Конструктор живых систем: Красный лед - Алексей Птица

обречена на неудачу. Слишком большой разрыв между нами. Если бы она имела титул баронессы, или чуть выше, то шансы на отношения с ней у меня всё равно оставались, но титул графини поднимал её настолько высоко от меня и отодвигал настолько далеко, что перескочить этот барьер оказывалось нереально, и для этого мне нужно…

Да я даже не представлял, что мне нужно сделать, чтобы появились хоть какие-то шансы на взаимность. Безнадёжно всё в этом вопросе, но мечтать, говорят, не вредно, поэтому остаётся мечтать, ну и действовать. Эх, что за жизнь, ни дня без томительных ожиданий или невероятных приключений. Хотя, с невероятными, я изрядно погорячился, конечно. Так себе приключения, скорее неприятные, чем невероятные.

— Ну как, сдал? — отвлёк меня от воспоминаний Пётр. Я как раз стоял в коридоре, выйдя из экзаменационной аудитории, а Пётр сдал предмет раньше меня и ушёл, чтобы чуть позже вернуться за мной.

— Да, на отлично!

— Угу, на повышенную стипендию идёшь?

— Да. Прикладываю все к тому силы.

— Молодец! Я тоже сдал на отлично.

— Ого, и ты молодец!

— Оба мы молодцы! — и Пётр обнял меня от избытка чувств. — Хочешь, поедем вместе со мной к моим родителям на каникулы? Они будут очень рады.

— Хочу, но не могу.

— Почему?

— По матушке скучаю.

— Ну да, я тоже, хотя, спорим, что ты бы домой не поехал только в одном случае?

— Почему? Нет никаких случаев.

— А если бы тебя пригласила к себе Женевьева?

— Не смешно, — обиделся я.

— Да я и не шутил, извини, не хотел тебя обидеть. Просто я вижу, как ты на неё смотришь.

— Да ладно, я не обижаюсь. Толку-то с того, как я смотрю. Я ей не ровня.

— Это да, — вздохнул Пётр.

— Давай переменим тему разговора. А что ты думаешь о Ефиме?

— А что о нём думать? Пусть живёт, как хочет. Мутный он какой-то. Сначала мы вроде сдружились, а дальше он сам отдалился, да и предложения у него весьма двусмысленные. Думается, надо переезжать в другую комнату или, наоборот, выжить его.

— Он съедет после Нового года, — вспомнил я. — Говорил он о том, но нам тогда другого студента подселят.

— Это да, следующий может оказаться ещё хуже.

— Может, — согласился я.

— Но и Ефим нам пока только мешает.

— Ладно, после Нового года посмотрим. Осталась всего неделя экзаменов, и настанут каникулы! — не смог сдержать улыбки я.

— Ура! — прокричал Пётр, и мы с ним направились в общежитие, готовиться к следующим экзаменам.

Ровно через неделю я пришёл на последний экзамен, все предыдущие мне удалось сдать на отлично. Но классическая геометрия хоть и давалась мне легко, совсем не гарантировала успех на экзамене. Преподаватель, который её вёл, относился ко мне неприязненно, не знаю, уж, почему. Денег я у него взаймы не брал, не оскорблял, и вёл себя на его лекциях и практических занятиях исключительно примерно: не спал, не болтал, не отвлекал других, а вот, поди же ты.

Войдя в аудиторию, я взял билет, просмотрел его, назвал номер и уселся готовиться, чтобы через полчаса приступить к докладу по нему.

— Молодой человек, вы докладываете материал не в той последовательности, в которой я вам указал.

— Господин преподаватель, я доказал теорему, решил задачу и рассказал вам оба теоретических вопроса. Я не понимаю, что не так?

— Вы изволите спорить с преподавателем, господин студент? — вдруг разозлился мой экзаменатор, морщинистого вида мужчина среднего возраста, что вёл у нас одни только лекции и неожиданно оказался назначен экзаменатором на наш факультет.

— Нет, — коротко ответил я, предчувствуя недоброе.

— Нет, вы со мной спорили и, можно сказать, грубили. Задачу вы решили правильно, теорему доказали, но оба вопроса раскрыты не полностью, да ещё и стали спорить. А посему я назначаю вам оценку «хорошо».

— Но я же…

— Вот, вы опять спорите.

— Хорошо, я не спорю, задайте мне дополнительный вопрос.

— Господин студент, у меня нет возможности уделить вам дополнительное время. Вы заслуженно получили оценку «хорошо» и можете быть свободны.

— Господин преподаватель, от оценки зависит моя стипендия. Я прошу вас задать мне два дополнительных вопроса, и если я на них не смогу дать полный ответ, то тогда это будет справедливо, — почти взмолился я.

— Нет, я не стану искушать вашу судьбу. Вдруг вы не сможете на них ответить полностью, тогда я буду вынужден поставить вам оценку «удовлетворительно». Повторяю, вы можете идти, я больше не задам вам никаких дополнительных вопросов, и ваша оценка «хорошо» окончательная.

Я внимательно посмотрел на внешне невозмутимое лицо преподавателя и где-то в самой глубине его глаз увидел еле видимое злорадство. Хотелось что-то сделать в ответ, хотя бы плюнуть, или грубо сказать, но нельзя. Вздохнув, я развернулся и, забрав свои письменные принадлежности, покинул аудиторию.

— Завалил он тебе пятёрку, да, Фёдор? — состоялся чуть позже наш разговор с Петром.

— Да, Пётр. Специально срезал, чтобы я стипендию меньше получал. Сволочь!

— Сволочь и есть, я здесь узнал, он вроде как родственник Фармазона. Только фамилия другая.

— Откуда узнал?

— От Ефима, вестимо.

— Ох, уж этот Ефим, — скривился я.

— Знает он много.

— Да врёт он всё!

— Может, и врёт, но если врёт, то складно.

— А ты когда это успел у Ефима спросить?

— Да как узнал, что тебе четвёрку поставили, так сразу у него и спросил. Я же помню, что ты всё только на отлично сдаёшь, и геометрию эту хорошо знаешь. Не могло случиться промашки, а здесь такой поворот, вот я у него и спросил напрямую. У него глазки побегали туда-сюда, а потом он и признался, что знает подноготную получения тобой оценки, ну и рассказал мне. Не иначе, очки себе зарабатывает перед нами.

— Ничего он не заработает.

— Зря ты так. Ефима можно использовать в своих целях.

— Можно, но я не хочу.

— Ну, как знаешь.

— Ладно, как бы там ни оказалось, но я смог увеличить свою стипендию кратно, а дальше всё на усмотрение декана. Если он верен своему слову, то поможет, если нет, то и ладно.

— Посмотрим, может, всё же, поедешь ко мне на каникулы, Фёдор?

Я вздохнул.

—