Инспектор из Глазго (Наша Иможен) - Шарль Эксбрайя

Стоу поднялся на ноги.

— Инспектор, перед вами Ангус Камбрэ Стоу, мой сын.

— Ваш сын?!

— И его жена Джанет Камбрэ Стоу. Они поженились сегодня утром в Гретна Грин.

Мак-Хантли показалось, что он снова услышал негромкий смешок суперинтенданта. Юэн продолжал:

— А это Фиона Рестон, которая вот-вот Станет миссис Стоу. Так что отец и мать поженятся позднее своего сына. Оригинально, не правда ли?

— Мистер Стоу, я с радостью поздравил бы вас всех, но вы подшучиваете над законом, а это опасное занятие.

— Подшучиваю над законом?

— Вы ведь утверждали, что ваш сын погиб!

— Я? Ничего подобного, инспектор.

На помощь Стоу пришла Имоджен:

— Это все я, инспектор, но я действовала без всякого злого умысла. Я увидела, как Ангус уронил голову на руль, увидела кровь, испугалась и ушла. А потом сказала Теду Булитту то, что сама считала правдой. И ни в коем случае не собиралась навести вас на ложный след.

Дугалу хотелось схватить ее за волосы и стукнуть лбом о стену: он был по-прежнему уверен, что она бессовестно лжет. Он повернулся к Ангусу:

А что можете сказать вы? К чему было устраивать всю эту комедию у Торнхилла?

— Никакой комедии не было, инспектор. Я просто убил куропатку и нечаянно испачкал лоб кровью. Машина моя сломалась, и Джанет отправилась за помощью. Мы хотели побыстрее выбраться за границу графства, чтобы скрыться от родителей моей жены. И когда Джанет нашла водителя, ехавшего в Экклефехан, мы бросили джин и пересели в его машину.

Мак-Хантли поверил ему не больше, чем Имоджен, но не мог доказать, что парень лжет. Он повернулся на каблуках и пошел прочь, так ничего и не ответив. Мак-Клостаг тоже расстроился — из-за того, что не мог принять участия в пиршестве.

— Сэм Тайлер, жду вас завтра утром в участке. Готовьтесь давать объяснения, иначе я сообщу обо всем в Перт!

Дугал был уже на улице; сержант собирался последовать за ним, как вдруг его окликнул Стоу:

— Арчибальд! Держите!

Мак-Клостаг на лету поймал брошенную ему бутылку виски. Лицо его просветлело. Стоу сказал:

— Забудьте всю эту историю, Арчи, и гордитесь тем, что стали настоящим шотландцем.

Когда полицейские садились в машину, на пороге появилась Имоджен:

— Инспектор, вы сердитесь на нас?

— Еще бы! Проехать столько миль, а потом стать посмешищем веселой компании — что может быть приятнее!

— Инспектор, с самого начала я повторяла вам, что вы ошибаетесь, но вы и слушать не хотели! Неужели вы думаете, что наследница рода Мак-Грегоров способна на клевету и может оговорить своего соотечественника без всякой на то причины?

— Если бы я сказал наследнице рода Мак-Грегоров все, что о ней думаю, она бы тут же слегла в постель с желтухой. Поехали, Мак-Клостаг!

На следующий день после этого позорного случая Мак-Хантли уже был в кабинете суперинтенданта. Выслушав рассказ инспектора о поездке в Экклефехан, Копланд не смог удержаться от смеха. Дугал обиженно заявил:

— Не думал, что доставлю вам такое удовольствие, сэр!

— Извините, инспектор. Но это столь забавно… И, кстати, довольно просто…

— На ваш взгляд — возможно…

— Если хотите знать мое мнение, Мак-Хантли, то я думаю, что вам полезнее будет выслушать мисс Маккартри.

— И арестовать Лидбурна?

— Нет, пока что изучить его дело.

— Значит, по-вашему, он еще недостаточно пострадал?

— Инспектор, вам мешает гнев. Вы злитесь на Имоджен и ее друзей за то, что они обвели вас вокруг пальца.

— Они все говорили мне неправду!

— Разумеется.

— А значит — пытались обмануть правосудие!

— Возможно.

— Нельзя же прощать такое!

— Можно.

— Почему?

— Потому что вы не можете доказать, что они обманывали правосудие умышленно. Так что. забудьте о своей неудаче и помиритесь с ними, когда найдёте настоящего убийцу.

— Сэр, прошу вас поручить это дело кому-нибудь другому. Я, как видите, проявил полную беспомощность и…

— Перестаньте, инспектор. О вашей беспомощности буду судить я. А пока что я хочу, чтобы именно вы поставили в этом деле заключительную точку, хотя бы для того, чтобы убедиться в своих способностях.

— Но я уже не понимаю своей роли в этой истории и не знаю, что делать дальше.

— Это все потому, что вы не хотите слушать тех, кто хорошо знаком с Калландером и его жителями. Кстати, вы не находите, что Фиона Рестон и Юэн Стоу сохранили за двадцать лет очень трогательные отношения?

