Легенды танкистов - Андрей Мартьянов

— Геринга надо повесить, причем не за шею, — вздохнул фюрер. — Столько денег уходит на его Люфтваффе, а толку?..

— Вот я как раз по поводу денег, — засуетился Шпеер и Гитлеру почудилось, что министр вооружений говорит с неарийским картавящим акцентом. — Вы знаете, сколько стоит один «Тигр»?

— Семьдесят шесть с половиной моих годовых зарплат, — фюрер снова вздохнул. — Может, действительно, как говорят эти русские, raskulachit' Каринхалле, все ценности через подставных лиц продать в Америку, а на вырученные деньги построить тысячу «Тигров»? Зачем Герингу столько брюликов и вазочек? А малиновые галифе? Гламур — это не арийский стиль! Где он только нахватался?

— Я не о том, — терпеливо ответил Шпеер. — Я про подарок…

Гитлер снова перевел взгляд на песочного цвета Нечто, которое уже освободили от упаковки с бантом цветов НСДАП, серпантина и блесток. Оно было маленькое, приземистое, без башни и больше всего смахивало на мыльницу с гусеницами. В ствол кто-то легкомысленно запихнул бутылку французского шампанского и букетик эдельвейсов.

— Противотанковая САУ «Хетцер». Стоит — копейки, — акцент у Шпеера усиливался с каждой минутой, да так, что у стоявшего рядом Гиммлера в глазах появился нездоровый блеск. — Весит всего 16 тонн. Производство… Ой-вей, да чего говорить, проще сделать только унитаз для сортиров штрафной роты!

— Что вы сказали? — деревянно осведомился Гиммлер. — Ой — что?

— Ой, таки, вей. Генричек, не кричите а то фюрер устроит вам такой цирк с фанфарами, шо вы окосеете на оба глаза, — с наглым видом парировал Шпеер. — Мы тут о деньгах, а у вас одни мысли в голове — миква, обрезание да менора!

— Отставить, — рявкнул фюрер. — Сколько оно стоит?

— Вместо одной «Пантеры» можно сделать три таких малютки, — мигом ответил рейхсминистр, умевший быстро считать в уме. — А вместо одного «Тигра» — пять с половиной. В общем, производство обходится как 0,000076 «Тирпица».

— Действительно, недорого, — раскрыл рот фюрер, изумленный последней цифрой. — Ну что ж, давайте посмотрим. Как в эту штуку залезать?..

— Сверху…

— А почему сиденья мехвода, наводчика и заряжающего в один ряд?

— Дешево, — пожал плечами Шпеер и ядовито добавил: — Между прочим, мой фюрер, эксперименты с четырьмя рядами катков, как известно…

— Прекратите! — с истерическими нотками в голосе воскликнул Гитлер. — И никогда больше не напоминайте мне о том разговоре в Куммерсдорфе с этим болваном Адерсом! «Так лучше плавность хода, танк может стрелять на ходу!» — сюсюкающим голосом передразнил фюрер знаменитого конструктора. — И что? Семьдесят шесть с половиной моих годовых зарплат! Из-за одного «Тигра» три четверти века пахать во благо германского народа и Великого Рейха!

— Таки да, — ухмыльнулся Шпеер снова вызвав нездоровый интерес рейхсфюрера. — А тут — совсем чуточку немножечко денежек и масса удовольствия!.. Генричек, кстати, я дождусь от вас двадцать рейхсмарок, которые вы зажали с прошлого месяца? Или мои дети опять останутся голодными?

Стиснув зубы Гиммлер полез в карман плаща за бумажником…

Посланец ада

— …Да е-мое, сколько ж можно! — яростный вопль разнесся над болотами. — Узнаю, кто это сделал — руки оторву!

Обершутце Вольф Герцдорф едва не расплакался, хотя и полагал себя человеком сугубо нордичным и эмоциям не подверженным. На правой надгусеничной полке новехонького «Тигра» какая-то сволочь нацарапала гвоздиком «Шайзеваген» и пририсовала глумливый смайлик. Полировка безнадежно испорчена!

Неподалеку раздался звук отчетливо смахивающий на недобрый смешок. В кустах сверкнули две красные точки. Герцдорф вздрогнул.

— Чепуха, показалось, — громко сказал обрершутце, стараясь успокоить самого себя. — Привидений не бывает! Вероятно, эти придурки из взвода «троек» гадят по мелочам. От зависти!

