«Если», 2005 № 05 - Журнал «Если»

Дверь будки не поддалась — она открывалась наружу. Руслан нашел в салоне микроавтобуса, в куче всяких нужных железок, трос, думал, что удастся оторвать разве что мощную дверную ручку, но повезло — в несколько осторожных рывков машина выдернула эту дверь, и дети кинулись в будку.

Он понадеялся было, что дети бросятся к накопителю и забудут о нем, но не вышло. Они ждали его, они с двух сторон взяли его за руки и пошли цепочкой, сперва по сырой траве, потом набрели на бетонированную дорожку, слишком узкую, чтобы идти в ряд, пришлось шагать клином.

Все это смахивало на дурной сон…

Руслан первым вышел на большую взлетно-посадочную полосу, примерно в середине ее. Один конец таял во тьме, другой вел к светлой башне накопителя. Теперь цепочка могла вытянуться, как полагается.

Полоса освещалась бледными фонариками, снопиками идущего из-под земли света, от снопика до снопика — метров десять, не больше…

— Идем, — сказал Макс. — Ты не думай, мы не боимся. Когда ты нас ведешь — нам не страшно. Идем!

И тут раздались выстрелы.

Руслан, таща за собой детей, кинулся прочь с освещенной полосы.

— Ты куда?! Не надо! — кричал крепко прихваченный за руку Ренатик.

Он не мог бы объяснить, как вышло, что он сбил несколько малышей с ног, а сам рухнул сверху, раскинув руки, словно стараясь спрятать детей между собой и землей.

Даже если это были живые ходячие бомбы… все равно же это были дети… а остальное — потом, потом…

Рассудок очнулся, заработал, и вдруг до Руслана дошло — стреляют не здесь, не по нему, не по мальчишкам. Он встал на колени и прислушался. Вдали, у накопителя, что-то орали в рупор. Руслан удивился — как близко удалось подойти к башне, это парламентеры, что ли?

— Пойдем, — сказал Жорка. — Они там не справятся и все испортят.

— Кто не справится, братья? — устало спросил Руслан.

— Да нет же… Пойдем, ты нас веди, а мы там поймем, что делать.

— Никуда вы не пойдете, там стреляют.

— Ну и что? — удивился Макс. — Это как раз ерунда. Ты просто не знаешь.

— Чего я не знаю? Что вас пули не трогают?

— А они должны нас трогать? — подал голос Ренатик, растиравший руку.

— Пойдем, ты все увидишь, — настаивал Макс. — Жорка, объясни ему, у тебя лучше получается.

— Тут не объяснить, тут нужно просто взяться за руки, — сказал Жорка. — Он все почувствует и поведет нас.

— Да брались за руки, ни хрена я не почувствовал! — выкрикнул Руслан.

— Значит, надо еще раз, — сказал кто-то из детей.

И они поднялись с земли, они окружили Руслана, они взяли его с двух сторон за руки и опять, цепочкой, вышли на взлетно-посадочную полосу.

Где-то слева шла перестрелка, со стороны здания аэропорта раздавалось карканье рупора.

А они шли к приземистой башне накопителя, Руслан понемногу успокаивался, и вдруг до него дошло: пули действительно не тронут…

Он не знал, когда появились эти люди.

Спиной он ощутил, что за ним идут не только мальчишки.

Тех, незримых, было двое или трое. Он даже услышал голоса, но оборачиваться не стал. Он боялся нарушить то чувство, которое заполнило его изнутри, не оставив места страху, сомнениям и, уж тем более, попыткам выкрутиться и отвертеться.

Вместе с мальчишками он подошел вплотную к накопителю.

— Братья! — крикнул Макс. — Выходите! Мы пришли за вами!

Казалось бы, ничего глупее и представить было невозможно. Засевшие в накопителе террористы могли ответить на такой призыв только стрельбой. Но они не стреляли.

— Ты знаешь, где тут выход? — спросил Жорка.

— Вон там, — Руслан показал. Действительно, снаружи трудно было понять, которая из стеклянных светлых плоскостей — дверь.

— Осталось совсем немного, они уже слышат нас, — сообщил с левого фланга Ренатик.

— Ага! Они уже ничего не понимают! — воскликнул Эмиль.

— Сейчас поймут, — со взрослой иронией добавил Макс. — Руслан, ты должен провести нас туда, в накопитель, но так, чтобы мы все держались за руки.

— Тогда надо перестроиться. Я пойду не в середине, а первым.

Похоже, он был прав, когда докладывал по «горячему» телефону, что дети ввели его в транс. В нормальном состоянии психики человек не идет под пули с таким спокойствием, будто возвращается домой после трудного, но продуктивного дня.

За дверью стояла черная фигурка без лица. Именно такими видел Руслан террористов на телеэкранах и газетных снимках.

