Искатель, 2002 № 10 - Журнал «Искатель»

взглянул на нас спокойными светло-карими глазами и развернулся к Лене. — Точно пустой?

— Твои же звонили, — пожал плечами Леонид. — А они не могли взять?

Вадим отрицательно качнул головой.

— Мы тоже не брали! — выпалила Тая. — Клянусь вам!

Вадя снова мельком глянул в нашу сторону, но этого мимолетного взгляда хватило на то, клясться в чем бы то ни было нам сразу же расхотелось, причем всем троим.

— А что старуха?

— А ничего, — развел руками Леонид, — в ее отсутствие всю квартиру вверх дном перевернули — ничего, разумеется, нет.

Вадим молчал с добрых полминуты. Было видно, что этот человек очень устал, долго не спал… и вообще, что-то мне всех было жалко, уж не признак ли это нервного расстройства?

— Подумать надо, — изрек Вадим, — а этих вниз пока давай, потом порешаем.

Таино лицо вытянулось, а я хоть и вздрогнула, но спокойствие сохранила. В кипах дурацких писем, приходивших в нашу редакцию, малограмотные читатели желтушной прессы, зачастую вместо слова «решим» использовали «порешаем». Хотелось надеяться…

Вадим остался в кабинете, а мы, в сопровождении Леонида, вышли в коридор и направились почему-то в противоположную от лестницы сторону. В конце коридора Леня свернул в совершенно неприметный крошечный закуток и спустился на ступеньку вниз. Последовав его примеру, мы оказались перед лифтом. Его дверь сразу же открылась, мы втиснулись в тесную кабину, и Леня нажал одну-единственную кнопку на панели. Ехали молча, Тая все время сверлила взглядом эту одну-единственную кнопку и ее глаза постепенно снова начали походить на глаза нервного оборотня.

Кабина мягко остановилась, дверь открылась, и нашим взорам предстали складские помещения, заваленные ящиками, коробками и упаковками с отпечатанными книгами. Петляли мы по этим, тоже вполне мирным, подвалам довольно долго, затем Леня остановился у совершенно ровной, выкрашенной масляной краской стены, наклонился к плинтусу (зачем в подвале плинтуса?), и в стене вдруг раскрылась узкая дверь. После тайника в пузане, без единого зазора, мы с Таей не удивились, Влад же, казалось, вообще ни на что не реагировал и двигался как сомнамбула. Леня по очереди впихнул нас всех в дверной проем и следом протиснулся сам. Мы снова оказались на лестнице, но на этот раз стали подниматься наверх, Поднимались до тех пор, пока не уперлись в железную дверь. Леня открыл ее и приглашающе махнул рукой. Войдя внутрь, я застыла, раскрыв рот. Передо мной была самая настоящая тюрьма на восемь камер, частная тюрьма в центре Москвы! Камеры были сделаны по западному образцу — двери не глухие, а сплошь из решеток.

— Идемте, — Леня деловито направился вглубь по проходу между камерами. Проходя, я заметила в одной из них рыжеволосую девушку, без движения сидящую на кровати. Бедная Шура Бенедиктова, сколько же она тут мается?

Леня не стал нас рассовывать по разным клеткам, запихнул всех в одну, запер дверь и, пробормотав нечто вроде: «Мне на самом деле жаль, но вы же должны понять», удалился. Как только стихли его шаги, Тая набросилась на Влада с кулаками. Чтобы она и меня случайно не задела, я отошла к входной решетке с проемом для тарелки с едой и попыталась рассмотреть камеру Шуры. Просматривалась она плохо.

— Гад! Сволочь! Иуда! — раздавалось за моей спиной и сопровождалось то увесистыми тумаками, то звонкими пощечинами. Влад молча сносил не совсем заслуженную экзекуцию.

— Шура! — свистящим шепотом произнесла я и огляделась, не появился ли какой-нибудь надсмотрщик. Никого.

— Шура! — уже громче крикнула я. — Бенедиктова! Да заткнитесь вы! — обернулась я к остальным заключенным. Тая перестала дубасить Влада и замерла, тяжело дыша. Влад сразу же ретировался на единственную в камере кровать и засел в самый дальний угол. — Шура! — снова крикнула я. — Шура, ты меня слышишь?!

— Слышу, — в дальней камере мелькнул рыжий всполох. — Вы кто?

— Твои друзья! И, так сказать, товарищи по несчастью!

— Мы знаем Тенгиза! — подскочила к решетке Тая. — Он твой жених, да?

— Прекрати! — я отпихнула ее к стене. — Ничего мы его не знаем, хватит врать! И не твое дело…

— Когда вы его видели?! — голос Шуры прозвучал ужасающе громко, и я подумала, что сейчас сюда точно сбежится народ. — Он жив?! Как папа?! С ним все в порядке?!!

— Да! — ответила я и показала Тае кулак. — Все хорошо! Надо подумать, как отсюда выбраться! Ты, главное, успокойся и расскажи, как тут и что!

Из довольно путаного и бестолкового Шуриного рассказа я уяснила, что четыре раза приходит один и тот же мужик — три раза в день он приносит еду, а в четвертый раз, самый поздний, меняет ведро, заменяющее парашу. И больше она никого не видела, сюда ее привезли с завязанными глазами, так что она даже не знает, где находится.

— Мы в подвале издательского дома «Глаголь»! — не выдержала Тая, так долго молчать — это не для нее!

— Где?! — Видать Шура так сильно изумилась, что из ее голоса мгновенно исчезли все истероидные ноты. — Мы в «Глаголе»?!!

— Да, — удивилась я, — а что?

— Год назад это пыльное издательство моему отцу принадлежало, а потом он его продал!

Я тихонько присвистнула. На месте Бенедиктова я б не догадалась искать дочь в бывшей собственности, тем более не предположила бы, что за сооружение размещается теперь в подвалах. А вот на месте Тенгиза…

— Шура! А Тенгиз знает, кому продали издательство?

— Не знаю… — Шура помедлила и добавила уверенно: — Не знаю!

— Понятно.

Я призадумалась. Тая, присела у стены на корточки и тоже напряженно думала.

— Тай, Сен, — подал жалобный голос Влад, — ну, простите меня, я же не знал! Я правда не знал! Если бы я знал…

— «Знал-не знал»! — передразнила Тая, — теперь-то что?!

— Предлагаю объявить перемирие в джунглях, — вздохнула я, — на время, так сказать, водопоя. Забудем все распри и направим свои духовные и физические силы на освобождение из плена.

— Ты проповедник? — хмыкнул Шурин голос.

— Да. Пожалуй, мне пора в монастырь сестер Августинок. — Ноги устали, и я присела на край кровати, застеленной тонким казенным покрывалом.

— Что это еще за Августинки? — заинтересовалась Тая.

— Да так, слышала по телевизору… в другой жизни!

Страшно хотелось в туалет, но исполнить это в жестяное ведро на виду и на слуху, пусть даже друзей, было выше моих сил. Влад сполз с кровати и принялся тщательно исследовать глухую стену камеры.

— И что ты собираешься там найти, Монте-Кристо хренов?! — незамедлительно изрекла Тая. — Подземный ход на Сицилию?!

— Почему на Сицилию? — Влад тщательно ощупывал стену.

— Так, к слову пришлось!

— Тая, прекрати его цеплять! — рассердилась я. — Не время, в самом деле!

— Ладно уж… — недовольно буркнула она, отлепляясь от