Просто судьба (СИ) - Людмила Молчанова

— Не вешай на меня всех собак, — крикнула я. — Я не виновата, что мать такая сука!

— ТЫ! — бабушка усиленно закивала. — ТЫ отравляешь всем жизнь. ВСЕМ, кто тебя окружает! Но я устала, я устала смотреть на то, как мучается моя дочь, и я не позволю мучить так своего внука! НЕ ПОЗВОЛЮ!

Меня била нервная дрожь, из глаз текли слезы. Она озвучила все мои страхи и нещадно давила меня ими. Как же больно.

— А я, — я постаралась внятно произнести эти слова между всхлипами, — разве я не твоя внучка? Разве я — чужой тебе человек? Ты годами наблюдала за тем, как я общаюсь с мамой и ничего, ничего и никогда не сделала.

— Ты ублюдок, — пожала она плечами, — которого я никогда не хотела. Да и Вика тоже. Дочери была нужна мечта, семья, но она прекрасно бы прожила без тебя и твоего папаши. Ты вообще не должна была появиться на свет, чистая случайность, которая уже испортила несколько жизней. Хочешь испортить еще одну?

— Я никому ничего не сделала, — я задыхалась, я не могла остановиться. У меня истерика, которую я больше не могла сдерживать. Я закричала. — ЧТО Я ВАМ ВСЕМ СДЕЛАЛА? ЧТО?

— ЧТО? — бабушка тоже повысила голос, словно чувствуя, что я уже на грани. — И ты спрашиваешь ЧТО?! Ты родилась. Этого недостаточно?

Как же больно. Я зарыдала. Я не могла сидеть, сползла тихонько по стенке и, уткнувшись лицом в колени, заплакала еще сильнее. За что они так со мной? Зачем? Я бы отдала им все, но мне нужно было лишь немного тепла. Самую капельку тепла и любви. Я не просила много. У других было даже больше. Но я никогда не жаловалась. И не жалела себя. До этого момента.

— З-за что т-ты так cc-о мной? — спросила я. — За что? Я н-не прос-сила м-меня рожать. Не просила…не просила…не просила, — повторяла я снова и снова, раскачиваясь из стороны в сторону и захлебываясь слезами.

Бабушка выдохнула. Она добилась того, чего хотела. За пять минут она сделала то, чего мама не смогла сделать за десять лет. Она сломала и растоптала меня.

— Это уже не важно, — сказала она. — Это уже не исправить, но я не могу позволить тебе и дальше портить нам жизнь. Не ради себя, Ален, а ради внука. Которого я смогу любить и баловать. Я хочу счастья не для себя, в отличие от тебя, а для ребенка, — она встала, налила стакан воды и поставила его рядом со мной. — Уезжай, Ален, ради Христа, уезжай. Забудь все это как страшный сон, и позволь забыть это нам. Позволь нам жить. Не ради меня, матери или Игоря. Хотя бы ради ребенка. Просто уезжай. И все забудется.

Я не могла больше. Я встала на трясущихся ногах и пошла к двери, не прекращая захлебываться слезами. У меня не хватало воздуха даже для дыхания. Хотелось сдохнуть. Лечь куда-нибудь и просто сдохнуть. И никому не будет никакого дело до того, что с тобой и где ты. Самое страшное чувство — быть ненужным. И заставить человека верить в это. Бабушка превратила меня в ходячего мертвеца, в тело без души, сказав всего пару слов. Я думала, что без души наступает пустота. Не верьте этому. Без души больно, ничего не может оставаться пустым. Боль и темнота.

Наташа стояла в подъезде на лестничной клетке между вторым и первым этажом.

— Лёна, что…

Я не слушала ее, пробежала мимо. Не хватало воздуха, я задыхалась. После того дня мне до конца жизни в кошмарах снились бабушкины слова. Все — каждое слово, каждая фраза.

Я не видела, была ли рядом Наташа или нет. Я просто шла, не понимая, куда и зачем. Не видя вокруг ничего. Только когда какая-то машина резко затормозила передо мной и сверкнула в глаза фарами, я отвлеклась.

— Ты идиотка? — крикнул мужик, открыв окно авто. — Совсем ополоумела? Смотри куда идешь, дура.

Вперед вышла подруга, которой я даже не заметила до этого.

— Простите пожалуйста, — произнесла она. — Темно, мы не заметили машину. Извините еще раз.

Мужчина взмахнул рукой и пробормотал что-то о "долбаных наркотиках и распустившейся молодежи".

Ната взяла меня за руку и отвела до ближайшей скамейки. Я шла как сомнамбула, только мысль мелькнула о том, что хорошо, что сейчас ночь. Наташа хотя бы моего лица видеть не будет.

Она посадила меня. Сама уселась рядом. Сжала мою руку.

— Лён, — Наташа обеспокоенно и заботливо на меня посмотрела. — Я все слышала. Я не специально…но…мне жаль, Лён. Правда. Лён, пожалуйста, не думай об этом. Ради Бога, не вини себя. Все, что не делается — все к лучшему, — подруга пыталась до меня достучаться. — Лён…скажи что-нибудь.

Я покачала головой. Я не хотела говорить. Я была даже не уверена, смогу ли сделать это

— Лён, — начала Наташа, — послушай меня внимательно, ладно? — она набрала воздуха в легкие и попробовала до меня достучаться. — Лён, а что если нам правда уехать? Послушай…ты же умираешь здесь. Угасаешь. Я же вижу. Посмотри на себя — ты лишь тень прошлой Алены. Пожалуйста…

Я не смотрела на нее. Мне почти те же самые слова сказала бабушка, а теперь и Ната. Может, правда, уехать? Так далеко, как только возможно. Я могла это сделать, но смогу ли я жить без души? Наполненная болью и горечью?

Наташа, казалось, все читала по моему лицу. Она не стала бы давить на меня, нет, ни в коем случае. Для этого она слишком любила свободу. Но отступать подруга не собиралась.

— Рано или поздно тебе придется начать новую жизнь, — она не отрывала от меня взгляда, который выражал сочувствие и боль. — Помнишь, ты сказала мне эту фразу совсем недавно?

— Ты давно уже это задумала, — я не спрашивала, я утверждала. — Тогда, еще в отеле, да?

— Да, — не стала отрицать подруга. — Я не могу больше смотреть на то, как ты ломаешь сама себя. И как тебя ломают. Ты даже не замечаешь того, что боишься людей. Ты шугаешься от них. Ты никогда не была такой. Я… — она запнулась на мгновение, но затем решительно продолжила: — я знала, что ты с Игорем. Я же не слепая. И всегда видела, как вы смотрели друг на друга…но такие чувства, Ален…они опасны. Потому что сжигают тебя дотла. Я слишком люблю тебя, чтобы позволить тебе так жить. Ты не заслужила такого. И никто не заслужил.

— Ты тоже меня осуждаешь, да? — спросила я у нее. Я уже не чувствовала ничего. Какая разница, человеком больше, человеком меньше.

— Алена! — Наташа с укоризной на меня посмотрела. — Ты прекрасно знаешь, что я ни разу в жизни не осудила тебя!

Что-то похожее на стыд шевельнулось в моей душе. Значит, я еще могу что-то чувствовать.

— Прости, — хрипло произнесла я. — Я не хотела тебя обидеть.