Расплата за дары - Ули Драфтер

Врач вздыхает.

— Не меня надо спрашивать об этом. Прости. У меня нет ответа.

Он встает, собираясь уходить.

— Что решено относительно эмиссаров и функционалов? — тороплюсь спросить.

Вард оборачивается.

— Приговорят к аннигиляции.

— Это должен сделать я.

— Нет, — поворачивается ко мне, строго глядя в ответ, — ты слишком слаб.

— Они могут выдать то, что навредит Куратору, — говорю и чувствую, как внутри что-то сжимается — я боюсь за своего Хозяина. От этого снова проявляется то странное чувство.

— Что это? — Вард вдруг, удивленно смотрит на меня, — Алури, ради Уровней, что с тобой?

Удивление переходит в страх.

— Я не знаю. Не могу объяснить. Просто когда я с Патроном…

— О, беда на мою седую голову, — едва не кричит он, — и давно? Давно ты это замечаешь?

— Еще до разрушения параллели. Это плохо?

— Да, — Вард садится рядом с моей постелью, — очень плохо. Если об этом станет известно в Уровнях, тебя аннигилируют, а Патрона лишат всех рангов, — потом резко встает, — да вас обоих уничтожат!

— Нет…, - ужас, отчаяние, обреченность — вот, что я испытал. Тогда решаюсь на просьбу, — Вард, если это только во мне, то просто сотри меня…или пусть сам Куратор аннигилирует…

— Не говори глупостей! — он кладет руку мне на плечо, — все исправимо. Проведем корректировку. Только, сначала, обсудим все с Патроном.

Обо мне говорили без меня. Я ждал решения. Я страдал от ожидания неизвестного. Но я понимал, что лучше буду аннигилирован, чем подвергну опасности Высшего.

— Я не могу сделать большего, — Вард входит ко мне, продолжая разговор с Патроном, — это для твоей и его безопасности.

Высший идет, ничего не отвечая, но я чувствую, мой Куратор расстроен. Он в отчаянии.

— Простите меня… — обращаюсь к нему, но тут же оказываюсь остановлен.

— Не твоя вина, — Патрон подходит, кладя ладонь на мою голову, — Я должен был быть осмотрительнее. Не беспокойся, я не позволю причинить тебе вред.

— И я вам, — перехватываю его ладонь, прижимаю к губам. В следующее мгновение, он обхватывает мою голову, замыкая поцелуй на губах. Словно последний раз — крепко и так горячо.

— Хватит, — Вард прерывает нас, — отойди, Черный, не усугубляй.

Патрон отходит, проведя на прощанье ладонью по моим волосам, передо мной садится лекарь.

— Давай руку, — сам берет мою ладонь, — сейчас почувствуешь жжение. Мне придется откалибровать твою матрицу. Потом восприятие станет немного иным, но скоро ты привыкнешь.

Киваю в знак понимания. Бросив последний взгляд на Куратора, закрываю глаза, открыв доступ Варду к моей матрице. В это мгновение огонь переполняет мое сознание, проходит электрическим разрядом через все системы. Показатели матрицы сглаживаются, становятся менее точными, размытыми. В теле что-то цельное идет трещиной, раскалывается на части, но не покидает меня.

— Алури? — слышится голос извне. Слышать его, все равно, что команду или приказ.

Я открываю глаза, видя перед собой Патрона.

— Куратор? — смотрю на Высшего, пытаясь определить, какая из моих функций ему сейчас нужнее. Слабый отсвет в матрицы склоняется к функции наложника, — Мне быть готовым к служению вам? — приподнимаюсь на ложе, отправляя ему сигнал готовности в виде соответствующего знака. Но тут же вижу угасание показателей. Тело сковывает от страха. Что я сделал не так?

— Нет, все хорошо, — говорит Высший, — пока отдыхай. С завтрашнего дня приступаешь к работе, — уходит.

Я пытаюсь осознать свое состояние. Помню лишь то, что моя неисправность привела к тому, что меня перенастроили, скорректировали матрицу. Но это не все. Что-то в моих показателях подвергло Высшего опасности. Я помню этот след, эти проявления. Их нельзя допустить больше.

Часть 17 (продолжение). Личные счеты

— Энгах Бессветлый. Направление на аннигиляцию, — Старший исполнитель уточняет мое назначение.

— Верно. Я прибыл, — предстоящая активации функции уже заставляет ощутить прилив энергии.

— Пройдите в отсек изоляторов, — Старший явно не разделяет моей радости, мрачно ставит знак подтверждения.

Я иду в указанном направлении. Изоляторы выстроились в ряд, в каждом из пяти находятся функционалы. Их я знаю, каждого. Помню, как они пытали, истязали мое тело. Помню сколько мучений это доставляло. Помню, как хотел отомстить. Им всем, разом. Посмотреть, как они будут страдать, наблюдая друг за другом. Так же, как получали удовольствие, мучая меня.

— Поместите их в один изолятор, — прошу двух исполнителей-конвоиров.

— Но это не положено, энгах, — пытается возразить один из них.

— Я исполняю приговор и вправе требовать удобных для себя условий, — отвечаю ему по-возможности твердо. Тело уже начинает дрожать от предвкушения.

Мою просьбу выполняют. Каждого из пятерых отстегивают от креплений и переводят в самый большой изолятор. Я вхожу, когда все пятеро оказываются пристегнутыми к настенным скобам. Они молчат. Говорить начинаю я.

— По обвинению в дезертирстве и сговоре со Светлыми вас приговаривают к аннигиляции. Способ проведения процедуры — пресечение витальных линий. Метод оставлен на усмотрение аннигилятора, — смотрю на пятерых прикованных, ощущая их страх и отчаяние, — у вас есть право на последнее слово.

Они молчат. Я подхожу к первому, отцепляю его руки от скоб. Он выглядит спокойно и отстраненно, но, как только оказывается отстегнут, делает резкий выпад, ударив локтем мне в лицо. Сознание оглушает болью, но быстро прихожу в себя, выхватив копье, подсекаю его по ногам. Он падает на колени, не успевает завалиться вперед, потому как я удерживаю его за плечи. Стерев с лица кровь из разбитого носа, даю сигнал функционалам снаружи изолятора что все в порядке.

— Что, пришел отомстить? — говорит тот, кого я удерживаю. — Так давай, чего ждешь? Или хочешь напоследок развлечься? Тебе ведь понравилось, не так ли? Стонал ты как последний наложник, — его слова вызывают отклик у остальных. Они смеются, выкрикивая оскорбления.

Я тоже смеюсь, а когда они затихают, отвечаю:

— Да, ты прав, я хочу развлечься, только выберу для этого другую функцию. Не обещаю, что вам понравится, а вот я точно получу удовольствие.

После этих слов перехватываю его шею сзади, придав силу оболочке, вырываю позвоночный столб. Он еще жив, хотя испытывает невероятные мучения. Поднимаю удаленную часть тела перед его лицом, давая оценить повреждение, кладу у его ног. Затем, выхватив копье, заменяю им позвонок функционала, втыкаю в пол, чтобы тот сохранил устойчивость. Он молчит, а, возможно, просто не может произнести ни звука. Его я оставляю медленно разрушаться, испепеляясь на раскаленном стержне. К следующему подхожу, взяв вырванный позвоночник.