Сень (СИ) - Номен Квинтус

Вдобавок, Аксель Иванович прекрасно знал (на собственном, очень немаленьком опыте это выяснил), что логические ошибки в работе сложных устройств попадаются гораздо чаще механических (на порядки чаще), так что важнее было иметь под руками именно разработчиков программ. А еще контр-адмирал прекрасно понимал, что для решения сложных именно логических задач крайне желательно, чтобы человека, такие задачи решающего, не отвлекали от работы разные задачки бытового плана.

Поэтому, когда одна очень белокурая девушка, по каким-то известным руководству причинам назначенная директором этого странного института, очень скупо обрисовала ему пожелания по поводу предоставления «программистам» бытовых удобств, инженер-мореплаватель, мысленно воспроизведя введенные еще царем Петром военно-морские термины, распорядился «все выстроить в лучшем виде». Что, к его изрядному удивлению, оказалось выполнить не очень-то и сложно: у «фармацевтов», как выяснилось, производство стройматериалов было налажено более чем неплохо, а уж людей на стройки найти…

Опять-таки благодаря «фармацевтам» это проблемы вообще не составило: любой желающий из числа взрослых жителей поселка и окрестностей мог (за обычную зарплату строителя) поработать и на стройках городка. Точнее даже, за половину такой зарплаты: считалось, что «подрабатывать» можно лишь четыре часа сверх основной работы. Но многие умудрялись отработать на стройке и по пять, и даже по шесть часов, а по воскресеньям и по двенадцать — так что практически две полноценных зарплаты населению очень нравились. Тем более нравились, что в магазинах Коопторга (где продавалась самая разнообразная продукция множества артелей) товаров было очень много, практически на любой вкус. Настолько много, что по воскресеньям пригородные поезда из Москвы в Кимры, где «фармацевты» тоже такие магазины открыли (потому именно оттуда тоже большинство народу на стройки и нанимались), буквально ломились от пассажиров… Ну и узкоколейка «Кимры-Иваньково» очень помогала строителей к местам трудовой славы подвозить в нужных количествах даже из не самых близких мест.

Ну а то, что проект нового городка взялся делать академик архитектуры Жолтовский, Акселя Ивановича вообще не удивило: он в силу разных причин знал, какие средства вбуханы в новостройки ВНИПИ по всей стране, и понимал, что для любого архитектора участие в них означает не только почет и уважение…

С жильем в Иваньково у выпускниц университета оказалось даже лучше, чем они могли себе представить: Евдокии, как женщине уже замужней, была выделена квартира сразу трехкомнатная. Антонине — тоже, но совсем даже не потому, что Таня обратила внимание на некоторые изменения в ее организме, а как начальнику отдела математического моделирования (что бы это название ни значило). Любе поначалу квартиру вовсе не выделили, поселили ее в гостинице при институте — но опять-таки лишь потому, что «имелась большая вероятность того, что ее семейное положение скоро изменится». Действительно большая, она уже даже заявление в ЗАГС подала, просто ее будущий муж на лето отъехал к родителям куда-то в Сибирь. Ну а Марина и Нина получили, как Таня и пообещала, очень даже неплохие «двушки» в новеньком доме.

То есть все четверо квартиры получили в одном доме, который сочли чрезвычайно удобным: на первом этаже этого очень красивого четырехэтажного дома располагались два магазина (книжный и магазин, в котором продавались ткани и — немного — готовая одежда, главным образом женское белье, а так же белье постельное и разнообразные полотенца), в доме напротив располагался продуктовый магазин под названием «Гастроном». От московских гастрономов от отличался тем, что продукты в нем продавались исключительно «колхозные», что радовало и их свежестью, и ценами (заметно более низкими, чем в госторговле). На одном углу «дома напротив» была еще и булочная с большим кондитерским отделом, на другом аптека — то есть все, для жизни необходимое, имелось в шаговой доступности. И в доступности почти круглосуточной, по крайней мере и аптека, и булочная именно круглые сутки и работали. Причем в булочной ночью продавали и консервы из «Гастронома», и уже нарезанный и взвешенный сыр, и масло в пачках… И газированную воду в полулитровых бутылках, но ее в кондитерском отделе вообще всегда продавали.

