Навеселе. Как люди хотели устроить пьянку, а построили цивилизацию - Эдвард Слингерленд

можем считать их посланиями из глубин бессознательного, получившими возможность всплыть на поверхность при отключении префронтальной коры. Современная когнитивная наука дает нам понять, что эта древняя повсеместно существующая связь одурманивания и творческого озарения неслучайна.

Психологи давно знают, что специфической креативности, сопутствующей латеральному мышлению, препятствует выраженная сосредоточенность на достижении цели или заинтересованность в вознаграждении, имеющие мало общего с поставленной задачей. Слишком усердствуя над тестом отдаленных ассоциаций, вы пройдете его хуже, чем если бы просто расслабились и позволили своему уму выдать ключевое слово, объединяющее три слова-стимула{210}. Получив задание сделать оригинальный коллаж с помощью цветной бумаги и клея, вы создадите более скучное и консервативное произведение, полагая, что его будут оценивать посторонние люди{211}. Людям с ограниченной способностью к умственному контролю трудно сосредоточиваться, зато они лучше решают задачи, требующие креативности и гибкости{212}. И профессиональные писатели, и физики говорят, что самые оригинальные идеи – дающие восхитительное чувство озарения – приходят к ним, когда «ум блуждает», то есть свободно перемещается в состоянии оторванности от стоящей задачи или непосредственных целей{213}.

Как мы уже знаем, проблемой в данном случае является префронтальная кора, пристанище Аполлона. Мы заметили, что взрослые с поврежденной префронтальной корой или временно отключенной транскраниальной магнитной стимуляцией успешнее выполняют творческие задания. Столь же полезно в целом пассивное или расслабленное состояние ума, характеризующееся высоким уровнем альфа-активности мозга, что отражает разрегулирование таких областей мозга, как префронтальная кора с ее целенаправленностью и иерархическим контролем. В одном исследовании экспериментаторы с помощью биологической обратной связи увеличили альфа-активность у группы испытуемых{214}. Подключенным к ЭЭГ-мониторам участникам демонстрировали экран, на котором зеленым столбиком был отмечен уровень альфа-активности, и давали задание поднять его как можно выше. В помощь испытуемым давались подсказки, знакомые каждому, кто когда-либо пробовал медитировать: расслабьтесь, дышите глубоко и ровно, пусть все мысли и чувства свободно приходят и уходят, почувствуйте, как вы отпускаете свое тело. Вскоре после этого участники, которым удалось поднять свой уровень альфа-активности, показали лучшие, чем у остальных, результаты в задании на нестандартное мышление.

Люди – это творческие приматы, и думать не как все им жизненно необходимо. Мы нуждаемся в непрерывном потоке новых идей и постоянной реорганизации имеющегося знания. В этом смысле дети с их недоразвитой префронтальной корой не знают себе равных. Однако, как мы выяснили, сама причина их креативности делает ее практически бесполезной, по крайней мере с прагматической точки зрения целеустремленных взрослых. Причудливо искаженные миры «Лего», где лего-человечки с головами кукол Барби ездят на постапокалиптических транспортных средствах, собранных из специальных кубиков и деталей, или необычные сборища фигурок супергероев и плюшевых зверей, изображающих традиционное английское чаепитие, – отражение поразительного нестандартного мышления. Однако обществу срочно нужны новые вакцины и более энергоемкие литий-ионные батареи. Если ваша цель – максимальный уровень практически реализуемой культурной инновации, то идеальной фигурой для вас является индивид с телом взрослого, но (на краткий период) умом ребенка. Индивид со сниженным мыслительным контролем, повышенной открытостью к новому и умом, склонным блуждать в непредсказуемых направлениях. Иными словами, пьяный, кайфующий или галлюцинирующий взрослый. Общества стали ассоциировать одурманенное состояние с креативностью, поскольку интоксикация химическими веществами превратилась теперь в жизненно важный и повсеместно применяемый способ перейти взрослому в ментальное детство относительно контролируемым образом.

Химические щенки: Как превратить волков в лабрадоров

Лев Толстой с бескомпромиссной трезвостью смотрел в лицо реальности. Как и следовало ожидать, он крайне негативно относился к употреблению психотропных веществ. В статье «Для чего люди одурманиваются?», написанной в 1890 г., он заявил: «Не во вкусе, не в удовольствии, не в развлечении, не в весельи лежит причина всемирного распространения гашиша, опиума, вина, табаку, а только в потребности скрыть от себя указания совести». Как отрезал!

