чудо. Ты так изменилась со времен Эль Акила.

– Нас меняют мужчины, – улыбнулась она. – Входи. Здесь сегодня только семья. Я даже сама готовлю ужин, лишь бы не допустить посторонних.

Он прошел вслед за ней в соседнюю комнату и окаменел.

С его сыном Сиди и все ещё не получившей имя дочерью находился Нассеф и рассказывал какие-то невероятные истории из жизни пустыни. Эль Мюрид с несчастным видом поджал губы и уселся на свою подушку, не проронив ни слова. Нассеф был братом Мириам, и дети его обожали. Особенно девочка. Иногда она тайно выскальзывала из замка и следовала за дядей по всей долине. Она не верила, что враги могут нанести удар отцу, захватив её в плен.

– Я сейчас вернусь, – сказала Мириам. – А тем временем, почему бы тебе не расслабиться в бассейне? Всю неделю у тебя для этого не было возможности.

– Я тоже! – заверещал Сиди.

– Если ты будешь все время торчать в воде, у тебя вырастет чешуя, как у рыбы, – со смехом сказал Эль Мюрид. – Так и быть. Пойдем. Когда мы дойдем до моря, Нассеф, мы произведем Сиди в адмиралы. Я не могу вытащить его из воды.

– Я составлю вам компанию, – сказал, поднимаясь, Нассеф. – А для тебя, Сиди, у меня есть задание. Покажи мне, как надо плавать. Мне это может пригодиться, если твой отец приведет нас к морю.

– А как же я? – спросила девочка. Она терпеть не могла воду, но ей ужасно не хотелось расставаться с дядей. Она начинала напоминать Эль Мюриду свою маму в юные годы.

– Ты – девчонка! – сказал Сиди таким тоном, словно одно это качество делало сестру неполноценным существом и уж во всяком случае не позволяло ей купаться в бассейне.

– Ты можешь растаять в воде, сахарок, – сказал ей отец. – А мы все-таки пойдем.

Лежа в прохладной воде, Эль Мюрид расслаблялся так, как не мог расслабиться даже в объятиях Мириам. Так он отдыхал примерно полчаса. Сиди и Нассеф веселились вовсю, они носились друг за другом, ныряли и поднимали фонтаны брызг.

– Хорошо, Нассеф. Время, – наконец произнес Эль Мюрид.

Шурин не стал прикидываться, что не понимает. Подсадив Сиди на край бассейна, он сказал:

– Пора заканчивать. Вытирайся, одевайся и беги помогать маме.

– Почему я всегда должен уходить, когда люди хотят поговорить?

– Делай как он говорит, сын. Только не забудь хорошенько вытереться, прежде чем начнешь одеваться.

Когда Сиди ушел, Нассеф сказал:

– Я начинаю жалеть, что не женился. Мне так не хватает детей.

– Ты ещё вовсе не стар.

– Нет. Но все дело в том, что у меня неподходящее занятие. Я не имею права обзаводиться семьей, не хочу лишний раз испытывать судьбу. Фуад может захватить меня во время любой вылазки.

– Наверное, ты прав. Возможно, воинам вообще не надо жениться. Слишком большая нагрузка ложится на семью.

Нассеф немного помолчал, а затем произнес:

– Мы здесь одни. Чужие уши нас не слышат. Наш разговор никому не может причинить боль. Не могли бы мы поговорить как братья? Как те двое, что вместе выехали из Эль Акила и потом бок о бок сражались в пустыне. Как Нассеф и Мика. Как люди, у которых так много общего, что они не имеют права ссориться.

– Это семейное дело. Постарайся вести разговор на этом уровне.

– Хорошо. Ты взял в жены мою сестру, которая была моим единственным другом на земле. Я твой брат и буду говорить правду. Я крайне обеспокоен. Мы пускаемся в авантюру, которая обречена на провал. Я говорю это тебе, мой брат, только из чувства великой к тебе любви. Никаких иных причин у меня нет. Мы не сможем взять Аль-Ремиш. Пока не сможем.

Эль Мюрид сумел подавить свой гнев. Нассеф действовал по правилам. Мягче он сказать просто не мог.

