Человек со шрамом - Виктор Аннинский

Если бы никаких льготных и особых очередей не существовало и очередь была всего одна, то и в этом случае должность Ветвицкого оставалась бы важной и доходной. Давно замечено, что чем сложнее и запутаннее правила, тем легче из этой путаницы извлечь ощутимую выгоду или пользу. Надо только очень захотеть и все получится…

Семен Вениаминович как раз и был тем кудесником, который легко и просто извлекал эту самую выгоду. Причем делал он это виртуозно. Если бы ему в голову пришла блажь демонстрировать свое искусство публично, так, как это делают, например, иллюзионисты в цирке, то благодарные зрители просто бы визжали от восторга, а пресловутые «наперсточники», определенно, зеленели бы от зависти. Попробуйте накрыть телефон, ну скажем, ведерком и быстро поменять его местами с точно такими же, но пустыми ведерками. Вряд ли вам удастся кого — нибудь надуть: телефон не шарик, его так просто из — под ведерка не умыкнешь.

У Ветвицкого же техника таких манипуляций была отработана до совершенства, и никакие стаканчики или ведерки ему для этого не требовались. В его ловких руках телефонные номера, как карты в руках фокусника, то появлялись ниоткуда, то исчезали неизвестно куда. Появлялись в одной очереди и исчезали из другой. Очень простой фокус. Были в его репертуаре и куда более сложные трюки: исчезали номера из нескольких очередей сразу и уже нигде не появлялись вовсе: терялись где — то в неведомых безднах виртуальной реальности. Мог он сделать и наоборот, но зачем? От обратных манипуляций никакой выгоды не было. А облагодетельствовать людей просто так, за красивые глаза, он считал непростительной глупостью и дурным тоном.

Был чудный летний полдень и легкий морской бриз нежно шевелил редкие седеющие волосы Ветвицкого. Семен Вениаминович расположился в удобном легком шезлонге в тени старого развесистого дерева, с задней стороны своего загородного трехэтажного дома. Была суббота, и он наслаждался в своем саду заслуженным отдыхом. Его жена уехала в город на своем «Фольксвагене», а дети и внуки еще с утра отправились на море.

Сам хозяин морских процедур не любил, и вовсе не потому, что живот его достиг весьма солидных размеров. Он не любил морскую воду именно потому, что она была морской, то есть — соленой. После купания от такой воды образовывался очень тонкий налет соли, который раздражал и стягивал его нежную белую кожу. Против пресной воды он ничего не имел. Поэтому время от времени барахтался в построенном на американский манер бассейне, облицованном зеленоватой, с прожилками, мраморной плиткой. В бассейн вела удобная лестница и он без особых проблем выбирался из него в спасительную тень. Заходить же в море и выбираться из него на берег было сущим наказанием: вся прибрежная полоса была усеяна скользкими от водорослей камнями. Поэтому, хотя море и плескалось всего в сотне метров от его дома, он никогда в нем не купался. Выходить из моря как собака на четвереньках, а потом еще и чесаться — это было не для него. В своем саду он чувствовал себя намного комфортнее и уютнее. К его услугам плавательный бассейн с теплой водой, шезлонг и даже небольшой телевизор, стоящий на стуле в тени старой черешни.

Подошел крупный черный дог по кличке Мальчик и положил свою большую голову на колени хозяину. Ветвицкий почесал его за ушами, слегка потрепал за слюнявую щеку и выделил со стола для своего любимца кусок сырокопченой колбасы. Есть колбасу дог однако не стал и утащил ее за угол дома, где для него была устроена летняя лежанка.

Семен Вениаминович смотрел выпуск новостей и качал головой: если верить дикторам, то в стране вообще ничего интересного и заслуживающего внимания не происходит. Так, мелочь одна, если не считать шахтеров, которые опять бузят, и очередного самолета, разбившегося где — то на Дальнем Востоке.

— «Ту — сто — четыре» — самый быстрый самолет, «Ту — сто — четыре» никогда не подведет…» — медленно и тягуче пропел он на мотив популярного похоронного марша крамольный куплетик тридцатилетней давности.

Через три недели у него начинался отпуск, а он так и не решил, где его провести.

«Но самолетом я не полечу, — подумал он. — Уж больно часто они стали падать. Чуть не каждую неделю… Прямо как в «Бермудском треугольнике». Лучше — поездом, в спальном вагоне. И удобней, и надежней…» — За спиной он услышал какие — то шорохи и сопение.

— Это ты, Мальчик? — спросил хозяин умиротворенно и лениво.

