Ночь чужих туманов - Александр Александрович Тамоников

Богданов помолчал, явно о чем-то размышляя, и размышления эти были невеселыми — если судить по выражению его лица.

— Мыслю так, — сказал он. — Что такое ядерный взрыв в самом центре Советского Союза? Понятно, что это смерти, муки, прочая неописуемая беда… Но еще что? А еще от этого взрыва могут начаться массовые недовольства, стихийные, а затем и организованные выступления против власти. Вот, скажут, до чего довела народ советская власть — до ядерного взрыва! А уж дальше… — Богданов не договорил и лишь махнул рукой. — Думаю, на то и расчет.

— Тем более что наши заклятые друзья на Западе изо всех сил постараются все преподнести так, будто никакой диверсии не было и вовсе, — добавил Дубко. — А все произошло само собой. Скажем, из-за чьей-то халатности или преступной небрежности. Или и того хуже: диверсия была, но устроили ее никакие не вражеские диверсанты, а диверсанты свои собственные. Некие советские граждане, объявившие таким способом поход против советской власти. Там, на Западе, умеют говорить…

— Ну да, — согласился Соловей. — Соврать легко. Но попробуй-ка так вот запросто опровергнуть ложь…

— Вот именно, — согласился Дубко.

— И все-таки очень может быть, что мы ошибаемся, — сказал Соловей. — То есть дело обстоит совсем не так, как мы предполагаем. Ведь может же такое быть?

— Хотелось бы, — буркнул Богданов. — Однако же будем исходить из худшего. Ничего другого нам не остается.

— Да, но что же делать? — спросил Муромцев.

— Что делать? — переспросил Богданов. — А вот что. Во-первых, сообщим о наших подозрениях Торгашеву. Ну а он пускай принимает меры. Докладывает по инстанциям, чтобы на объекте усилили бдительность, ну и все такое прочее. Он знает, что ему делать. А мы тем временем займемся поиском беглецов. То есть предполагаемых диверсантов.

— Вот это мне нравится! — воскликнул Малой. — Наконец-то мы займемся настоящим делом! Вопрос только в том, как мы это будем делать. В какую сторону подадимся? Ведь пока мы даже не напали на их следы!

— Вот и будем искать для начала их следы, — сказал Богданов. — Найдем и пустимся по следам. Словом, все как обычно.

— Все как обычно… — задумчиво произнес Соловей. — Оно конечно… Как же иначе? А только, мне думается, Георгий прав. Следов-то и впрямь никаких! Все тех беглецов ищут, а результата нет. Проверяют автотранспорт, электрички… И ничего. Тут одно из двух: либо эти бегунки умело заметают за собой следы, либо их не там ищут…

— Думаю, что и то и другое, — сказал Богданов. — То есть и ищут их не там, и следы они заметают тоже. Насчет следов, впрочем, я не уверен. А вот ищут их не там. Нет их ни в автобусах, ни в поездах, не может быть и в попутках.

— У тебя есть какие-то конкретные соображения? — Дубко внимательно глянул на Богданова.

— А ты посуди сам, — ответил Богданов. — Да и вы все тоже подумайте… Допустим, вы диверсанты и вам надо попасть из пункта А в пункт Б. Уточню: вы — опытные, матерые диверсанты, и потому вы предполагаете, что вас будут искать. Вы также предполагаете, что те, кто вас ищет, разгадали ваши планы. И знают, в каком направлении вы подались. Вопрос: что вы в этом случае предпримете?

— Вопрос-то простенький, — хмыкнул Малой. — Конечно же, мы, как матерые диверсанты, изо всех сил постараемся не оставить после себя никаких следов. Чтобы никто даже догадаться не смог, куда мы направились. Чтобы они рыскали в разных сторонах. И чем больше будет этих сторон, тем больше шансов, что мы, как матерые диверсанты, успешно доберемся до пункта Б.

— Все так и есть, — кивнул Богданов. — Но как можно исхитриться не оставить никаких следов, когда вы знаете, что вас ищут? То есть проверяют и машины, и поезда, и всякий прочий гужевой транспорт, и все что угодно. Проверка транспорта — ведь это же первейшее дело, не так ли? И вы, как битые и тертые диверсанты, это прекрасно знаете. Неужто вы попретесь в пункт Б на попутном транспорте?

— Пожалуй, что нет, — в раздумье проговорил Малой. — Я бы, во всяком случае, не поперся. Это точно.

— Ну а на чем бы ты тогда поперся? — спросил Богданов.

— Ни на чем, — не сразу ответил Малой. — Если, конечно, к пункту Б не ведут какие-нибудь окольные дороги. Какие-нибудь дикие проселки.

— Не ведут, — сказал Богданов. — Об этом нам говорил Торгашев. Есть лишь одна дорога и еще медвежьи тропы. По которым, понятно, никакой транспорт не проедет. Даже гужевой. Ну и как же быть матерым диверсантам в этом случае?

— Только одно — идти из пункта А в пункт Б пешком! — заявил Малой.

— Именно так и есть, — сказал Богданов. — Они пошли пешком. Сквозь тайгу. Оттого и не оставили после себя следов. То есть не оставили следов на дорогах. А в тайге, я подозреваю, следы после них все же остались.

— Да, но до ближайшего пункта Б, то есть до Нижней Туры, добрых сто километров! — сказал Дубко. — А по тайге так еще и больше. В тайге прямых путей не бывает.

— Вот в том-то и дело! — хлопнул в ладоши Богданов. — И что из этого следует?

— А следует из этого то, что эти бегунки сейчас в пути, — сказал Дубко. — Много ли таежных верст они преодолели, мало ли, но до конечного пункта они пока еще не добрались. Вот что из этого следует.

— Вот именно! — Богданов еще раз возбужденно хлопнул в ладоши. — И в связи с этим наша задача — напасть на их таежный след, догнать их и обезвредить. Говорю же, все как обычно.

— Так что же мы здесь сидим и рассуждаем! — Импульсивный Малой вскочил со своего места. — Седлаем коней, да и в погоню! Шашки наголо! Чем раньше поскачем, тем быстрее догоним! Далеко уйти они не могли! У нас в запасе есть еще время!

— Погоди, — одернул Малого Дубко. — Есть у меня одна мыслишка… А что, если эти ребятки исхитрились и уже прошли бо́льшую часть таежного пути? И они уже на подходе к пункту Б? Может ли такое быть? Теоретически может. А если теоретически, то и практически тоже. И что из того может получиться? А получится вот что: даже если мы и нападем на их след и погонимся за ними во всю прыть, они все равно успеют раньше нас. То есть успеют раньше нас добраться до Нижней Туры и, быть может, даже сотворить свое черное дело. И какой, спрашивается, будет смысл от нашей таежной погони? Никакого…

Рассудительная речь Дубко произвела впечатление на всех остальных спецназовцев,