Сонный сад - Алиса Бодлер

же, как Элиас любил Серафиму. Услышав о том дне, когда твой отец оставил меня, он не хотел, чтобы через много-много лет, когда я состарюсь, мое сердце разбилось снова.

В голове девочки что-то щелкнуло.

Вот оно! Вот и ответ.

– Поэтому… – осторожно добавила Элли. – Он и ушел в Ни… Туда, куда бабушка сказала, так рано? Не дожидаясь нужного возраста.

– Она сказала тебе и про возраст? – глаза мамы увеличились. Накатывающая злость, казалось, возвращала ее к жизни.

Девочка поджала губы.

– Да, Элли. Поэтому он ушел сам.

Эльга поднялась с места и почувствовала, как от пережитого ее ноги стали ватными, а голова кружилась. Претерпевая физический дискомфорт, Элли помогла встать маме и усадила ее на диван.

– Мне нет жизни без них, дочка, – тихо произнесла Лаура. – Поэтому и с сердцем беда.

– Но как же я, мамочка? Ты же сказала, что любишь и меня тоже?

Мама не ответила.

Сглотнув горечь, девочка зажмурилась и собралась с силами.

Сейчас они с Лаурой будто поменялись местами.

– Плохо тебе сейчас не от того, что они ушли, мам. – Элли принялась укутывать маму в клетчатый плед, под которым она обычно спала на этом самом диване. – Сердце болит от того, что ты выпила эту гадость.

Укладывая Лауру, Элли хотела произнести свое личное заклинание вслух.

«Я все исправлю! – хотелось закричать ей. – Теперь я знаю причину! Я верю в то, что Лембит хотел умереть! Я знаю почему!»

Но действия были весомее слов, а мама чувствовала себя очень плохо.

Поэтому, девочка поцеловала Лауру в щеку и прошептала ей:

– Спи спокойно, мама. И знай, что я обязательно вернусь. Я тебя не брошу.

Но Лаура уже не слышала дочь. Алкоголь и сердечная боль утомили ее, и теперь мама засыпала.

Элли выключила телевизор и выкинула бутылку в мусорное ведро. А затем вылила остатки красной жидкости из стакана в раковину.

В темноте коридора что-то зашевелилось.

– Уходи, – прошептала Элли. – Ужасная идея выходить сейчас, хоть она и уснула. Сейчас же уходи!

Но это был совсем не Ткач, как предположила девочка. По крайней мере, не тот, которого она ждала.

– Эльга, – послышался теперь уже знакомый вкрадчивый голос. – Твоя мать не умрет.

Глаза Элли столкнулись с крошечными, статичными, утопающими в белизне зрачками.

Дед-хамелеон снова был здесь. Его черный силуэт сливался с темнотой, угадываясь лишь благодаря белому лицу, не выражающему эмоций.

– Конечно не умрет, – прошипела Элли. – Тоже мне, предсказатель. Вали отсюда! Сказала же уже.

– Но может оказаться во власти Тууни, если ты не остановишься.

Элли поразилась собственной храбрости. Этот ткач являл собой истинное кошмарное видение и сейчас стоял в темном углу как самый настоящий монстр из фильмов ужасов.

Но девочка даже не дрогнула.

– Угрожаешь мне? – вызывающе подняв подбородок, бросила она.

– Предупреждаю, – все так же ровно произнес незваный гость. – Вас обоих.

– Ему умереть второй раз не страшно, глупая ты тварь! Ему вообще ничего не страшно, вот тебе зубы.

– Тут ты права, Эльга. Но один страх все же у него сохранился.

Дед-хамелеон широко улыбнулся, и общая картина его явления стала по-настоящему леденящей. Сохраняя мерзкий оскал, он, не открывая рта, проговорил куда-то прямо в сознание Элли:

«Элиас боится, что твоя мать умрет. Намного сильнее, чем ты и кто-либо в этом доме. И это делает его уязвимым».

Глава 14

Выводы

До похорон оставалось три дня.

Эта мысль посетила сонную голову Элли первой.

Возможно, дед-хамелеон был чрезмерно удовлетворен ушедшим днем. А потому спала девочка в эту ночь практически безмятежно и очень крепко. Никакие тяжелые видения, воображаемые боли и рептильи глаза ее не беспокоили. На утро все выглядело так, будто дверь с именами, очная ставка бабушки и Ткача, мамина сердечная боль и даже плачущая Эйнике привиделись ей разом из-за большой обиды на маму и болючих ударов по обеим щекам.

Но что-то внутри трепыхалось, как насекомое, повредившее крылья, и Элли чувствовала: все, что ей пришлось испытать за последние сутки, было правдой. Мало похожей на текущую реальность в тихом Ихасте, но все же правдой. Такой, какая она есть.

Эльга медленно села на кровати и осмотрела свою комнату. Окна, двери, мебель – все было на месте…

Но бабушка снова не позвала ее к завтраку. А мама не пришла.

Впрочем, было ясно одно: в новом мире, где смерти теперь было куда больше, чем жизни, привычного – от людей, а не от неодушевленных предметов – ожидать не стоило.

Единственное, чего хотела девочка, вопреки логике и собственным действиям, – появления Ткача.

Но он не приходил.

Ни в те моменты, когда Элли пугал другой ткач, по-настоящему страшный и злобный.

Ни в те моменты, когда маме было плохо и Элли боялась, что она умрет.

Ни в те моменты, когда осознание, наконец, пришло и Элли чувствовала, что была готова к ритуалу.

Девочка прогнала его сама – уже не в первый раз, – но теперь он действительно ушел и больше не собирался возвращаться.

Однако решительность Элли не могла сойти на нет от того, что кто-то бросил ее на полпути.

* * *

Бабушка снова вязала на диване в гостиной.

В комнате больше не пахло алкоголем.

«Наверное, запах ушел на работу вместе с мамой», – подумала Элли про себя.

– Доброе утро, – сказала Элли.

– Доброе, – ответила бабушка спокойно, не вкладывая прежней нежности в слова.

– Разве мы не должны поесть?

Серафима подняла глаза на внучку лишь на мгновение. А затем вновь уткнулась в сплетение между спиц.

– Мы с мамой уже поели. Где лежат продукты – ты знаешь.

Элли тяжело вздохнула.

Тихая война есть тихая война.

– Ты вяжешь Лембиту что-то теплое? Наверное, варежки?

– Носки.

– Но зачем, если он уже ушел и не сможет взять их с собой? Это очень глупо.

Бабушка подняла глаза снова, и девочка почувствовала себя неуютно.

– Традиции, Эльга. Так полагается по традиции.

– Ясно. Значит, он не умер, и все об этом знают, но мы его хороним. Все так?

Серафима наконец отложила свое вязание и уставилась на Элли в упор.

– Эльга, я думала, что этот разговор окончен. И ты прекрасно знаешь, что похороны были решением твоей матери. Тут я ничего поделать не могу.

– Это не так, – девочка прищурилась. – Ты знаешь, что мама думает об этом всем?

– Почему бы тебе не спросить у своего отца, девочка? С тех самых пор ее позиция не изменилась.

Сердце Элли пропустило удар.

– Я спрашиваю у тебя, бабушка, – тихо сказала Эльга. – У