Герои романов Толстого, безусловно, пьют, чтобы заглушить дурные мысли, вызванные преступлениями против нравственности или распутным образом жизни. В то же время в мировых религиях нетрудно найти оправдания спиртного как источника искренней радости и душевного спокойствия. В древнешумерском гимне, посвященном богине пива, провозглашается:

Пусть сердце бродильного чана станет нашим сердцем!

Что радует твое сердце, радует и наши сердца.

Наша печень счастлива, сердце ликует.

Ты полила возлиянием кирпич судьбы…

Будем пить пиво в блаженном настроении,

Будем пить мед с душевным подъемом,

С радостью в сердце и со счастливой печенью{215}.

Радость, которую вызывает алкоголь, часто связывают с бегством от реальности, что так тревожила Толстого, но обычно человек бежит не от своей осознанности, а от тягот повседневной жизни. В Книге притчей Соломоновых мы читаем: «Дайте сикеру погибающему и вина огорченному душею; пусть он выпьет и забудет бедность свою и не вспомнит больше о своем страдании»[22]{216}. Безусловно, поэты находили на дне стакана не только вдохновение, но и эмоциональный комфорт. «Не должно нам допускать, чтобы бодрый настрой уступил место скорби, – пишет греческий поэт Алкей. – Нет лучше средства, чем смешать вдоволь вина и выпить»{217}. Китайский поэт Тао Юаньмин провозглашает:

Мириады бедствий идут одно за одним,

Разве жизнь человека не изнурительный путь?

Какой мерой поверить (cheng 稱) чувства в душе моей?

Чаркой густого вина дайте себя усладить{218}.

Пожалуй, в контексте этого стихотворения лучше всего переводить глагол cheng как «удовлетворить»[23], но его корневое значение – «взвешивать на весах», «настраивать, гармонизировать систему». Как и в цитате из Книги притчей Соломоновых, мы ясно видим, что спиртное используется как средство улучшения настроения.

Если даже такие относительно благополучные представители элитарных кругов, как Тао Юаньмин и Алкей, испытывали потребность утопить в вине свои печали или ненадолго забыться в отрицающей реальность радости, насколько же остро нуждалось в этом забвении большинство обитателей мировых цивилизаций, горбатившихся в полях, мастерских, на дорогах и строительных площадках, ежедневно борясь за выживание, не имея вдоволь пищи и отдыха. Для них бегство от реальности на два-три часа было не столько удовольствием, сколько, пожалуй, необходимостью.

Ослабление стресса или тревоги – самая популярная социальная функция алкоголя, с точки зрения антропологов, в принципе задающихся вопросом о причинах употребления опьяняющих веществ{219}. Вероятно, самым видным сторонником этого взгляда являлся Дональд Хортон. В исследовании традиций пития 56 малочисленных народов, опубликованном в 1943 г., Хортон заявил, что «главная функция спиртных напитков во всех обществах – это ослабление тревоги»{220}. Он предложил так называемую гидравлическую модель потребления спиртного, утверждая, что уровень этого потребления растет параллельно с недоеданием или войной, вызывающими беспокойство, пока не возникнут новые тревоги, вызванные злоупотреблением алкоголем. В конце концов, любое общество балансирует между этими двумя крайностями.

Своеобразная теория Хортона не выдержала проверку временем, однако способность алкоголя повышать настроение и облегчать тревогу и стресс остается основой как бытовых, так и научных объяснений его употребления{221}. Изменилось лишь понимание того, что улучшение настроения и избавление от тревоги на индивидуальном уровне, по всей видимости, имеют более общую социальную функцию, упрощая людям взаимодействие в условиях скученности и иерархичности масштабных обществ. Более новые антропологические теории считают алкоголь средством, обеспечивающим общественную солидарность и позволяющим отчаянно независимым охотникам-собирателям освободиться от тех особенностей своей обезьяньей натуры, которые мешают им жить как социальным насекомым{222}.

Для того чтобы представить, насколько важной социальной проблемой является снятие напряжения, можно взглянуть на крыс. В исследовании, посвященном взаимосвязи стресса и добровольного употребления алкоголя у крыс, три группы здоровых животных, никогда прежде не пробовавших спиртное, в разной степени подверглись стрессу{223}. Контрольная группа была помещена в нормальные условия, то есть в достаточно просторную лабораторную клетку, и не испытывала ежедневного воздействия стрессовых факторов. Одна тестовая группа испытывала острый стресс, ежедневно проводя по шесть часов в крохотной