Жена моего брата (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

— Не ссорься с Демидом, я сам виноват, — опускает взгляд.

— В чем же?

— Я курил, — отводит глаза.

В чувствах замахиваюсь, чтобы отвешать ему подзатыльник. И… торможу. Большой уже. Ничего так не решить больше.

Меня вдруг прорывает, я начинаю тихо рыдать.

— Я не буду больше! Клянусь!

— Иди к себе, — бросаю я. — Не хочу тебя видеть.

Останавливаюсь в дверях нашей комнаты.

Родион играет в приставку по сети, переговариваясь с другими игроками. Словно его жену только что не трогал его брат!

Я не могу туда зайти. Не могу хоть режьте. Мне даже проще морально вернуться к Демиду сейчас и рыдать там. Но и туда я, конечно же, не пойду! И я бреду, толкая несколько дверей, пока одна из них не поддается.

Свет не включаю. Касаясь пальцами стены, дохожу до какого-то диванчика.

Свернувшись на нём, плачу, обнимаясь с диванной подушкой. И презираю себя за слабость.

Время идёт, все слезы уже выплаканы. Я опустошена.

«Замужем», но не «за мужем». Смысла жаловаться нет. Он ничего не сделает. Здесь Демид правит балом. А Родион, и правда, больше как шут.

Ложась головой на подлокотник, плаваю в полудреме.

Волосы рассыпаются…

Медленно наматываю на палец прядь.

Дверь приоткрывается. В глаза бьёт увеличивающаяся полоса света.

Резко присаживаюсь, узнавая силуэт.

Демид!

Сглатывая, подтягиваю колени к груди.

Он проходит внутрь, оставляя дверь приоткрытой. Двигает кресло. Садится напротив. Локти упираются в колени, кисти складывает в замок, пряча за ним губы.

Мы смотрим друг другу в глаза.

Машинально тяну подушку, пытаясь прикрыться хоть чем-то от этого взгляда.

— Злата… — он не шепчет, но голос звучит глухо, тихо и вынужденно. — Я. Прошу. Меня. Простить.

Это не звучит как просьба, звучит как требование.

В моей голове гудит. После истерики, которая уже закончилась, мне уже все равно.

— Не хотел… — качает головой. Воздух между нами обретает какое-то странное свойство, — причинять боль.

— Уходите.

Встает. Но не уходит.

Нервно меряет шагами комнату, обходя вокруг меня как хищник вокруг добычи, до которой не может дотянуться.

Он сзади, я затылком чувствую его, волоски снова шевелятся, по шее на затылок идут странные ощущения, словно по коже ведут перышками. И еще мне кажется, как будто он гладит мои волосы, лежащие на спинке дивана.

Эти жесты совсем ему не пишутся. Но сижу и придумываю себе зачем-то, что гладит. И если я заплачу, то обнимет, пожалеет.

Какой бред…

Нет в Черкасове такой опции.

Мне тоскливо и одиноко, что не погладит никто.

— Поехали со мной. Куда-нибудь… отсюда. Вдвоём.

Что он говорит?!

Чувствую, как ощутимо натягиваются волосы. Отстраняюсь, перекидывая их одним движением через плечо.

— Если бы Родион посмел тронуть Вашу жену, а потом сделать ей такое предложение?.. — хриплю я. — Ответ не нужен. Мы оба знаем, как Вы ведёте себя, когда покушаются на Ваше. Бизнес, например. У Вас весомый аргумент в кобуре. И власть ломать носы и… судьбы доверчивых девочек, их гордость потом…

— Это не так.

— Это так. Вы мне соврали, пообещав то, что не собирались дать.

— Ты просила защиту.

— Я просила семью, которая нас защитит! А не чтобы меня, как дешевую девку, пользовали оба брата. Потому что один слабак, а другой подлец!

— Мля… — устало.

— Не подходите ни ко мне, ни к Тихону. Иначе, я подам на развод. Спрячу Тишу. А дальше — будь что будет!

— Нельзя тебе развод сейчас!

— Удобно, да? — цинично улыбаюсь я.

— Чего?…

— Уходите.

Чувствую, как снова нарастает мой адреналин.

Неожиданно присаживается передо мной, заглядывая в глаза. Его — блестят в полумраке.

— Не принимай мою слабость за силу.

Каждое его слово режет по сердцу. Мне хочется закрыть уши.

— Мы хотим переехать, — перебиваю я его. — В дом деда. Здесь мы не в безопасности. Мне нужны деньги на охрану.

