Без вести пропавший. Попаданец во времена Великой Отечественной войны - Корчевский Юрий Григорьевич

Вермахт минометами был оснащен значительно лучше, чем Красная армия. Уже во взводе были минометы калибром 50 миллиметров. Максимальная дальность выстрела – 575 метров, этого хватало, чтобы добросить мину до траншей противника. Причем вес мины был вполне приличный – 910 граммов. Немцы называли минометные мины гранатами, а минометы именовали «саперные изделия» – противопехотные или противотанковые. Погубил 50 мм миномет очень чувствительный взрыватель. Стоило мине задеть ветку, как она взрывалась, порой убивая расчет миномета. По этой же причине стрелять из него запрещалось в дождь. Еще у немцев были минометы калибром 81,4 миллиметра. Вполне приличные, с дальностью стрельбы до четырех километров.

Наши конструкторы, среди которых ведущее место занимал Шавырин, придумали хитрый ход. У наших минометов калибр сделали 82 миллиметра. Так что при захвате трофейных боеприпасов их вполне можно было использовать для стрельбы, а вот немецкие минометчики наши мины использовать не могли. Зато, захватив на складах наши 120-миллиметровые минометы, немцы их опробовали и остались довольны. Миномет М-38 имел дальность стрельбы в шесть километров, был прост, имел колесный станок для перевозки на крюке автомобилем или гужевым транспортом. Немцы запустили в производство копию М-38, немного усовершенствовав колесный станок. За годы войны ухитрились изготовить восемь тысяч штук. Мощнее был только «ишак», как прозвали на фронте наши бойцы шестиствольный немецкий миномет залпового огня Небельверфер за его характерный звук выстрела.

Разрывы мин близко, но прямого попадания не было. Ветки взрывной волной с танка расшвыряло, и сразу после обстрела снова пришлось маскировать. От осколков мин на броне только царапины остались. Экипаж проникся к танку уважением, толстая броня внушала надежду. Позже осознали: зря. Танки в бою – расходный материал. Если противник равен по вооружению, танк в бою живет минуты, в среднем – полчаса боя.

Кому-то везло. Ванька-взводный в пехоте на передовой редко выживал больше недели. Другим легче. Ранены были, после госпиталя возвращались в строй, продолжали воевать. Не одно ранение имели, дошли до Берлина и живы остались. Самое обидное – в звании не особо выросли и наградами не разжились. Медали на гимнастерке, нашивки за ранения – были, а орденов нет. Их чаще штабные получали.

Двое суток немцы не повторяли попыток прорыва, подтягивали резервы. А потом после артиллерийской подготовки прогремела атака. Впереди танки Т-IV, рабочие лошади панцерваффе, за ними – бронетранспортеры с пехотой. Причем Селезнёв их видел, взобравшись на башню и стоя в полный рост.

Пушки на Т-IV 75 мм, но стволы короткие, лобовую броню Т-34 не пробьют, а бортовую могут. Либо если по гусеницам стрелять начнут. Вот повредить трак, «разуть» танк – запросто. А зачастую могли и разбить ленивец, как называется направляющее переднее колесо. Тогда танк превращается в неподвижный ДОТ. У немцев организация лучше. В каждой танковой роте имеется ремонтно-эвакуационное отделение, где два тягача, 17 человек ремонтников, грузовик с оборудованием и еще один грузовик с запасными частями. Если в нашей танковой роте – три взвода по три танка и танк командира роты, всего сорок человек личного состава, то в немецкой танковой роте – 14 средних танков и 5 легких, всего 144 человека. А еще имеется 4 запасных танковых экипажа, они оперативно заменяют раненых и убитых. В роте два грузовика, один для перевозки запасного личного состава, другой для имущества. В отделении боевого управления есть грузовик-кухня с двумя поварами и водителем. Еда может готовиться прямо во время марша, танкисты на остановках могут поесть горячей пищи. Еще в этом отделении есть специалист по радиостанциям, четыре оружейных мастера, фельдшер и санитар. И все при транспорте – мотоциклах с колясками. В целом немецкая танковая рота была сильнее нашей в полтора раза. Разница существенная. Кроме того, многие экипажи имели боевой опыт – Испания, Франция, Польша.

Стоя на башне, Селезнёв считал танки противника:

– Один, два, три… восемь!

