Запретные чувства - Тина Рамм

взгляд в сторону и смотрю на пасмурное небо за окном. Слез нет, есть только вновь вскрывшаяся рана, которую я все эти дни старалась залепить.

—И ты ему поверила?

Я готова была услышать все, что угодно: что я наивная дура, что я должна думать прежде чем совершать такие необдуманные поступки. Но Натали, как всегда, сбивает с ног своей прямолинейностью.

—Что?

—Стоит этому парню что-то сказать тебе, и ты сразу в это веришь. Причём подобное удаётся только ему, ведь в других парнях ты сразу распознаешь ложь. Ты правда настолько наивна, что готова поверить, что он избил почти до смерти твоего смазливого друга только ради того, чтобы один раз трахнуть тебя и бросить? Ты меня удивляешь, Мел, — Натали медленно отпивает из своей кружки, продолжая смотреть на меня.—Для одноразового секса есть другие девушки и их на той вечеринке было достаточно. У Алекса никогда не было с этим проблем, нужно отдать должное его внешности. Любая готова была отдаться ему в местном туалете и сделать крышесносный минет. Но он выбрал неумелую девственницу, которая к тому же любимая сестрёнка его лучше друга детства. Ты не видишь в этом ничего странного?

—Что ты имеешь в виду?

Натали глубоко и шумно вздыхает, поправляет очки на переносице и складывает руки на столе.

—Я имею в виду, что ты ему чертовски нравишься и он готов буквально растерзать любого, кто вздумается стянуть с твоих шикарных ног трусы. Но есть одна проблема, ты все ещё продолжаешь быть девушкой, к которой запрещено подходить ближе чем за километр. Уж твой братец постарался.

—Он сказал, что Дэн взял с него обещание не трогать меня, поэтому ему так и хотелось нарушить правила.

—Бред. Глупая попытка отпугнуть тебя, чтобы ему было легче держать дистанцию.

—Откуда такая уверенность? Ты так защищаешь его.

—Потому что это очевидно.

Натали замолкает и продолжает пить чай, выбирая конфеты в белой чашке. Мой чай давно остыл, а я смотрю в одну точку и пытаюсь осмыслить услышанное.

—Может мы уже обсудим мое дикое поведение на той вечеринке?

Глава 19 Сладкая правда

Алекс

На экране панели приборов часы показывают 20:39, я откидываюсь назад, упираясь в жесткое кожаное кресло салона. Нервно стучу пальцами по кожаному рулю и в очередной раз всматриваюсь в мимо проходящих людей. Третий час я стою под ее окнами и третий час ее нигде не видно. Как только я позвонил Дэну и осторожно узнал, что Мелисса ушла гулять, я сразу же приехал к ее дому. На улице ливень, туман и холод, а ее все еще нет. Уже достаточно темно, зажглись яркие фонари напротив ее подъезда, освещая улицу, и я не нахожу себе места. Собираюсь открыть окно и впустить свежий морозный воздух в салон, как из темноты появляется она. Ее руки скрещены и плотно прижаты к груди, на ней ярко-зеленый спортивный костюм, белая жилетка и за плечами небольшая спортивная сумка. Она была в спортивном зале? Ее одежда насквозь мокрая и по грустному лицу стекают капли дождя. Она перепрыгивает лужи и торопливым шагом идет к подъезду. Как она может возвращаться одна пешком так поздно и в такую ужасную погоду? Едва себя сдерживаю, чтобы не выпрыгнуть из теплого и сухого автомобиля и силой не затолкнуть ее в салон.

Даже отсюда я вижу, как трясется ее тело от холода, как она пытается дрожащими руками найти ключи от домофона в своей сумке. Смотрю на ее лицо, частично скрытое капюшоном и не могу поверить своим глазам. Я еще никогда не видел ее такой… Такой печальной, слабой и дрожащей. Раньше всегда такая уверенная, яркая, импульсивная и шумная. От мысли, что это моя вина, меня уже в тысячный раз охватывает режущая боль в правой стороне груди и дикая паника. Паника от того, что я не могу ничего поделать.

Мне пришлось соврать ей, чтобы до конца не рушить то, что было между нами. Я должен был вернуть расстояние, которое мы напрочь сожгли в той спальне. Та темная ночь, ее хрупкое и обнаженное тело на той кровати, мои окровавленные руки на ее фарфоровой коже, ее голубые бездонные глаза, в которых читалось неописуемое доверие ко мне — это лучшее, что случалось со мной в жизни. А потом мне пришлось с силой выдавить из себя эти страшные слова «ты мне больше не нужна». При виде кровавого пятна на простыне и ее смущенного взгляда мне хотелось обнять ее покрепче и прошептать, что все хорошо, что я неимоверно горд, что ее первый раз был именно со мной. Но вместо этого я воткнул острый нож в ее сердце и молча наблюдал, как оно начинает кровоточить. Никогда не забуду, как испуганно она смотрела на меня и как сильно прижимала белую простынь к оголенной груди. Когда я оставил ее одну в той сырой и холодной комнате, меня стошнило прямо на улице.

Я поклялся не притрагиваться к ней и нарушил свою клятву, но так старательно пытался все вернуть, что своими поступками и словами сделал нам обоим еще больнее.

В ту ночь я остался возле этого дома и готов был всю ночь прождать, лишь бы удостовериться, что с ней все в порядке. Примерно через пол часа после моего ухода я увидел, как она тащит на себе пьяную подругу. Холодный октябрьский ветер терзает ее оголенные ноги и взъерошивает длинные волосы. Глаза красные, губы тоже, кожа бледная. По ее лицу я вижу, как ей холодно. Она толкает подругу в салон такси и хмурит от злости лоб. А после садиться вслед за подругой и машина трогается с места.

На следующий день я вылавливаю Натали после занятий и прошу поговорить со мной. Объясняю всю ситуацию, скрывая некоторые моменты. Но ее подруга оказывается не так наивна и глупа, и поэтому я получаю воображаемую пощечину по лицу в виде обоснованных обвинений и обзывательств. Я не прошу ее подругу понять меня или оправдать, прошу только сделать то, что я сам сделать не могу: поехать к ней и просто быть рядом. Получив напоследок в лицо обвинение в виде: «ты последняя скотина, Алекс, и конечно я буду рядом с ней, но ты должен пообещать, что больше никогда не приблизишься к Мелиссе!» Получив мое обещание, Натали уходит, напоследок далеко послав меня.

Мелисса собирается открыть дверь и войти в подъезд, как внезапно поворачивает голову и устремляет свой