Укрепить престол - Денис Старый

— Это царские угощения, что нам дали несвежие, или вовсе несъедобные. Нельзя их покупать у русских и, тем более, давать на пробу королю. Клятый царек! — возмутился и Аксель.

— Думаю, что это сырая вода либо из деревни, что мы проезжали, может и тот ключ в лесу, с которого мы умывались и пили, — Делагарди высказал догадку причин того, что уже часа четыре крутит живот.

— Капитан! — позвал Шютте офицера, командира роты кирасиров, что сопровождали делегацию. — В ближайшем месте делаем привал.

Офицер только кивнул и припустил коня, чтобы догнать авангард и приказать выдвинуться вперед для обследования ближайшей опушки леса. Капитан и сам еле-еле сдерживает позывы, а некоторые его воины и вовсе едут обгаженые, не смея просить остановки.

— И посмотрите, чтобы там было вдоволь больших лопухов, да кусты погуще… а еще без муравьев, — смеялся Аксель и к его сальным шуточкам не остались равнодушными Шютте и Делагарди.

С самого утра и у охранного сопровождения, да и у многочисленных слуг, наблюдалось сильное расстройство желудков. Не преминула сия участь и окружение королевича. Густав Адольф, пока не уснул за утро успел дважды сбегать в кусты. Остальные сделали это уже четырежды. Делагарди даже высказал предположение о диверсии и попросил всех быть бдительными, но был чуть ли не высмеян Шютте. На войне, да и при любом переходе, подобные ситуации не редки, и виной всему — вода. Расслабились и в деревне набрали воды и для приготовления пищи и для питья, набрали, да не обезвредили уксусом, или вином. Но, ничего, пройдет. Был бы яд, так уже хоть на ком отрава должна проявиться, но кроме как расстройства кишечника, ничего дурного не было.

За последние четыре часа пришлось сделать пять остановок, чтобы смутить просыпающихся после зимы лесных насекомых своими шведскими задницами.

— Господа! За мной не ходить! — сыпал шутками Аксель.

Однако, по регламенту охраны, отпускать охраняемое лицо без сопровождения было нельзя, потому по двое рослых мужиков, отправлялись с каждым членом делегации в кусты. Да, они держались поодаль, но так, чтобы иметь охраняемые объекты в прямой видимости.

— Вот и лопухи! Богата Московия на лопухов! И так во всем! — сказал Аксель и огорчился, что некому оценить его искрометный юмор.

Бойцы остались безучастны к веселому настроению охраняемого лица. Почти, у одного парня все же скользнула улыбка, но воин быстро подавил в себе зачатки веселья.

Присев, укрывшись в тени, действительно, больших и высоких лопухов, Аксель Оксеншерна не видел, да и не услышал из-за шелеста берез, как две стрелы с интервалом в не более четыре секунды, впились в головы охранников. Воины все же допустили оплошность и сняли шлемы, за что и поплатились. Будь иначе, и шлемы надеты, стрелы все равно нашли бы место, где человеческая плоть не защищена броней, но гарантированной мгновенной смерти могло и не случиться.

— Пес шелудивый! — хрипло произнес на русском языке человек, больше похожий на Зверя, особенно своими злыми глазами.

Аксель хотел что-то выкрикнуть, встать, но сразу же почувствовал теплоту на своей шее, а потом и пришло осознание скорой смерти. Тело Оксеншерна размякло и он, будучи все еще на корточках, так и свалился в свои же продукты жизнедеятельности.

Зверь поправил тело убитого шведа таким образом, чтобы измазать тому рот в нечистотах и положил рядом записку всего с двумя словами despectus occidit.

Только через пятнадцать минут после того, как человек, больше похожий на зверя, уже бежал по лесу в сторону лесной тропы, где оставил двух своих коней, хватились несостоявшегося шведского вельможи. Потом еще пять минут ушло на то, чтобы позвать человека из охраны, который умел читать следы, и только после отправится в погоню. Три железных капкана сильно замедлили продвижение погони, загонщикам приходилось быть осмотрительными, особенно, когда один швед проколол ногу валяющимся шипом. Когда же шведы вышли на лесную тропу и поняли, что тут прошли кони, причем две, погоня перестала иметь всякий смысл.

— Война! Это русский царь! Нужна война! — кричал Шютте.

— Да угомонись ты! — выкрикнул Делагарди, одергивая за плечо главу шведской делегации. — Не думаешь же ты, что русские не найдут, что сказать? Да они повесят какого бедолагу и скажут, что поймали убийцу, который услышал разговор и решил самолично мстить за царя. Еще по носу щелкнут и нашу охрану и укажут на то, что все же было неосмотрительно говорить в оскорбительном тоне с царем. И мы ничего, ни-че-го не докажем. А еще всплывут оскорбительные особенности убийства в нечистотах. Теперь поняли, с кем мы имеем дело?

— Но как после этого воевать бок-о-бок? — растерянно задавал вопрос Шютте, скорее адресованный в некуда, чем генералу.

— Вы же политик! Так и воевать. Ненавидеть, улыбаться, пить с ними, но воевать. А, когда станем по разные стороны поля сражения — бить нещадно! — патетически говорил Делагрди.

— А, если убить царя? — спросил Шютте.

— И тогда у нас не будет шансов закончить войну с Речью Посполитой победой, а придется воевать еще и с русскими, которые могут и объединиться с поляками. А еще… — тон Якоба Пунтоссона стал уже размеренным. — Я учил охранную роту по примеру того, как работают телохранители царя, недоучил явно, ибо работу охранников Диметриуса увидел сильно поздно. К нему сложно подобраться. Но, когда Господь даст мне шанс… я не промахнусь.

*……………*………….*

Яшка Зверь был человеком непростой судьбы. Ранее — он воин не из последних. Теперь же мужчина забыл, что такое благородство и как быть дворянином.

Яков Корастылев верой и правдой служил государю, тренировался, всегда был в форме, что позволяло иметь уверенность в своих боевых качествах. Не только на просторах Рязанской земли, откуда был родом Яков, но и во всей России, нельзя было найти лучшего лучника. По крайней мере, дворянин Корастылев таковых не встречал. Пусть время лука и стрел уже стремительно уходит, но свое оружие Яшка ни за что не променяет. Отличный лучник еще долго сможет выиграть поединок и с двумя воинами с пистолями, хотя бы и на расстоянии.

Корастылевы были небогатыми, даже, скорее, стремящимися стать бедными, дворянами. Служили, верой и правдой и, в отличие от многих иных дворян, уделяли внимание военному делу сильно больше, чем хозяйственной деятельности. Род был большой, но с середины прошлого века начал стремительно «стачиваться». Героически погибли два представителя рода при взятии Казани,