Молодые математики поначалу очень сильно удивлялись тому, что «в городке все для людей делалось», но скоро привыкли и действительно на «бытовые проблемы» внимания уже не обращали: не было этих проблем. А вот телефон в каждой квартире был — да и телевизоры в них появились быстро. В городке, как и в Москве, телевизионные передачи шли с семи и до одиннадцати вечера, но — в отличие от столицы — программы передавались по двум каналам, и по второй программе передачи шли в основном «детские». Что пока еще людей не особо напрягало, однако в будущем сулило некоторые «семейные проблемы». Главным образом финансовые: телевизор КВН-49 продавался свободно, но стоил тысячу двести рублей, а аппараты, которые приобрели себе все «математики», стоил уже две тысячи — однако экран с диагональю в тридцать сантиметров можно было разглядеть без линзы.

Хотя… в Шарье вроде уже наладили небольшой, но устойчивый выпуск нужных полупроводников и в Александрове радиоартель разработала телевизор вообще без ламп (который, вдобавок, собирались в следующем году пустить в продажу даже дешевле КВНа), так что перспективы не выглядели печально….

Перед заседанием плановой комиссии министерства радиоэлектронной промышленности Иосиф Виссарионович на встрече с Таней поинтересовался:

— Скажите, Таня, вы несколько раз упоминали о грядущем развале нашей страны. А чем этот развал был вызван? Что мы сейчас делаем не так?

— Нашли кого спрашивать! Я же врач, не политик. Ну, еще террорист немножко…

— Да, я помню, у вас даже список подготовлен тех, кого требуется… но вы ведь, наверное, интересовались, почему нужно именно их ликвидировать?

— Нет, не интересовалась. Я вообще надеялась, что в другое время попаду, а нынешнее было лишь не самым вероятным, но допустимым вариантом. Не самым лучшим, но все-таки еще терпимым: пока еще можно историю в нужную сторону повернуть с минимальными жертвами.

— Минимальными — это какими?

— Я думаю… раньше я просто таким вопросом не задавалась, но мимоходом выкладки Решателя все же просматривала, и мне запомнилось, что поворот в середине двадцатого века обойдется в пределах двадцати пяти — тридцати миллионов жизней. Но сейчас мне кажется, что расчеты были не совсем верными: я-то предполагала работать в одиночку, а тут, оказывается, уже есть значительная технологическая поддержка. То есть миллионы эти всяко помрут, но и спасти от преждевременной смерти может получиться раза в три больше.

— А может и не получиться?

— Уже не может. Я думаю, что решатель не смог спрогнозировать того, что здесь, в СССР, забота о населении будет поставлена даже выше, чем забота о военной безопасности страны. Я вот смотрю, как идут работы по созданию цифровых управляющих систем, и начинаю рассматривать варианты запуска регенераторов в производство уже в середине пятидесятых. В ограниченных количествах, конечно, но… Сейчас уже препаратами интенсификации жизненных процессов — я имею в виде эликсир бодрости и тормозуху — обеспечено почти триста тысяч человек, а зимой еще заработают сразу три фабрики по выпуску кардиопрепаратов, которые сильно поддержат здоровье уже более чем десяти миллионов — а ведь все эти фабрики строятся благодаря приоритетному финансированию именно со стороны государства.

— Но ведь сама суть социалистического государства в том и заключается, чтобы обеспечить благосостояние народа…

— Вот именно, вы, собственно, самую суть и ухватили. Хотя пока лишь с самого краешка… впрочем, об этом попозже поговорим. Вот вы — я имею в виду правительство, не вы лично — расстреляли банду ленинградских коммунистов, но дело в том, что расстреляли лишь немногих. А оставшиеся после вашей смерти — я имею в виду мою, уже изменившуюся историю — немедленно бросились строить коммунизм, да еще строить его начали с себя. Вот Союз и развалился.