Трагедия Сталина и его сыновей - Юрий Мухин

Юлия Джугашвили (Мельцер)

Еще энциклопедия сообщает, что Юлия в 1935 году закончила неизвестное хореографическое училище. И хотя очень сомнительно, чтобы в подобное училище принимали девушек в возрасте 29 лет, но приходится принять это за то образование, которое Юлия имела, поскольку ни о каком другом сведений нет, как и какой-то иной работе Юлии, кроме расплывчатого «танцовщица».

Закрепив в ЗАГСе Якова за собой, Юлия начала превращать свой статус невестки вождя в нечто более осязаемое и материальное: ее уже не устраивает «старое корыто», и семья совершенно непритязательного к быту Якова Джугашвили переезжает в четырехкомнатную квартиру в престижном доме на улице Грановского. Юлия знакомит Якова с певцом Козловским и композитором Покрассом, а это же такое счастье! Как потомственной интеллигентке ей требуются поездки за границу, и она перед войной посещает Германию, она добивается права пользования автомашиной из правительственного гаража, у нее, совершенно нигде не работающей и ничем не занятой, появляются в доме няня и кухарка. Юлия совершенно явственно в повестку дня поставила девиз: «Даешь «изячную» жизнь!» А поскольку на все это требуются деньги, то, как вы прочли выше, помощь Якова сыну стала нерегулярной. Мало этого, Юлия предлагает Ольге отдать ей сына Якова на воспитание, мотивируя это тем, что у Ольги нет средств его растить. И Юлию как-то не смущало, что одного своего ребенка она уже бросила, другого поручила няне. Но о чем уж тут говорить — Яков сам ее выбрал.

Дочь Галину Юлия родила Якову в 1938 году.

Опять немного отвлекусь. Не могу не отдать должное дочери Якова Галине в ее борьбе за честное имя отца, однако ее сводный брат Евгений Джугашвили вспоминает, например, такое: «Работая в системе военного представительства, находился в распоряжении КБ С.П. Королева в г. Подлипки. Занимался ракетоносителями и космическими объектами, участвовал в запусках на космодроме Байконур. Примерно в 1956 году мне позвонила Светлана Аллилуева и сообщила, что у отца нашли сберкнижку, на которой числилось 30 тыс. рублей, и она приняла решение поделить их между детьми И.В. Сталина — по 10 тыс. каждому. Но так как Якова уже не было в живых, то эту сумму она предложила поделить между двумя детьми Якова — т.е. мной и Галиной. Ввиду того, что Вася сидел в тюрьме, то его доля была поделена между его четырьмя детьми. 10 тыс. доставалось ей. Когда она спросила мое мнение по этому поводу, то я просто поблагодарил ее. После этого мне Светлана рассказала, что, когда она рассказала об этом Галине, то та закатила ей истерику, так как считала, что вся доля Якова должна была достаться ей. На похоронах Анны Сергеевны Аллилуевой в 1964 году Светлана попыталась познакомить меня с Галиной, которая тоже присутствовала на похоронах. После того как я и Саша Бурдонский — сын Василия отстояли свою очередь в почетном карауле, Светлана поманила меня к себе и подвела к сидящей рядом девушке со словами: «Познакомься,

Женя, это твоя сестра Галя!»

Но девушка отвернулась и не проронила ни слова. Мне в тот момент вспомнилась поговорка: «Не протягивай губы, когда тебя не целуют».

А Галина оставила такое воспоминание: «У меня нет оснований считать этого человека братом... Мама мне рассказывала, что однажды ей в руки попало письмо от некой женщины из города Урюпинска.

Она сообщала, что родила сына и что ребенок этот от папы. Мама опасалась, что эта история дойдет до свекра, и решила этой женщине помочь. Она стала посылать ей деньги на ребенка. Когда отец случайно об этом узнал, он ужасно рассердился. Кричал, что никакого сына у него нет и быть не может. Вероятно, эти почтовые переводы от мамы и были расценены загсом как алименты. Так Евгений и получил нашу фамилию».

Нужно очень любить маму, чтобы полностью отключить мозги, повторяя ее наглую и глупую ложь, по сути дела, хуцпу. Можно, конечно, пожать плечами от сообщения, что женщина, сидящая на шее мужа, бросившая своего ребенка, вдруг начала помогать незнакомой ей женщине деньгами, не поинтересовавшись мнением мужа. Можно пожать плечами от наивного представления Галины о том, что такое алименты. (Ведь по этой лжи переводы были от Юлии, почему же ЗАГС не вписал отцом Евгения того, от кого шли деньги, — Юлию Мельцер?) Но в ее-то годы быть уверенной, что женщине достаточно показать в ЗАГСе червонец, и работники этого учреждения впишут в свидетельство отцом того, кого женщина пожелает, — это уже слишком! А почему Ольга не вписала отцом самого Сталина Иосифа Виссарионовича? Негоже Галине было быть кукушонком.

Но я привел этот диспут родственников для того, чтобы показать, что Яков действительно, пока можно было терпеть скандалы Юлии, переводил деньги на содержание сына. А это дает повод еще раз взглянуть на Якова.

Он исполнял свой долг — долг, о котором было известно только ему, исполнял, несмотря на то, что это вызывало неудовольствие его жены. Он дал сыну свое имя, хотя мог и не давать, помогал деньгами, хотя мог и этого не делать. Причем это было не показушно, об этом его долге мало кто знал, — он исполнял этот долг потому, что у него было чувство долга как таковое.

Ну и чтобы допеть эту песню до конца, как относилась к Юлии Мельцер семья Сталина.

Артем Сергеев пишет: «Когда они жили на Б. Никитской, мы с Васей из школы на большой перемене бегали к ним домой. Яши, как правило, не было, а Юля кормила нас яичницей-глазуньей. Юля была очень хорошей женой для Яши. Что бы о ней ни говорили сейчас. И Яша очень любил свою семью: жену, дочку». Детям она нравилась, ну а взрослые... Взрослые помалкивали.

Жена родного дяди Якова, Мария Сванидзе, жившая в семье Сталина и тоже, кстати говоря, еврейка, об этой жене своего племянника оставила в дневнике запись: «...она хорошенькая, старше Яши — он у нее пятый муж... разведенная особа, неумная, малокультурная, поймала Яшу, конечно, умышленно все подстроив. В общем, лучше, если б этого не было». Артем Сергеев вспомнил подслушанный разговор Сталина с этими тетушками, но, наверное, так и не понял всю горечь слов Сталина: «Когда они только еще встречались, сидели как-то на даче какие-то тетушки-родственницы и говорили, что вот Яша собирается жениться. Она — танцовщица из Одессы. Не пара. Сталин сказал: «Кто-то любит принцесс, а кто-то — дворовых девок. Ни те, ни другие от этого ни лучше, ни хуже не становятся. Вам что, мало того, что уже было?» Да, Сталин помнил, что было — повторю, попытка Якова покончить с собой начисто парализовала Сталина как отца.

Труба зовет!

И трудно сказать, была ли это воля Сталина или Яков сам догадался, что мирное время для вольного гусара заканчивается и пора уже на службу?