Дверь работала, кажется, на фотоэлементах, а сейчас ее заблокировали. Руслан подошел к самому стеклу. Черный человечек, невысокий, словно подросток, подошел с другой стороны. В опущенной руке он держал автомат. Пол в нижнем холле накопителя был все же выше, чем грунт аэродрома, и потому Руслан смотрел на террориста глаза в глаза. Вдруг он понял, что это женщина.

Он уперся рукой в дверь, стараясь погнать ее плоскость вбок. Черная фигурка повторила движение. Вдвоем они справились с тяжеленным пластом пулеустойчивого стекла.

И между ними не осталось ничего.

— Сестра? — спросил Жорка. — Ты не бойся, слышишь? Давай сюда эту дрянь.

Он взял из рук женщины автомат… и тут Руслан понял, что сошел с ума.

Черный металл весь пошел пузырями, вскипел в руке у Жорки и обвалился серыми хлопьями, раздался стук — на каменный пол посыпались какие-то мелкие детали и патроны.

— Вот и все, — сказал Жорка. — Ребята, пошли!

И дети, оставив Руслана, неторопливо, по одному проникли в накопитель.

— Ты их все-таки привел, — услышал Руслан и повернулся.

Мужчин в камуфле было трое.

— Это транс, вы же понимаете, они каким-то образом ввели меня в транс…

— Да ладно тебе, какого черта ты оправдываешься? — спросил тот из мужчин, что постарше. — Отойдем-ка, у нас для тебя хорошая новость.

— Ты начни сначала, — посоветовал другой. — Может, он действительно в трансе. Тогда ж ни хрена не поймет.

— Я в трансе, — повторил Руслан.

— Нет, друг, это кое-что иное. Пойдем, присядь… — пожилой мужчина достал из кармана плоскую флягу и стал отвинчйвать крышку.

— Это транс, — повторил Руслан. — Я никуда не уйду, там дети, они меня держат… Я не виноват…

Его прошибла крупная дрожь.

— Отходняк у него, — заметил младший из мужчин и вдруг, повернувшись, замахал рукой.

К подножию башни подкатила машина «скорой помощи». И тут же из накопителя вышли двое. Макс вел за руку плечистого мужчину — уже без чепчика и маски. Лицо было растерянное — лицо человека, который лег спать дома, а проснулся в незнакомой местности, явно на другой планете.

— Видишь, Руслан? А ты боялся! — сказал Макс. — Главное было — отвязать их от оружия.

— Точно подмечено, — вместо Руслана ответил пожилой мужчина.

— Тот, кто замкнул все их мысли и чувства на оружии, был далеко не дурак.

И Руслан увидел стол. Тот самый длинный стол, где лежала бутафория для квазиков. Все эти кучи старых журналов и фотографий, а сбоку гора оружия, разноцветного — для самых маленьких, почти настоящего — для детсадовцев и подростков…

Дети по одному выводили из накопителя обезоруженных террористов. Их тут же увозили врачи. И уже бежали по прозрачному коридору в башню санитары с носилками — у кого-то из заложников не выдержало сердце.

— Пойдем, — велел Руслану пожилой мужчина. — Надо же тебе один раз понять, что тут творится. А то так и помрешь специалистом узкого профиля. Давай знакомиться, что ли. Я — Путилин, известная фамилия, правда? Звать — Николаем…

На краю летного поля был настоящий военный лагерь, стояли бээмпешки и еще какой-то непонятный мирному человеку Руслану транспорт.

Спецназовцы, которые так и не понадобились, кучковались в сторонке, но не расслаблялись — они не верили, что все кончится так просто.

— Значит, Урук-Басай? — уточнил Путилин. — И кто бы догадался сунуть туда нос?! Вон их куда запрятали…

— Разве вы не знали, что там база отдыха «Мнемозины»? — спросил Руслан.

— Знали, конечно, только не думали, что у этих крокодилов хватит наглости… Ну как, вылезаешь из своего транса? Тогда слушай.

Он начал рассказывать то, что Руслан и так уже понемногу конструировал в своем воображении. Он говорил о детях, которые сперва просто удивляли взрослых — они не боялись оружия, а вот оружие их боялось; о детях, которые могли подойти к пьяному ублюдку и без лишних слов отобрать у него ствол; о детях, появление которых нарушало не только законы природы, что оказалось не так уж страшно, но и устоявшийся порядок, однако и это еще полбеды, а беда — что они сами в плохих руках могли стать оружием…

Он говорил о том, что эти дети не осознавали своей тайны, но время от времени говорили такое, что делалось ясно: их память ждет только сигнала, и тогда станет понятно, зачем они пришли в этот мир. И об ученых он говорил, которые наворачивали всякой терминологии, однако к пониманию не приблизились ни на шаг. И о других ученых — которые по уже известным Руслану методикам переписывали память подростков, воспитывая из них безжалостных бойцов. И о сообразительных гражданах одного формально дружественного, а на деле кто-его-разберет государства, которые вдруг ни с того ни с сего начали финансировать новорожденную «Мнемозину».