Десять чайных чашек, или Убийство павлиньими перьями - Джон Диксон Карр

даже упомянуть о нем. Мне бы хотелось знать – почему? Сама комната вас тоже не заинтересовала. Я упомянул кучу мебели, которую туда занесли грузчики: стол и стул из красного дерева, довольно неплохой ковер, диван. И вы почему-то меня не поправили: «Не знаю насчет остального, но диван туда никто не привозил».

Хотя это именно так, Джем: перевозчики до дивана даже не дотрагивались. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы об этом догадаться. Дивану явно много лет, и он порядком потерся. Когда я хлопнул по нему ладонью, в воздух поднялось облако пыли. Значит, его оставили в доме последние жильцы. И мне просто любопытно…

– Почему я не упомянул о диване? О господи! – рассмеялся Дервент. – Ну разумеется, я не упомянул о нем. Потому что просто не придал этому никакого значения. Да, он принадлежал нам, и мы не стали забирать его с собой. Видите ли, Джанет всегда любила этот диван. Осмелюсь предположить, что для нее он был символом восточной роскоши. Даже когда он несколько обветшал, мы не выбросили его, а отправили на чердак.

– Видимо, он действительно обладает каким-то особым очарованием. Френсис Гэйл тоже им заинтересовалась. Причем настолько, что не обратила внимания ни на что другое и даже не заметила чайных чашек. Вот любопытство у меня и разыгралось, только и всего. Ладно, не будем вас больше задерживать. Спокойной ночи.

Дервент поднялся и прошел с ними до выхода.

– Спасибо. Говорю – bientôt[21], джентльмены, потому что не сомневаюсь, что полиция вскоре захочет встретиться со мной опять. Уверен, полицейские захотят узнать, чем я занимался сегодня днем. – Он заговорил с внезапной серьезностью: – Поверьте, я искренне благодарен за этот визит. Большего я сказать не могу. Жаль, что нам не удалось обсудить искусство убийства в более дружелюбной обстановке, за сигарой и бутылкой портвейна, а не на веранде, кишащей ночными насекомыми. Тем не менее одну вещь вы должны были заметить…

Г. М. обернулся.

– Вы могли заметить, – странно улыбнувшись, проговорил Дервент, – что меня не коснулась ни одна ночная бабочка. Спокойной ночи, джентльмены. Спок-о-о-йной ночи!

Глава девятая

Совесть биржевого маклера

Едва пробило девять утра, а сержант Поллард уже поднимался по грязной лестнице в кабинет с видом на набережную. Приказ явиться к Г. М. он получил еще вчера вечером, после визита к Дервенту. В восемь он успел заскочить в Скотленд-Ярд. Во время расследования убийств сержант был для старшего инспектора кем-то вроде секретаря, и в его обязанности входило составление информационной сводки обо всем, что случилось за ночь. Отчет, содержащий несколько новых жутковатых фактов, был готов, но Мастерс так и не появился.

Впрочем, не было и Г. М., в чем Поллард убедился, переступив порог кабинета. В большой захламленной комнате было так тихо, словно этажом ниже и не стрекотали пишущие машинки, и казалось, что ее от Уайтхолла отделяет непроницаемая стена. Повсюду виднелись следы неряшливого присутствия Г. М. – от разбросанных бумаг до окурков сигар. День обещал быть жарким, и Поллард открыл оба окна. Потом обошел комнату, задержавшись у мефистофелевского портрета Фуше[22], висевшего над каминной полкой. Наконец он уселся за стол Г. М., закурил сигарету и начал перечитывать собственный отчет.

Отчет о вскрытии: покойный был убит двумя пулями, выпущенными из револьвера сорок пятого калибра. Одна пуля пробила верхнюю затылочную кость и застряла в лобной кости над левым глазом. Другая пуля вошла в спину между третьим и четвертым поясничными позвонками, перерезав нервы спинного мозга и, пройдя под углом вверх, остановилась рядом с правым легким. Оба выстрела были произведены в дюйме от тела.

Баллистическая экспертиза: обе пули, извлеченные из тела, без всякого сомнения, были выпущены из револьвера «ремингтон» сорок пятого калибра, представленного на экспертизу (регистрационный номер отсутствует).

– И это все, – произнес Поллард вслух. Он перевернул страницу и углубился в чтение выжимок из отчета участкового инспектора.

Мебель. Утром во вторник, 30 июля управляющий мебельной компании «Атлас», расположенной на Оксфорд-стрит, получил напечатанное на машинке письмо с просьбой прислать один складной стол из красного дерева, два легких стула из того же материала, один однотонный черный ковер размером 10 × 12, один комплект черных бархатных штор с карнизом на окна размером 4 × 5. (Это не та компания, которая поставляла мебель в случае Дартли.) В конверт были также вложены десять банкнот по десять фунтов стерлингов. Вся мебель была заказана на имя некоего Гранта. В тот же день транспортная компания «Картрайт», Кенсингтон-Хай-стрит, получила письмо с указаниями забрать мебель и отвезти на Бервик-Террас, четыре. Ключа к письму не прилагалось: предполагалось, что дверь будет не заперта. Мебель была оставлена в холле на первом этаже, но из-за ошибки магазина «Атлас» доставили только один из двух заказанных стульев. (Компания «Картрайт Лтд» занималась перевозкой мебели и в случае с Дартли.)

На этом месте Поллард, который бессознательно прислушивался к шагам на лестнице, оторвался от записей.

– Извините, – довольно холодно произнес чей-то голос, но его холодность, возможно, объяснялась излишней нервозностью.

В дверях, прижимая к груди котелок, стоял полный, суетливого вида мужчина. Его круглое лицо, несмотря на отливающие сталью серые глаза, лучилось довольством и добродушием, жидкие каштановые волосы были зачесаны назад и блестели в солнечных лучах, поблескивал на солнце и сшитый на заказ черный костюм. Мужчина был явно чем-то встревожен. Он ступил в комнату с опаской, словно ожидая, что на него опрокинется ведро воды, подвешенное над дверью. Поллард узнал его сразу.

– Вы же не можете быть Мерривейлом? – неуверенно проговорил визитер, дружелюбно улыбнувшись. – Мне сказали… э-э… подняться сюда. Я считаю, все на свете можно уладить, но мне никогда не доводилось дергать за такое количество ниточек, чтобы получить от полиции хоть каплю информации. И заметьте, я – родственник погибшего. Черт знает что такое, вот как я это называю. Меня зовут Китинг. Филипп Китинг.

– Да, сэр. Входите. Сэр Генри Мерривейл скоро подойдет.

– Послушайте, а я вас, случаем, не знаю? – с интересом взглянул на сержанта Филипп. – Конечно знаю; мы с вами где-то встречались. Нет, не подсказывайте – я никогда не забываю лиц. Я бы вспомнил ваше имя с легкостью, если бы эта ужасная история не выбила меня из колеи.

Известие о том, что Поллард – офицер полиции, казалось, слегка его обескуражило, но он умело выудил из него подробности их встречи, тем самым подводя под знакомство твердую базу, что, с его точки зрения,