Несомненно, завидовать было чему. Рядом с невзрачными Pz-III Ausf N «Тигры» шверепанцерабтайлюнга 502 выглядели куда более солидно! Одна беда: сразу после разгрузки батальона на станции Мга, с вроде бы абсолютно новыми машинами начало происходить нечто мистическое и необъяснимое, отчего Герцдорф, да и весь экипаж «Тигра», были близки к нервному срыву…

Дошло до того, что обершутце начали сниться кошмарные сны: машина то валилась с моста в реку, то на нее падал бомбардировщик ТБ-3 с неизрасходованным боезапасом, а только вчера приснилось, как русские мыши сожрали всю изоляцию на электропроводке и, что самое чудовищное, резиновые бандажи на катках, после чего все до единого катки пришлось менять. Герцдорф проснулся в ледяном поту и с криком ужаса, до полусмерти перепугав товарищей.

Неприятности преследовали танки sPzAbt 502 с пугающей частотой и крайне подозрительным постоянством. О какой такой войне может идти речь, когда через полчаса после разгрузки во Мге у танка загорелся двигатель? Попутно сам собой отвалился третий внешний каток по правому борту, рация вдруг поймала русский марш «Три танкиста», оглушивший командира, а в коробке передач заскрежетало так, что слышали, наверное, и в Берлине.

Ремонт занял неделю: заводские механики трудились в поте лица, но как только они устраняли одну неполадку, обязательно случалась другая. Вдобавок, имели место совсем уж вопиющие случаи: какая-то гадина ночью свинтила с командирской башенки все смотровые приборы, которые поднятые по тревоге сотрудники гестапо через день обнаружили на бывшем колхозном рынке Мги. Спекулянта арестовали и допросили, узнав только, что оптику ему продал за пять оккупационных марок очень странный человек смахивающий на… На… Тут подозреваемый разрыдался, побледнел, задрожал всем телом и больше не сказал ни слова — было видно, что «странного человека» он боится куда больше, чем гестапо. Расстреляли его чисто из жалости и, как кажется, умер спекулянт с облегчением.

Ладно бы только перископы! Кто, спрашивается, подкинул в командирскую машину дохлую (и очень давно дохлую!) кошку? Командира, обер-лейтенанта фон Вольски, вытошнило прямиком в люк командирского купола, едва он откинул колпак и нюхнул! Кто вылил в ствол орудия ведро свиного навоза? Какому дебилу пришло в голову напихать в воздушные фильтры куриного пуха и смазать подбашенную коробку вместе с люками мехвода и стрелка-радиста особенно ядреным клеем, да таким, что прилипшему мехводу пришлось срезать всю одежду — иначе бы не выбрался! Его черные штаны и курточка до сих пор красуются на «морде» машины: теперь уже никак не отдерешь…

— Чертовщина, — определил Вольф Герцдорф. — Часовые никого не видят, охрана постоянная, никого кроме своих тут не бывает…

Стемнело. Над Синявинскими болотами ползли полосы тумана. В трясинах что-то свирепо визжало, угрожающе ухало и зловеще каркало — одно слово, Россия. Обершутце остро захотелось забраться в «Тигера», запереться на все замки и зарядить орудие…

— Сссстой… — прошипело во тьме. На обершутце надвинулась устрашающая тень в фуражке и длинном плаще, под полами которого клубился светящийся болезненным зеленым огнем туман. Под козырьком пылали две крохотные багровые пятилучевые звездочки, не иначе глаза. Ощутимо потянуло холодом. — Сссстой или умрешшшь, несчассстный…

— Мамочки, — только и сказал заледеневший Герцдорф. — Der Gott, rette und spare auf!

— Не поможет, — сообщила тень. — Ты девссссственник?

— Что?? — поперхнулся обершутце. — А… Нет, женат…

— Вот ведь незадача, — призрак легко вспорхнул на броню «Тигера». Теперь он говорил нормальным голосом, разве что картавил немного — Нам для жертвоприношений только девственники нужны… Тогда иди отсюда. Считай, что ты меня не видел.

— А ты кто? — осмелел Герцдорф, хотя чудовище, раскинувшее полы плаща, выглядело совсем устрашающе: ни дать, ни взять — демон, выползший из глубин преисподней.

— Оперативный псссевдоним — комисссар Шшшепетовкер, — представился монстр, опять зашипев. — Осссобый отдел НКВД, в прежней жизсссни был маршшшалом Тухачевссским….

— Так его вроде расстреляли? — удивился Шмульке, немного наслышанный о событиях в России перед войной.

— Рассстреляли, — подтвердил призрак. — В ритуальной расссстрельной Лубянки… А теперь мой бесссприютный дух вызванный из недрищ ада вновь ссскитается по миру… От НКВД нигде не спрячешьссся — заставляют заниматься вредительсссством….

Люк командирской башенки раскрылся сам собой, призрак расстегнул штаны. Послышалось журчание.

— Канай отсюда, смертный, — резко сказала тень. — И не вмешивайся. Тебе не постичь таинств Инферно…

Наступила ночь с 21 на 22 сентября 1942 года. Завтра «Тигры» приписанные к 170-му пехотному полку должны были идти в первую атаку.