Море, мечты, Марина и ее рыбки - Татьяна Леванова

— Уф, гора с плеч, — поддержал ее дядя Сережа.

Я рассмеялась.

— Мам, пап, какие вы славные! — сквозь смех еле выдавила я.

— Что ты сказала? — медленно произнесла Лена.

— Она назвала тебя папой? — переспросила мама.

— Это случайно вырвалось, — невольно прошептала я.

Но дядя Сережа обнял меня, как большой мягкий медведь:

— Мариночка, дочка, скажи еще раз, пока не забыла…

— Детский сад! — крикнула Лена звенящим от обиды голосом и бросилась вверх по лестнице.

— Дядь, то есть папа Сережа! — заволновалась я. — Догони ее! Ей ее мама давно не писала, ей плохо одной…

— Похоже на Вику, — вздохнул он и побежал наверх за Леной.

— Пойдем, Марина, — сказала мама. — Я помогу тебе добраться до комнаты и найти очки.

В моей комнате было слышно, как гудят голоса, но слов я не могла разобрать. Мама дала мне очки, я начала переодеваться ко сну, решив, что после всех приключений невозможно делать уроки, лучше лягу поспать пораньше, а с утра все сделаю.

— Вы с Леной из-за Жоры не поладили? — спросила мама. — Она просто в лице переменилась, когда услышала, что он тебя проводил!

— Все-то ты понимаешь, — вздохнула я, — но не все так просто.

— Мише-то дозвонилась?

— Ох, мама… Жора мне в любви признался, а я рассказала ему про Мишу. Он мне не поверил, сказал, что парень не мог писать длинные письма девушке, с которой расстался более трех месяцев назад. Сказал, что я все придумала. Что я морочила ему голову, в то время как Лене он действительно нравился. И знаешь что? Когда я позвонила Мише, оказалось, никаких писем он мне не присылал. И вообще забыл обо мне. Но теперь Жора и слушать меня не хочет…

— Марина, в твоем возрасте об учебе думать надо, а не о любви.

— Что ж делать, если любовь случилась? — невесело улыбнулась я. — Спрятаться от нее в шкафу?

— Лучше бы ты влюбилась в какого-нибудь актера, чем в соседа.

— Мама, ну о чем ты говоришь! — я уже лежала в кровати, но от таких слов подскочила. — Любить — это общие мечты, общие мысли, нежность и забота, доверие… При чем тут незнакомый актер?

— По-моему, ты старше меня, — улыбнулась мама.

— К тому же с учебой у меня порядок, — пробурчала я, засыпая.

Через два часа меня разбудила Лена.

— Дай глянуть домашку.

— Я не сделала, сделаю утром.

— Ты обещала дать мне списать. Когда ты сделаешь доклад?

— Лена, По-моему, после твоего поступка наш контракт аннулирован, — сказала я, с трудом открыв глаза. — Я хотела тебе помочь ради наших родителей, но не могу позволить, чтобы ты мной помыкала. А теперь выйди и без приглашения изволь в мою комнату не заходить.

Лена ушла к себе, хлопнув дверью. Я полежала несколько минут, но сон не возвращался. Пришлось подниматься и садиться за уроки. Включила компьютер, чтобы прочитать почту. Пришло одно-единственное письмо:

«Мариночка, прости, я выдавала себя за моего брата. Я заметила, что он не писал тебе весь август, мало того, у него появилась девушка, и не одна. Я представила себе, каково тебе там, вдали от любимого, услышать о его измене, и решила писать тебе за него. Надо было сразу догадаться, что вдали друг от друга вы начнете новую жизнь. Попытка — не пытка. Простишь ли ты меня? Надеюсь, ты помиришься со своим парнем. Таня»

— Ну конечно, Таня! — чуть не закричала я. Кто еще мог быть в курсе наших с Мишей тайн? Кто еще мог быть таким романтичным, чтобы писать стихи?

Я быстренько написала ответ, что не сержусь на нее, хотя моего парня увела тем временем моя ушлая сестренка, но я все-таки надеюсь на хорошее. Жаль, что с Мишей так получилось, но если бы Таня не выдала себя за него, кто знает, может, я восприняла бы все более болезненно?

Затем я сделала уроки, оставив устные все-таки на утро, и легла спать. Конечно, рано утром вставать было лень, к тому же я вспомнила о том, что произошло накануне. Поэтому я решила дать себе отдых и не стала открывать учебники. Вместо этого я полистала Ленины журналы, увидела у одной из моделей смешную прическу и попыталась изобразить ее у себя на голове. Распустила волосы, а над висками заплела две упругие косички на манер заячьих ушек. Потом повязала платок на водолазку и посмотрела на себя в зеркало. Прикольно! Кикимора — она и есть кикимора. Сегодня мне придется походить в очках, так чего стесняться? К тому же я устала казаться красивой. Жора любит меня, но не хочет быть со мной — так ради чего мне стараться? Зачем пользоваться косметикой и наряжаться? Надо быть самой собой.

