Оракул - Сергей Шведов

— Ее убили! — сумел только вымолвить побелевшими губами поэт.

Ярослав, не раздумывая, толкнул хлипкую, пробитую пулей дверь. Ефросинья лежала на лавке, сжав в предсмертной судороге кулачки. Выпущенная в нее пуля оставила след под левой грудью. Рана была смертельной, хотя крови вытекло немного. Тело Ефросиньи было еще теплым. Это и вселило в Ярослава надежду.

— Не пугайся, — сказал он Кравчинскому, выходя на крыльцо. — Это не Ефросинья, а совсем другая женщина, убитая почти восемьдесят лет назад. Возможно, она принадлежала к ходулинскому семейству, возможно, нет, но в любом случае имела отношение к роду Глинских. Я могу назвать тебе имя человека, застрелившего ее.

— Фон Дорн, — догадался сообразительный Аполлоша.

— Именно, — кивнул Ярослав. — Он убил ее из-за диадемы. Черт, как я сразу не догадался. Он ведь выслеживал нас. Думаю, что это он натравил на нас этих несчастных печенегов, чтобы отвлечь наше внимание и проникнуть в храм Йо.

— Точно, — согласился успокоившийся Аполлон. — Я ведь тебе говорил, что видел там, на поляне, какого-то типа.

История, что ни говори, становилась чем дальше, тем интереснее. Фон Дорн не просто захватил диадему, он раскрыл тайну, с ней связанную, и даже заглянул в собственное будущее. То есть он узнал, что нужно делать, чтобы благополучно выбраться из ловушки. У Ярослава, между прочим, тоже имелась такая возможность, но он ее упустил. Зато детектив теперь догадывался, что сделал тогда в далеком двадцать седьмом году Терентий Филиппович Доренко. Он убил не только Ефросинью, он убил и своего однополчанина поручика Друбича и, вероятно, молодого графа Глинского. Только так можно было остановить заигравшийся компьютер. Исчезли главные фигуранты разворачивающегося действа, и продолжение спектакля становилось бесполезным. До поры. До той поры, пока не подрастут новые актеры для уже написанных ролей. Главным отличием спектакля двадцать седьмого года было то, что и фон Дорн, и Друбич, и Глинский существовали в действительности. И стрелял фон Дорн из вполне реального револьвера и потому убил своих оппонентов на самом деле. А потом объявил их диверсантами, шпионами и врагами трудового народа. Дело списали в архив, а старшего оперуполномоченного Терентия Филипповича Доренко наградили именным оружием. Во всяком случае, так вполне могло быть, но, возможно, детектив в своих предположениях ошибался.

— Сворачивай, — распорядился Ярослав.

— Ты что, с ума сошел? — удивленно посмотрел на друга Кравчинский.

— Потом объясню, — отмахнулся Кузнецов. Аполлон хоть и нехотя, но подчинился. «Лада» свернула в заросли и заглохла. Ярослав взял с заднего сиденья еще один пистолет и вылез из машины

— Сиди тихо, — посоветовал он Кравчинскому. — Услышишь выстрелы, не высовывайся. Я без тебя справлюсь.

— А с кем ты воевать собрался?

— С ОГПУ, — криво усмехнулся Кузнецов. Ярослав нисколько не сомневался, что засаду фон Дорн устроил у поворота. В том самом месте, где лесная тропа выворачивает на дорогу, ведущую к дворцу Глинских. Трудно сказать, почему он не подстерег «Ладу» при въезде на лесную тропу. Но не исключено, что просто не властен был изменить то, что уже имело место. Тот поручик Друбич был убит в двадцать седьмом году именно на этом повороте. Откуда же Терентию Филипповичу знать, что ныне у нас на календаре далеко не тысяча девятьсот двадцать седьмой год, и противостоит ему совсем другой человек по фамилии Кузнецов.

Рассчитал Ярослав все абсолютно точно. Его врагам, собственно, негде было затаиться, как только в этих кустиках, на противоположной стороне дороги. Он обогнул их по дуге, проделав часть пути по-пластунски, и зашел притаившимся в засаде людям в тыл. Он подобрался к ним практически вплотную, тщательно прицелился и выстрелил с обеих рук. Двое так и остались лежать в высокой траве, зато третий, фон Дорн мгновенно вскочил на ноги. В руке у него чернел револьвер, и он даже успел выстрелить, прежде чем шпага Ярослава пронзила ему горло. Пуля оцарапала детективу щеку, и он с некоторым удивлением подумал, что для него этот выстрел мог бы стать роковым, поскольку он единственный, если не считать Аполлона Кравчинского, разумеется, играет не по правилам. Будучи по роли Друбичем, он частенько действует как Кузнецов. А ведь у других подобной возможности нет. Знать бы еще, почему так происходит, уж не волею ли компьютера, которому для чего-то надо изменить ход уже свершившихся событий?

