Будь, пожалуйста, послабее (СИ) - Осадчая Виктория

— Знаешь что, Барышников, я так просто не сдамся. Отцу не скажу, можешь продолжать работать, но рано или поздно, ты все равно станешь моим, — развернулась она резко на каблучках и громко хлопнула входной дверью. А Роман остался снова с собой наедине. Не верилось, что все закончилось без истерик. НО Ника девушка, имеющая очень настырный характер. Она обязательно будет добиваться его, раз сказала так.

Подошел к столику, где лежал телефон, решив набрать Тимофея, и открыл рот, увидев на дисплее непринятый вызов от абонента «АРИША». Это он час назад пропусти от нее вызов? Здорово, Роман Алексеевич! Руки даже начали трястись, когда он набирал ее номер. Если она снова загремела в больницу по вине отца, он точно его прибьет.

Длинные гудки, как по наковальне молотком били по натянутым нервам. Он стал считать «ОДИН…ДВА….ТРИ….ЧЕТЫ…» — не досчитал.

— Алло! — раздался ее голос.

— Привет, Арин, ты мне звонила? — поинтересовался он осторожно.

— Да, — если бы она после этой паузы сказала, что набрала номер случайно, то он бы умер, наверное. — Я сегодня была на УЗИ, — сообщила она. — Днем было некогда позвонить, потому что дел в ресторане невпроворот. В общем, хотела сказать, что с малышом все в порядке, тот инцидент в торговом центре не отразился на его развитии, — голос ее был весел и доволен. — Конечно, если тебе интересно.

— Да-да, — поспешил заверить он.

— А еще мне пол ребенка сказали. Тебе это тоже интересно? — по идее, как нормальный муж и отец, он в такой момент должен был находиться рядом с ней.

— И я так думаю, ты уже имя придумала, — улыбнулся он.

— Придумала! Анастасия! Звучит? Анастасия Романовна Барышникова — проговорила она торжественно, чуть ли не по слогам. А ведь звучало. От всего этого у Ромки даже защемило что-то в душе.

— Значит, девочка? — уточнил он.

— Ну, думаю, парню с именем Настя очень тяжело жилось на этом свете. Вот, что, собственно, и хотела сообщить.

— Спасибо, Арин! И знаешь, — он вздохнул, — я соскучился.

— Не нужно, Барышников. Мне хватило близкого общения с тобой. Могу предложить тебе только дружбу, и ничего большего, — заявила она.

— Пусть будет по твоему, — постарался Роман сохранить эту зыбкую нить надежды, что все у них еще будет хорошо. Нужно только немного подождать и постараться так, чтобы у нее не осталось выбора, как простить его и влюбиться.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ О ПЕРВЫХ ШАГАХ К ПЕРЕМИРИЮ. И НЕ ВАЖНО С КЕМ ОНО, ДАЖЕ ЕСЛИ С САМОЙ СОБОЙ.

Мое размеренное сопение под теплым одеялом нарушил телефонный звонок. Сигнал был совсем слабый, так как я делала громкость меньше перед сном, но в виду того, что за это время раз шесть вставать в туалет, да и постель казалась безумно неудобной, это было бессмысленно. Дело в том, что на протяжении всех семи месяцев никто даже не догадывался о моей беременности. Ну, набрала лишние килограммы, которые только были к лицу, на бабушкиных харчах, ну, поправилась. Подумаешь, с кем не бывает?

А тут БАЦ! И на моей худенькой фигурке появился выпирающий живот, который для меня не привыкшей казался огромным. Спать он мешал, ходить мешал, более того, даже дышать нормально мешал. Я напоминала себе каракатицу, ну, или колобка. А еще, моя дочь вроде и была спокойной, но очень любила пинать под ребра так, что я сворачивалась в «три погибели» от неожиданности и неприятных ощущений. Еще одна каторга — ночные походы до туалета.

И теперь, повертевшись, наконец, выбрала удобную позу для сна, начала уже дремать, потому что через пару часов должен был раздаться звук будильника, меня разбудил гребанный звонок гребанного телефона. Чтоб тебя…Пять утра. Кому там не спится? Но я уже проснулась, поэтому во мне зрела небольшая толика надежды, что могу наорать на абонента.

