Лексикон - Макс Барри

– Ученикам не разрешено вступать в отношения друг с другом.

– Я знаю, в чем оно состоит. Я спрашиваю, зачем оно.

– Ты знаешь зачем.

Эмили вздохнула.

– Заметь, что если позволить кому-то хорошо узнать тебя, он сможет тебя убедить. Но это же невероятно холодно, Элиот. – Она подошла к окну и стала следить, как ласточка порхает над покатой крышей. – Так жить нельзя. – Он не ответил. – Вы хотите сказать, что до конца моей жизни я не смогу иметь близкие отношения с человеком из Организации?

– Да.

– Вы хоть представляете, как все это безрадостно? – Элиот никак не отреагировал. – А как насчет… ну, вы понимаете, чисто физической близости?

– Нет никакой разницы.

– Есть, и огромная. С отношениями я все поняла. Но не с примитивным сексом.

– Не существует «примитивного секса». Это называется близостью по субъективным основаниям.

– Существует, – запротестовала Эмили. – И называется он «случайная встреча».

– «Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина»[6]. Обрати внимание на слово «познал» в этом контексте.

– Это было три тысячи лет назад. Вы говорите о Библии.

– Именно так. Концепция не нова.

Эмили раздраженно помотала головой.

– Вы когда-нибудь это делали?

– Делал что?

– Нарушали правило, – сказала она. – Фратернизации.

– Нет.

– Не верю. – Эмили верила, просто не хотела отступать. – Вы наверняка думали об этом. А как насчет Шарлотты? Между вами точно что-то есть. Вы так и норовите ее поддеть. А она становится такой тихой, когда вы рядом… Как будто вы плохо ведете себя в классе, а она старается не накричать на вас. Она становится очень тихой, когда пытается проконтролировать свои эмоции.

– Ты не возражаешь, если я немного поработаю? – Голос Элиота звучал абсолютно бесстрастно.

– Я думаю, Шарлотта хочет завести с вами тесные отношения, – сказала Эмили. – Очень хочет.

– Вон.

– Иду, – сказала она. И вышла. Еще никогда она не была так разочарована.

Ей сегодня восемнадцать. Эмили некоторое время лежала в кровати, размышляя о том, что это значит. И значит ли что-то вообще. Она встала, пошла на уроки. Никто, естественно, ничего не знал. В обед Эмили вместе с Джереми шла в «Севен-Илевен» и прикидывала, рассказать ему или нет. Наконец, когда ей наливали слаш, она сказала:

– А мне сегодня восемнадцать.

Он очень удивился. Считалось, что такой информацией не делятся.

– У меня нет для тебя ничего.

– Знаю. Мне просто захотелось рассказать.

Джереми молчал. Они подошли к кассе. Эмили улыбнулась продавцу за прилавком.

– Сегодня у меня день рождения.

– Надо же.

– Наконец-то свободна. – Она наклонилась вперед и усмехнулась. – Свободна, чтобы дарить долгую и счастливую жизнь.

– Вот что я тебе скажу, – сказал продавец. – Ты получаешь этот слаш бесплатно.

– О, нет, – сказала Эмили.

– С днем рождения. – Он подвинул к ней стакан. – Ты хорошая девочка.

Когда они вышли из магазина, Джереми схватил ее за руку.

– Дарить счастливую жизнь? Наконец-то свободна?

Эмили улыбнулась, но парень остался серьезным. Он потянул ее к скамейке недалеко от магазина, и она села, а он остался стоять и сердито смотрел на нее. Эмили ощутила трепет в желудке, одновременно отвратительный и восхитительный.

– Ты не имеешь права так делать.

– Я получила слаш. Один бесплатный слаш.

– Это серьезное нарушение правил.

– Да ладно тебе. Как будто словесное внушение – это настоящая техника. Спорим, это ничто по сравнению с тем, что умеешь ты.

– Разговор не об этом.

– Все из-за того, что он сделал мне подарок, а ты нет?

– Ты думаешь, правила тебя не касаются? Касаются. Ты не имеешь права практиковаться. Ни за пределами школы. Ни на этом дядьке. Ни на мне.

– На тебе? А когда это я практиковалась на тебе? – Эмили ткнула его мыском ботинка. – Как будто мне под силу повлиять на тебя. Ты выпускаешься на следующий год, а я ничего не знаю… Хватит тебе. Садись. Пей слаш. Это мой день рождения.

– Дай слово, что больше никогда так не сделаешь.

– Ладно. Ладно, Джереми. Я просто пошутила.

Он сел, но не сразу, через несколько мгновений. Эмили положила голову ему на плечо. И ощутила удивительную близость с ним.

– Обещаю, что я не превращу тебя в раба моих мыслей, – сказала она и почувствовала, что Джереми улыбнулся. Но она уже не раз подумывала об этом.

В следующий вторник Эмили слонялась возле школьных ворот, но Джереми на их традиционный поход за слашем так и не явился. Она побрела к зданию школы. Наверное, что-то ему помешало. Какие-нибудь занятия. С недавних пор у Джереми все меньше и меньше свободного времени. Однако он обнаружился на лужайке перед фасадом: она увидела его там в обществе друзей. Джереми сидел на траве, закатав брюки и подставив ноги солнцу. Они разговаривали именно так, как разговаривают старшеклассники, никто не смеялся и почти не двигался, каждое предложение буквально сочилось иронией и многозначительностью. Во всяком случае, так показалось Эмили. Она остановилась. Головы повернулись. Джереми посмотрел на нее, потом отвел взгляд. Она пошла дальше.

Эмили понимала: нельзя, чтобы их часто видели вместе. Нельзя, чтобы их воспринимали как пару. Она все это знала. Эмили дошла до своей комнаты, села за стол и открыла учебник. Если повернуть голову, то будет видна лужайка, и она увидит Джереми и его самодовольных приятелей. Но она не повернула. Изредка откидывалась на спинку и потягивалась или теребила волосы, потому что знала, что и он может ее увидеть.

Время от времени ей встречались ученики, у которых запястье было повязано ленточкой. Ленточки были красными или белыми, и если ленточка была красной, это означало, что старшеклассник сдает выпускной экзамен. Правило запрещало разговаривать с ними и даже пристально смотреть на них, хотя Эмили, естественно, смотрела, потому что однажды и ей предстояло повязать красную ленточку, и ей хотелось знать, каково это. Один раз она видела, как мальчик с красной ленточкой строит карточный домик в переднем холле. Он работал два дня, его дом становился выше и выше, а он все худел и худел, и вид у него был загнанный. Все даже стали обходить холл, чтобы не устраивать сквозняк. А потом однажды утром карты исчезли, исчез и мальчик. Эмили так и не выяснила, что тогда случилось, сдал он экзамен или провалился. В другой раз она проснулась ночью от странного звона колокольчика, подошла к окну и увидела девочку, которая вела по подъездной аллее корову. Самую настоящую живую корову. Эмили так и не придумала, какая от коровы может быть польза для экзамена.