Анжела ожидала от меня новостей, но я сразу огорошила ее, что письма от Миши писала его сестра, и она начала хохотать, как ненормальная, вспоминая самые романтичные стишки из тех, что присылала Таня. В конце концов Анжела и так все поняла, когда увидела, что я опять сижу одна, а Жора с Леной. Мне даже не было больше больно видеть их вместе. Я не красивая и элегантная, я — чудачка. Мой новый облик защищал меня от сердечных ран, как панцирь.

— Ребята, — сказала Амина Михайловна, войдя в класс, — это неделя контрольных, потом четверть заканчивается. В следующую пятницу на классном часе мы выставим четвертные отметки. А потом будет осенний бал. Как обычно, каждый класс устраивает его для себя, но если хотите, мы можем позвать родителей.

— Нет! — дружно сказали ребята.

— Как хотите. В таком случае, бал будет совсем закрытый. Мы соберем деньги на лимонад и пирожные, кто захочет, принесите салаты, за музыку, как обычно, отвечает наш диджей, Вова, но оформление класса мы поручим нашей художнице.

Амина Михайловна повернулась ко мне:

— Марина, у тебя опять новый имидж, мне нравится твой стиль, очень оригинально и современно. Так вот, ты можешь взять себе помощников. Может, сразу их и назначим? Кто поможет Марине украсить класс?

Поднялось несколько рук. Я увидела Вову, Анжелу, других ребят. Помедлив, поднял руку и Жора, затем, глядя на него, Лена.

Мы собрались вместе на перемене, чтобы обсудить идеи.

— Ты обязательно должна нарисовать плакат, у нас ежегодный конкурс на плакаты к осеннему балу, — объяснила Анжела.

— Скинемся на шарики, они дешевые! — предложил Вова.

— У меня мама сделала зеркальный шар, я могу принести его. Мы направим на него луч проектора, у Амины Михайловны есть такой, и будет здорово.

— Все это детский сад, — недовольно протянула Лена. — Вижу, вы не бывали в настоящих ночных клубах.

— Это осенний бал, а не ночной клуб! — возразил ей Жора.

Наконец, мы наметили план действий, собрали немного денег на покупку мишуры, бумаги и воздушных шариков, командировали Анжелу и Вову для прогулки по магазинам. А я впервые отправилась в студию, рисовать под руководством Германа Рубеновича.

В студии пахло красками и пылью. Посреди стояла тумба с глиняным кувшином, вокруг нее расположились ребята с мольбертами. Мне сначала показалось неуютным — здесь всем было по десять лет. Но потом я приметила высокую девушку с косой, совсем пожилую женщину в пончо, высокого сутулого молодого человека моих лет, и мне стало легче, я поняла, что я не одна тут такая недоучка. Я спохватилась, что не слушаю объяснение Германа Рубеновича о свете и тени, о форме и структуре. Я уже довольно долго рисовала, мне казалось это ужасно скучным, хотелось пустить по краю кувшина узор из виноградных листьев, а потом положить рядом с ним на стол яблоки, персики, но в этот момент учитель подошел ко мне и сказал:

— Марина, обрати внимание, из чего этот кувшин?

— Из глины! — удивленно ответила я.

— Подойди, потрогай его. Какой он?

— Шершавый, неровный.

— Вот. А у тебя он получился гладким, металлическим. Подумай, где ты ошиблась, и исправь.

Тонкости структуры я постигала дольше, чем формы и полутени. Но в конце концов и у меня начало получаться. По моим этюдам можно было теперь распознать плетеную корзину, фарфоровую чашку, глиняный кувшин или металлический шар. Я начала увлекаться, рисование таких вроде бы обычных предметов отвлекало меня от проблем, как маму — ее шитье.

У меня была очень напряженная неделя. Помимо занятий в студии, начались контрольные и зачеты, кроме того, надо было украсить зал, я придумала украсить стены от пола до потолка разноцветными осенними листьями, но на рисовании пятнадцатого листа взвыла, представив себе, что мне нужно как минимум семьдесят. Взвыла и Лена, которую я на основании того, что она входит в число моих помощников, заставила вырезать листья по контуру.

— Не проще ли было сделать их на стикерах! — возмутилась она.

— Нет, не проще! — возразила я. — Ты увидишь на дискотеке, что получится, если, конечно, Вове удастся достать неоновый прожектор. Ты сама возражала против детского сада, а ради чего-то серьезного надо бы потрудиться.

Работы навалилось так много, что я забросила Интернет, море и все на свете, лишь коснувшись щекой подушки, вспоминала на мгновение Жору, и тут же засыпала. Я рисовала, одним глазом глядя в учебник, я писала доклады, пока сохли листья, а Амина Михайловна отвергала мои проекты в отношении плаката.