— Слушаю! — голос был сонный, ленивый, немного хриплый. Может, хоть так человек поймет, то не стоит звонить в такую рань. И даже мысли о том, что могло что-то случиться, не возникало. Сердце было спокойно, а мысли все еще в спячке.

— Алло! Алло! — послышался надрывный голос, пытавшийся перекричать помехи в сети. — Арина, ты меня слышишь? Это папа!

— Привет, пап! — поздоровалась я, даже улыбнулась.

— Не слышу тебя, говори громче, у меня тут ветер и сигнал пропадает, — кричал он.

— Привет, пап! Я рада тебя слышать! — начала говорить я громко, даже не беспокоясь о том, что бабушка проснется.

— Доченька, я тоже! Я домой иду! Скоро буду на Большой Земле! Решил дать знать о себе.

— Это хорошо, пап! Мы с бабушкой волновались! Ты три месяца на связь не выходил, — продолжала я.

— Арина, сигнал пропадает, когда буду дома, обязательно тебя наберу, — пообещал отец. — Я… — гудки не дали ему договорить фразу, и я обреченно посмотрела на дисплей. Главное жив, главное ничего не случилось.

В комнату вошла бабуля, тяжело дыша.

— Колька звонил? — вопрошающе уставилась она на меня. — Домой плывут?

— Бабуль, плавают только какашки, — поправила я ее папиной шуткой.

— Что говорит?

— Говорит, что все хорошо, что позвонит, как только будет дома, — я пересказала Фиме Андреевне разговор с отцом и выпроводила ее за дверь, чтобы попробовать еще немного подремать.

Сон, конечно, не шел. Навестив еще раз унитаз, я вернулась под одеяло, додумывать дальше свои мысли.

Кто задумывался, каково иметь отца полярника? Это уже позже, после выхода песни группы Вельвет, я буду называть его «Капитан Арктика». А на тот момент, я просто скучала. Ученный с мировым именем в разделе «биологии и геологии Арктики», автор тысячи статей и книги «Арктика сегодня», человек, который больше половины жизни провел за полярным кругом в окружении холодного льда и белых медведей.

С мамой у меня жизнь не удалась, а папы рядом просто никогда не было, хотя он пытался как-то поделить свою любовь между мной и, грубо говоря, пингвинами. Его жизнь «месяц а суше, шесть в океане» не могла вместить меня. Любой суд, как бы он не старался, никогда не оставил меня бы с ним. Но папа всегда этот «месяц» посвящал мне, да и деньги он зарабатывал на своих исследованиях очень неплохие, которые долгое время содержали меня, Риму, маму и ее любовников.

Я долго не могла понять отца, не могла его простить, обижалась, отказывалась общаться в те короткие периоды, когда он приезжал. Это был как раз мой переходный возраст. А потом вдруг повзрослела и прозрела. По-честному, я даже завидовала ему потому, что он занимался любимым делом, и отсутствие его в моей жизни это оправдывало.

— Прости, малышка, не получилось у нас настоящей семьи, — всегда говорил он. А я лишь вздыхала, утыкалась лбом в его обветренную шершавую ладонь, пахнущую сигаретами и чем-то присущим только ему, и молчала, закрывая от удовольствия глаза.

Посетив свою голову, посмотрев на часы, я поняла, что нужно чего-нибудь перекусить, ведь до завтрака еще целый час. Накинула кардиган, загнала ножки в тапочки, пошла вниз, где бабушка уже колдовала над плитой, а там был эпицентр потрясающего запаха свежих сырников. Январское утро было все еще темным, но где-то там на востоке начинал проясняться горизонт.

— Они должны были вернуться только через месяц, — проговорила бабушка, стоя ко мне спиной. Она снова расстроилась. Я бы наверное тоже превращалась из веселой современной бабульки в унылую старуху, когда единственный сын пропадал на своей работе почти по году. А связываться получалось очень редко.

— Значит, закончили с работой. Бабуль, не переживай, все будет хорошо. Скоро он будет дома, скоро позвонит, сможешь расспросить. А если узнает о внучке, так, может, и приедет, — обняла я ее за плечи. Мы постояли так несколько минут, молча, каждая рассуждая о своем, но обе об одном человеке.

— Чего липнешь, как зараза? — возвратилась в эту женщину моя Фима Андреевна.

— Мы кушать хотим, да Настюша? — погладила я живот и усадила свою большую ягодичную мышцу, удерживающую мое тело в вертикальном положении, на стул.