– Не понимаю почему, – произнес Эль Мюрид. – Я смотрю и слушаю. Я вижу, как через Себил-эль-Селиб проходит множество людей. Я слышу, что мы способны привлечь под свои знамена огромную орду. Мне твердят, что большая часть Детей Пустыни идет за нами.

– Все это соответствует истине, хотя я и не могу сказать, какая часть Детей Пустыни на нашей стороне. Думаю, что на нашей стороне их больше, чем на стороне врагов. Но пустыня велика, и большинству людей обе враждующие стороны совершенно безразличны. Эти люди просто хотят, чтобы как мы, так и роялисты их оставили в покое.

– И поэтому ты вынуждаешь меня терять время? И это все твои аргументы? Несколько минут назад ты сказал, что мы здесь одни. Это действительно так. Поэтому ты можешь говорить со мной совершенно откровенно.

– Хорошо, если ты того желаешь. Двадцать тысяч воинов не образуют армии только потому, что они собрались в одном месте. Мои люди только-только начинают формироваться в армию. Они ещё не приучены проводить операции большими группами. Непобедимые этого тоже не умеют. Кроме того, население территорий, которые мы давно контролируем, утратило боевой дух. Но и это ещё не все. Среди нас нет ни одного человека, включая меня, кто имел бы навык командования крупными силами.

– Ты хочешь сказать, что мы потерпим поражение?

– Нет. Я говорю, что мы рискуем потерпеть поражение. Но риск уменьшается с каждым днем, пока мы не позволяем им сражаться по их правилам. Этой тактики мы должны придерживаться и впредь. Роялисты мгновенно узнают о том, что мы выступили. У них здесь есть шпионы. И у них есть люди, которые прекрасно знают, как командовать большой армией.

Эль Мюрид молчал не меньше минуты. Вначале он попытался оценить искренность Нассефа. Она не вызывала сомнений. Не мог он опровергнуть и аргументы шурина. Эль Мюрид вновь ощутил отчаяние узника, навеки запертого в Себил-эль-Селибе.

Нет, терпеть это у него уже не было сил. Как только будет собрано войско, он не задержится здесь ни на минуту.

– Голос сердца подсказывает мне, что мы должны выступить.

– Что же, твоя воля. Это решение окончательное?

– Да.

– В таком случае я сделаю все, что в моих силах, – со вздохом произнес Нассеф. – Может быть, нам и повезет. Но у меня есть предложение. Когда наступит время похода, возьми командование на себя.

Эль Мюрид бросил на шурина изучающий взгляд.

– Не потому, что я хочу снять с себя ответственность за возможное поражение, а потому, что воины будут сражаться за Ученика гораздо упорнее, чем за Бич Божий. И здесь может быть грань между поражением и победой.

И Эль Мюрид снова почувствовал, что Нассеф говорит вполне искренне.

– Пусть будет так. А теперь пора взглянуть, что Мириам приготовила на ужин.

Это был тихий семейный ужин, за которым почти все время царило молчание. Эль Мюрид в основном размышлял о своем двойственном чувстве по отношению к шурину. Как всегда оказалось невозможно в чем-нибудь его уличить.

Нассеф возражал так, как должен возражать человек, озабоченный успехом дела. Неужели Эль Мюрид ошибся, оценивая намерения шурина? Может быть, сведения, которые он получил, успели исказиться, пройдя через сознание Непобедимых?

Гнетущее чувство нетерпения возрастало – проходит день за днем, дни складываются в недели. Численность войска увеличилась, но до чего же медленно все происходит! Советники постоянно напоминали Эль Мюриду, что его последователям, чтобы добраться до Себил-эль-Селиба приходится проделывать долгий путь. И на этом пути им часто приходится вступать в схватки с патрулями Юсифа.

Но наконец наступил решительный момент. Пришло утро, когда он смог на прощание поцеловать Мириам и объявить ей, что в следующий раз они встретятся в Святилище Мразкима.

На призыв Нассефа откликнулись более двадцати тысяч человек. Их шатры стояли повсюду. Себил-эль-Селиб напоминал Эль Мюриду Аль-Ремиш во время Дишархуна.

О людях Юсифа ничего не было слышно девять дней. Они даже перестали нападать на проходящие через перевал отряды. Нассеф твердил всем, кто хотел его слушать, что тишина ему очень не нравится, так как она означает, что валиг замыслил какую-то гадость.