— Нахожу… Хотя у миссис Рестон репутация довольно… резвой женщины.

— Я уверен, что это пустые сплетни и что Лидбурн исккренне возмущался, когда его принимали за любовника миссис Рестон. А она подтвердила эти слухи только потому, что хотела запутать вас и отвлечь ваше внимание от своего сына, ради счастья которого была готова пожертвовать даже своей репутацией.

— Согласитесь, сэр, что тут есть отчего запутаться!

— Конечно, инспектор, но хороший детектив должен уметь терпеливо продираться сквозь мелочи, не упуская из виду главного. А что в данном случае главное, как не убийство Хьюга Рестона?

— Совершенно верно.

— Этот аптекарь, похоже, был у людей не в большом почете. Взять хотя бы то, как он оклеветал Стоу в колледже, чтобы отобрать у него девушку. А участие Глеироутса и Лидбурна этом деле и их характеризует не лучшим образом..

— Конечно!

— Знаете, Мак-Хантли, если в двадцать лет человек уже стал таким подлецом, то вряд ли ему когда-либо суждено исправиться. Видимо, Рестон до сих пор затевал какие-то гадости, и один из тех, кто пострадал от его поступков, убил его. Теперь осталось просто установить личность этого «пострадавшего».

— «Просто»!

— Покопайтесь-ка в бумагах убитого…

Лидбурны были так рады увидеть свою дочь снова, что даже не рассердились, услышав, что теперь ее зовут миссис Камбрэ. К тому же, их зятю предстояло унаследовать когда-нибудь гараж Стоу, и это успокоило их былые тревоги. Хорошо хоть, что Джанет вышла не за голодранца!

Мак-Хантли отправился к даме, которая пока еще звалась миссис Рестон, и она рассказала ему следующее:

— Мне не исполнилось еще и шестнадцати, когда я обнаружила, что собираюсь стать мамой. Я страшно обрадовалась — возраст был, знаете ли, такой: глупый, беззаботный. А потом случилась эта ужасная история в колледже, и Юэн в смятении пошел в армию. Мне пришлось во всем признаться родителям, воспитанным в духе викторианской морали. Был жуткий скандал, до сих пор дрожу, когда вспоминаю. Мать даже хотела покончить с собой, чтобы избежать бесчестья. Отец собирался поступить так же, но перед этим лишить жизни меня. В общем, можете себе представить их состояние. Хьюг Рестон спас меня: он сказал отцу с матерью, что возьмет меня в жены, если я избавлюсь от последствий своих любовных приключений. Я была слишком молода, чтобы возражать. Когда родился сын, мне пришлось расстаться с ним, и потом я долго не могла о нем ничего узнать. Мой муж мне не нравился, я возненавидела его в тот день, когда он во время ссоры стал хвастаться, как ловко отшил Юэна. Я превратилась в живой труп: принимала- подарки, кокетничала, флиртовала с одной только целью — раздразнить мужа. Хотя у меня никогда не было другого любовника, кроме Юэна, я заработала репутацию ветреной женщины, позорную для мужа. А иного мне и не надо было.

— В таком случае почему вы и мисс Маккартри утверждали, что Лидбурн — ваш любовник?

— Это придумала Имоджен. Она хотела навести вас на мясника.

— Зачем?

— Потому что она считает его виновным.

— Ну и дела! Эта шотландка не в себе, а когда я слушаю вас, то мне кажется, что ее безумие передается и окружающим!

— Когда Юэн вернулся, муж стал мне еще ненавистнее, и поэтому, инспектор, я благодарна тому, кто устранил его и тем самым вернул мне свободу. Надеюсь, что вы его никогда не поймаете!.

Позвольте, миссис Рестон, не согласиться с выраженным вами желанием. Такая уж у меня работа. Можно ли мне посмотреть бумаги вашего покойного мужа, если вы еще не уничтожили их?

— Я к ним не прикасалась.

Всю оставшуюся часть дня Мак-Хантли рылся в документах, которые принесла ему миссис Рестон. В них он не нашел ничего, заслуживающего внимания. Среди бумаг не было никакого письма с угрозами, которое инспектор втайне надеялся обнаружить. Однако его заинтриговали ежемесячные перечисления денег в банк города Перт, поступавшие на счет Рестона. Сумма была каждый раз одна и та же: пятьдесят фунтов от одного лица и сто — от другого. Это составляло приличный доход; полицейский решил выяснить этот вопрос сам и отправился в Перт.

Директор «Коммодор-Банка», разумеется, скорчил недовольную гримасу, когда Дугал показал ему свое удостоверение и потребовал сведения о ежемесячных поступлениях на счет покойного Рестона. Однако речь все же шла о клиенте, которого уже не было в живых, и директор, в конце концов, отдал соответствующие распоряжения. Вскоре он сообщил инспектору, что поначалу интересующие его суммы были небольшими — двадцать и тридцать фунтов, но постепенно увеличивались до пятидесяти и ста фунтов соответственно. Чеки были подписаны жителями Калландера — мистером Лидбурном и мистером Гленроутсом.