На другом конце света - Ярослав Четвериков

необходимости, обеспечить им подкрепление. Как и обещал Титареко, я назначен его заместителем, и сейчас исполняю его обязанности, пока его самолёт не починят, а его не допустят до боевых полетов. Над моей же машиной механики потрудились на славу, и она готова к вылету.

И вот пятеро летчиков сидят в кабинах своих истребителей и слушают радиообмен, готовые в любой момент прийти на помощь товарищам. Время течёт медленно, и пока что ничего не происходит. Но вдруг Архипцев — комэск первой эскадрильи, сообщает о большой группе самолётов, движущихся с юга. Вскоре звучит цифра — двенадцать машин. Скорее всего, многоцелевые истребители. В первой эскадрильи осталось шесть машин, и сейчас они все в воздухе. Перевес не в пользу наших в два раза. Но Архипцев устремляется на врага, а нам срочно командуют взлёт.

Пока мы взлетали, первая эскадрилья вступила в бой. Мы, как можем, спешим им на помощь, а, тем временем, Архипцев сообщает, что все противники вступили в бой и среди них не было тех, кто собирался атаковать союзников на земле. Раз американцы подняли такие крупные силы истребителей, то в след за ней должна последовать атака бомбардировщиков. Тут же, подтверждая мои мысли, оживает рация.

— Пятьсот второй, — ко мне обращаются с земли, — с юга идут штурмовики. Твоё задание меняется. Ты должен сорвать штурмовку плацдарма.

— Принял, — коротко отвечаю я.

— Архипцев, ты должен связать боем истребителей противника, пока пятьсот второй занимается штурмовиками, — земля приказывает комэску первой эскадрильи.

Положение дел меняется. Американцы решились на штурмовку до того, как достигнут господства в воздухе. Похоже, что на земле идёт большое наступление, раз им так необходима поддержка авиации.

— Архипцев, — я вызываю комэска первой, — как у вас обстановка?

— Держимся, — после небольшой паузы говорит он. Их самолеты уже ведут ближний, бой и отвлекать его лишний раз я не хочу.

— Мы вам поможем. Отстреляемся по истребителям, так что будь готов разорвать дистанцию, чтобы не зацепило, но потом ты должен вцепиться в них как следует, чтобы мы могли проскочить.

— Сделаем, — коротко отвечает он. — Только поспешите, боезапас на исходе, а я уже потерял одного, — после недолгих раздумий скрипящим от перегрузок голосом добавляет он.

Теперь все зависит от меня. Титаренко доверил мне ответственное дело, и надо постараться его не подвести. У нас сейчас имеются по шесть ракет ближнего радиуса действия и по две среднего. Когда до места, где первая ведёт бой, оставалось около сорока километров, я скомандовал отстреляться всеми ракетами среднего радиуса действия. Пилоты первой эскадрильи по моей команде разорвали дистанцию, и наши ракеты пошли в американцев. Не дожидаясь результатов, мы даём полный газ и несёмся в сторону подходящих штурмовиков. Наши ракеты достигают цели, и Архипцев со своими подчиненными, как и обещал, атакует противника со всей яростью. Мы проносимся мимо отчаянно дерущихся товарищей, не вступая в бой. У парней из первой получилось выкроить для нас несколько минут, и мы ими воспользуемся.

Штурмовики уже на подходе, и мы производим захват целей. Пятнадцать A-10 идут на малой высоте и несут ракеты и бомбы, чтобы обрушить их на головы наших союзников. Мы им этого не позволим, и я командую открыть огонь. Ракеты по очереди сходят с подвесок и устремляются на врага, а нам лишь остаётся ждать результатов нашей стрельбы. Секунды растягиваются в вечность, но наконец-то ракеты достигают цель, и от пятнадцати штурмовиков остаётся всего шесть. Противник понёс серьёзные потери и разворачивается обратно, не желая больше связываться с нами. Хорошо бы их преследовать, но сильный писк выбрасывает из головы все мысли, не связанные с инстинктом самосохранения и навыками выживания в бою. По нам пустили ракеты. Американцы поняли свою оплошность и запоздало сменили свои приоритеты на нас.

— Рил, — обращается ко мне Архипцев, — всё, мы пустые. Я увожу своих.

— Понял, спасибо за прикрытие! — отвечаю я.

От двенадцати истребителей противника осталось девять, и сейчас они все устремляются на нас в бессильной ярости и желании отомстить хоть кому-то за сорванные планы по штурмовке плацдарма. Архипцев со своей эскадрильей, израсходовав боезопас, пользуются удачным моментом, и выходят из боя.

Я приказываю разомкнуть строй и приготовиться к уклонению. Ракетный залп настигает нас, но все наши целы. Похоже, ракеты заканчиваются и у американцев, ведь их залп был разрозненный и не плотный, а сейчас они развернулись к нам и идут наперерез. Будет манёвренный бой. Ну что ж, пусть будет.

Пять наших Су-27 и девять F/A-18 сошлись на пересекающихся курсах, и тут же закрутился бой на короткой дистанции. Пятеро против девяти — это очень неприятный расклад, и с первых секунд нам приходится не сладко. То один, то другой из нас просит о помощи, и те, кто находится рядом, бросаются на выручку. Для меня все слилось в одну немыслимую карусель с запредельными перегрузками, непрерывным отстрелом тепловых ловушек и постоянной стрельбой из пушки. Я сбил уже двоих, Вано и Влад — ещё по одному, но наш боезапас заканчивается и скоро нам будет нечем стрелять, а противник все никак не отступается. Эх, сейчас бы каждому из нас хотя бы по паре ракет ближнего радиуса действия! Исход боя был бы предрешён в нашу пользу, но у нас их нет и положение складывается критическое. Так можно потерять здесь всю эскадрилью.

— Вано, я отвлеку их на себя, а ты уводи всех, — отдаю приказ я.

— Рил, ты что сдурел? — отвечает тот с едва уловимым грузинским акцентом. — Тебя ж собьют!

— Если не уведёшь эскадрилью, то собьют всех! — поясняю я.

— Рил, я твой ведомый и остаюсь с тобой! — вмешивается в разговор Влад.

— Всем уходить, вашу мать! Это прямой приказ! — кричу я, и закладываю противоракетный маневр от очередной, пущенной по мне, ракеты. Я редко повышаю голос, и сейчас это действует на моих товарищей. Они подчиняются.

— До встречи, Рил! — поникшим голосом говорит Вано. Все понимают, что мне не удастся уйти в одиночку, и по сути я размениваю себя на них. Зато эскадрилью сохранил. Ну, ничего, Титаренко за меня отомстит многократно, я уверен. А так и погибать не страшно.

Я ловлю в прицеле ведущую пару противников и даю по ним длинную очередь, расходуя боеприпас до конца. Я даже особо не целюсь, мне надо, чтобы на меня обратили внимание. Затем стремительно разворачиваюсь и покидаю бой. Сейчас мой не маневрирующий борт — чертовски заманчивая мишень для американцев. Противники как по команде разворачиваются на меня и пытаются атаковать.

Вано не медлит ни секунды. Он собирает всех и уходит на