Восемь на одного. И пусть пушка Т-IV слабее, его дополнительные экраны хорошо прикрывали корпус и башню, делали Т-IV достойным противником. С таким лучше начинать бой из засады. Нанести внезапный удар, успеть подбить пару танков, чтобы давить морально. Но одержать победу не получится. Наверное, Селезнёв осознавал перспективы.

– В машину! Заводи! – скомандовал он.

Танк стоял с заведенным дизелем, командир приник к прицелу. Он решил подпустить вражеские машины поближе и ударить сбоку. На любых танках всех стран наиболее толстая броня – лобовая, бортовая тоньше. Селезнёв решил открыть беглый огонь из укрытия. Три-четыре выстрела беглым огнем по бортам, уже потом покидать укромное место. А дальше видно будет по обстановке. Заряжающему приказал:

– Бронебойными, максимально быстро. Приготовился!

Клацнул затвор патрон уже в казеннике. Один из танков с бортовым номером 316 – совсем близко, метров двести дистанция, да еще борт подставил, сам так и лезет в прицел. Подвел Селезнёв треугольник оптики под срез башни. Он называется в артиллерии прицельной маркой. Немного подвел поворотом башни, выбирая упреждение, и нажал педаль спуска. Выстрел! Кончилась спокойная жизнь. Выстрел следовал за выстрелом. Михаил насчитал четыре. Из гильз на полу шел сизый дымок, сильно пахло сгоревшим порохом. Танк по приказу командира рванул вперед. Заряжающий открыл люк башни и стал выбрасывать гильзы, а то скоро дышать нечем будет.

Тридцатьчетверку немцы уже обнаружили. Да и как не засечь, если на поле уже три танка полыхают? Немцы сразу развернулись, подставляя лобовую проекцию. По Т-34 ударила первая болванка. Удар сильный, но пробития не произошло. Похоже, немцы довольно оперативно наладили выпуск подкалиберных снарядов. Тонкая сердцевина у них из очень твердого материала. Из Норвегии получали вольфрам и лили сердечники.

Снаряд попадал в броню, плющился, а сердечник по инерции шел вперед и пробивал броневой лист. В СССР с вольфрамом было плохо, не разведали еще месторождения. По ленд-лизу уже в середине войны стали получать вольфрам из США.

Опытные немцы экипажу Селезнёва попались. Позже Михаил обнаружит в сумках танкистов панцерваффе памятки, на которых на силуэте Т-34 в разных проекциях красными точками будут указаны уязвимые места. Одним из таких был люк механика-водителя. В тридцатьчетвёрку угодили сразу два снаряда. Один – в люк механика-водителя, проломил его, убив мехвода. Другой попал в ленивец, и танк размотал гусеницу, Т-34 стало разворачивать влево. Михаил сидел рядом с Коньковым, после удара взглянул на товарища, и его едва не стошнило. Головы у мехвода нет, грудная клетка разодрана, кровь везде…

Танк подставил немцам правый борт, и тут же в него влепили снаряд. Угодил он в корму, повредив двигатель. Дизель смолк, танк замер. И крик Селезнёва:

– Экипажу покинуть машину!

Не зря изводили себя на тренировках! Мгновенно, ловко выбрались наружу. Старший сержант скомандовал:

– Ползем отсюда, а то танк горит, поджаримся.

Поползли к носу, со стороны кормы уже слышался треск пламени и мелькали отсветы огня, черный дым повалил. Все, танк обречен, уже и для ремонта не пригоден. Но выручил крепко. Ветром дым на немцев сносило, закрывая им обзор. Отползли немного, Селезнёв скомандовал:

– За мной!

Вскочил и побежал. В танке с минуты на минуту могли взорваться боеприпасы, и тогда им не поздоровится, слишком близко еще. Немцы к подбитому танку русских интерес потеряли, так что красноармейцы добрались до окопов пехоты, залегли в здоровой воронке от бомбы.

У Селезнёва в кобуре штатный наган, у Михаила тоже, у Игоря – трофейный вальтер. Оружие для общевойскового боя, конечно, так себе, но ребята решили: если что, живыми не дадимся!

Из воронки выглядывали осторожно, пытаясь оценить обстановку. А обстановка складывалась для полка неважно. Из восьми танков врага три удалось подбить, но оставшиеся пять продолжали атаку. Один Т-IV немного вырвался вперед, и тут из окопчика приподнялся боец, швырнул под гусеницу связку гранат. Взрыв! И танк застыл с перебитой гусеницей. Остальные осторожничать стали. Остановившись, поливали наши позиции из пулеметов, не давая подняться.