— Да уж точно не девочка! — совершенно неожиданно услышал он в ответ чей — то низкий хрипловатый голос.

Удивиться он не успел: в следующую секунду чьи — то сильные и грубые руки залепили ему рот липкой лентой, накинули на голову мешок из темной ткани и скрутили руки и ноги той же липкой лентой. Затем его вытряхнули из шезлонга и куда — то потащили.

Ветвицкий, наконец, опомнился, стал мычать и отбиваться от неведомых похитителей. Но сделать уже ничего не мог — его крепко держали. Он попытался еще раз освободиться, но получил столь болезненный удар по копчику, что глухо взвыл и прекратил свои бесполезные попытки.

— Тяжелый боров, — среди дружного сопения услышал он над своей головой, — центнер с гаком, не меньше! — и понял, что его куда — то грубо запихивают. Затем он почувствовал спиной твердую поверхность, и чужие руки оставили его в покое.

«Я в машине!» — догадался он по слабому специфическому запаху и колебаниям жесткого пола под его спиной и только теперь он испугался по — настоящему. Мысли беспокойным вихрем метались в его голове: «Зачем они меня похитили? Что им нужно? Кто они такие?»

Он перестал дергаться, это было бесполезным занятием, и лихорадочно припоминал позавчерашний разговор в его собственном кабинете.

Случилось это как раз в обеденный перерыв, когда все служащие разбрелись по своим делам, и он оставался один. Когда в его служебном кабинете появилось сразу четыре негра, он сначала опешил от удивления, но быстро сообразил, что негров с белыми руками не бывает. Просто на головах у всех бандитов были натянуты черные капроновые чулки. Как только они вошли, они тотчас же заперли дверь.

Начали они с предупреждения, чтобы вел себя смирно. Иначе им придется сделать ему очень болезненную «ваву», что на сегодня не входит в их обязательную программу визита. Но они могут сделать исключение и начать с программы показательной. Если этого хочет их клиент. Ветвицкий не хотел и благоразумно считал, что в данной ситуации звать на помощь было бы не самым лучшим решением.

Тему для разговора они выбрали крайне неприятную для хозяина кабинета: их интересовали детали махинаций с телефонными номерами и еще кое — какие вещи, о которых он не хотел и вспоминать. Кричать и звать на помощь он боялся: кто знает, что на уме у этих отъявленных головорезов? А если действительно заедут по уху или, того хуже, пырнут ножом? Поэтому он тянул время и прикидывался дурачком: на все вопросы отвечал, что не знает, о чем это они…

— Может быть, ты и Лёву Березина не знаешь? — с издевкой спросил главарь.

— Не знаю я никакого Лёву, — продолжал отпираться по инерции Ветвицкий, но вовремя спохватился: стол Березина стоял в соседней комнате. — Как вы сказали? Лев Березин? Ну как же, его я знаю — это мой подчиненный, — быстро поправился он, похолодев. «Что он успел наговорить этим бандитам? — с тревогой думал Ветвицкий. — Лёва в курсе некоторых дел. Кроме того, он на редкость недалекий и упрямый человек…»

Дальнейший разговор, как выражаются дипломаты, носил неконструктивный характер, стороны никак не могли прийти к консенсусу.

— Ну, что ж, Семен Вениаминович, тем хуже для тебя, — с явной угрозой закруглил «дружескую беседу» бандит и добавил с каким — то непонятным злорадством: — Мы не прощаемся. Думаю, скоро увидимся вновь…

После их ухода Ветвицкий вздохнул с облегчением и схватился за телефон. Но передумал и медленно положил трубку. Своей охраны в здании не было, а звонить в милицию не имело смысла. Пока приедет наряд, можно еще десять раз спокойно войти и выйти из здания. Еще немного поразмыслив, хозяин сделал только один короткий телефонный звонок.

Ветвицкий покинул свой кабинет и через десять минут имел частный разговор с первым заместителем прокурора Ефимом Семеновичем Лесневским.

— Ну, чем я могу помочь, Семен? Можно, конечно, написать заявление, но это вряд ли что даст. Ты не можешь даже описать их внешность. Кого искать? Четверых бандитов с черными чулками на головах? Вряд ли они разгуливают по городу в таком экзотическом наряде…

— Но кто они такие? — спросил Ветвицкий с некоторой надеждой.

— А дьявол их разберет! Наверное, рэкетиры из какой — нибудь организованной или не очень, но преступной группировки. Их у нас несколько. Это крупных, а сколько мелких — точно никто не знает. Вот они постепенно и прибирают к рукам доходные предприятия.