Ярослав обшарил карманы убитого фон Дорна и без труда обнаружил то, что искал. Диадема заиграла всеми своими бриллиантами на солнце, но как ни всматривался в нее детектив, ничего из ряда вон выходящего не обнаружил. Красивая вещица и только. Теперь остается выяснить, кто же он, тот таинственный император, преподнесший ее в дар своей дорогой супруге.

— К императрице, — скомандовал Ярослав, подсаживаясь к истомившемуся в ожидании Кравчинскому.

— Он же тебя ранил, — испуганно прошептал Аполлон. — Вот черт, но ведь нас и убить могут.

Проселочная дорога действительно привела друзей к дворцу. Во всяком случае, назвать это здание просто домом у Ярослава язык бы не повернулся. По архитектуре сооружение мало чем отличалось от дворца графа Глинского, складывалось впечатление, что их строили по типовому проекту. Кузнецов не рискнул бы вот так сразу определить, каким способом восстанавливали это здание. Принимал ли в процессе участие оракул, или новые хозяева дворца использовали самых обычных наших строителей. Но в любом случае сейчас здесь хозяйничал восемнадцатый век, вытеснивший на обочину жизни век двадцать первый. Возможно, поручику Друбичу и заезжему графу Калиостро и следовало бы нанести визит вежливости императрице, но приятели решили с этим подождать. Новая встреча абсолютно ничего бы им не дала в понимании сути происходящих событий. Ярослав решил просто понаблюдать за поведением героев спектакля со стороны. «Ладу» друзья оставили в придорожных зарослях, а сами, хоронясь за липами, следили за суетой, происходившей перед дворцом. Суета была самой что ни на есть обычной. Челядь готовилась к отъезду значительного лица. Императрица же с отъездом не торопилась, и следопытам волей неволей пришлось проторчать в кустах до самых сумерек. И только когда до ночи уже было рукой подать, запряженная четверкой лошадей карета выехала наконец на проселочную дорогу. К этому моменту друзья уже сидели в машине и дружно осуждали чужую нерасторопность. В конце концов разумные люди отправляются в путь с утра. Тем более что ее величеству предстояло проделать немалое расстояние до стольного града Санкт-Петербурга.

— А может, императрица в северную столицу и не собирается? — высказал смелое предположение Кравчинский. — Возможно, ее вполне устроит наш милый губернский город?

— А император? — с усмешкой напомнил Кузнецов.

— Вот именно поэтому нашей хорошей знакомой и не за чем ехать в Санкт-Петербург. Ее император живет поблизости.

Ярослав с Кравчинским согласился, оставалось убедиться во всем собственными глазами. Карета хоть и ехала с довольно приличной скоростью, но все-таки четверке лошадей трудно было состязаться с табуном, находившимся у «Лады» под капотом. Друзья без проблем висели на хвосте кареты императрицы и сопровождавшего ее эскорта, который составляли пятеро ражих молодцов на хорошо откормленных конях. Фары Кравчинский включить не рискнул и ориентировался сейчас по факелам в руках охраны. Путешествие длилось уже более часа, и Аполлон начал терять терпение. Дорога проходила сквозь лес и изобиловала колдобинами и ухабами, на которых жалобно поскрипывали рессоры старенькой «Лады». Кравчинский уже перебрал всех царей, генсеков и президентов, правивших нашей страной со времен Екатерины, ни для одного из них не найдя хорошего слова. Ярослав согласился с другом, ему тоже казалось, что двести с лишним лет — это достаточный срок для того, чтобы превратить направления в приличные дороги. Правда, в отличие от оптимиста Кравчинского, прогнозировавшего улучшение дорожных покрытий к концу нынешнего века, детектив полагал, что для этого нам потребуется по крайней мере тысячелетие. Увлекшись обсуждением интересной проблемы, друзья прозевали поворот и на какое-то время потеряли карету из виду, и этот недосмотр оказался фатальным. В том смысле, что карета вдруг словно бы испарилась с дороги вместе с эскортом. Зато невесть откуда появились две легковые машины, которые с урчанием стали уходить от «Лады».

— Кажется, это «мерсы», — попробовал оправдаться Кравчинский.

В любом случае старенькая машина Аполлона конкурировать с новехонькими иномарками не смогла бы даже на проселочной дороге. И уж тем более ей ничего не светило на асфальтированной трассе, куда друзья наконец-то выбрались после долгих мытарств по лесным дебрям. Предположения и расчеты друзей оказались верными, им удалось вырваться из заколдованного круга, но, к сожалению, не без потерь.