Отрицательно качает головой. Снова вставая и нарезая вокруг меня круги.

— Исключено.

— Я не буду здесь жить!

— Будешь! Не надо истерик. У тебя все хорошо. Просто… Плохо у меня. Поэтому так вышло.

Муж… У тебя есть муж, Злата.

Зачем ты сидишь в темноте с его братом? Зачем эти беседы? Опять провоцируешь? Даешь ему повод!

— Я пойду к мужу.

— Иди… к мужу.

Захожу в нашу комнату, молча ложусь на кровать отворачиваясь к стене.

Уже заснув, чувствую руки Родиона, скользящие по моим бедрам.

— Нет! — сквозь сон дёргаюсь я. — Не надо… Не хочу…

— Золотко… — уговаривая.

— Нет.

Закутываюсь в одеяло, прячась от него.

Не могу!

Глава 22. Моя и не моя

Каждый раз, выходя из своей комнаты, я боюсь встретиться с ней и сотворить ещё какую-нибудь дичь.

И тем, не менее, как наркоман, не могу контролировать свою жажду к ней. И только заслышав где-то её голос, сразу же направляюсь туда.

Мои болезненные чувства смешались и кипят. На поверхность поднимается то одно, то другое. Иногда даже ненависть. Потому что Злата практически не выходит из комнаты. А если мне и удаётся её где-то застать, то мгновенно сбегает.

Со вчерашнего дня даже не спускается ни к обеду, ни к ужину.

— Почему твоей жены снова нет за столом? — поджимает недовольно губы бабушка.

— Злата плохо себя чувствует, — смотрит Родион мне в глаза.

Сказала ему?

Всматриваюсь внимательнее.

Ну, давай, предъяви мне! Какого черта ты позволяешь к ней так относиться?!

— Вызови врача, — хмурится отец.

— Не настолько плохо, — съезжает Родион.

Мне нечего сказать. Я боюсь, что дело не в самочувствии, и не спускается она из-за меня.

— Спасибо! — встает Тихон.

Тихон всегда доедает быстро и, не дожидается десерта, сбегает из-за стола.

Провожаю его взглядом. Забирает из вазы три яблока. Уходит наверх.

Учится он пока на дому. У него несколько проверенных репетиторов.

Аппетита у меня нет, а вот одно важное дело, которое обещал Злате, я сделать не успел. Из-за ранения.

Иду следом за Тихоном наверх. С лестницы замечаю, как уже без яблок заходит к себе в комнату.

Сестре приносил?

Я звоню нашему повару и прошу его принести ужин для неё в комнату.

Ты можешь и сама сделать это, Золотинка, если я так неприятен тебе.

Но я уже интересовался: ни завтрак, ни обед, ни ужин она подать не просила. Это добивает.

Подхожу решительно к двери их комнаты, берусь за ручку.

Я могу узнать, как её самочувствие, в конце концов?

Да, Черкасов, можешь. Спроси у её мужа!

От очередной вспышки ревности, сомнения мои испарятся. Давлю на ручку, распахивая дверь.

Вскрикнув, Злата прикрывается полотенцем, испуганно распахивая глаза. Меня встряхивает от её эмоции. Но голодный и изнывающий от ревности, я не даю заднюю. Застыв, медленно веду по ней взглядом. От босых пальчиков, по стройным крепким икрам, красивым коленям, по манящему бедру.

Взгляд упирается в край белого полотенца, контрастирующего со всё ещё загорелой кожей. И перескакивает, на нервно его сжимающие у груди кисти. На безымянном ненавистный золотой ободок моего брата. И я поднимаю взгляд выше, облизав им ключицы и увитые мокрыми плетями длинных волос плечи.

Не желаю ничего иного! Только ею и стоит дышать, жить. Все остальное дешевый компромисс.

Чистая… Такая свежая… Юная…

Мы встречаемся полыхающими взглядами. От разного полыхающими и, тем не менее… Горячая как самая настоящая ведьма в своем растерянном возмущении!

Моя девочка!

Меня так прёт, что я схавал бы сейчас даже пощечину от нее и залюбил бы до потери сознания!

Зажмуриваюсь от неожиданной волны острого возбуждения. В нос бьет запах её тонкого парфюма. Моя крыша снова едет.

Облизываю пересохшие губы. Я в секунде от очередного беспредела! Врезаться языком в этот юный сочный ротик… И полотенце это к чертям… И плевать, что открыта дверь…