Как выжить в замке Дракона - Лиза Форти

И тот демонстративно виновато склоняет голову:

— Простите меня, мой господин!

Остальные просто заливаются смехом. А Эзикиль обиженно надувает пухлые губы. Он сейчас похож на обиженную маленькую девочку, и я тоже невольно улыбаюсь, глядя на него. Но присоединиться к всеобщему веселию не решаюсь.

Я чувствую себя чужой в этой компании. Мне нравится эта компания, и я хотела бы быть среди них своей, но кто мне позволит?

Марика кидает на меня злорадные взгляды. Естественно, она всё понимает и как же не порадоваться, что хоть в чем-то обошла соперницу? Вот она здесь точно своя. Мне и так понятно, что место возле Ролдэна всегда принадлежало ей, пока не явилась Истинная, то есть я.

Через несколько часов езды открытое поле заканчивается и начинается лес. Прямо перед ним нас встречает Хранитель леса.

Статный молодой человек со светлыми волосами в короткой кожаной куртке сидит на лошади как влитой. Мне даже странно, что он такой молодой. Обычно на этой должности люди постарше, с опытом. У нас в замке наши лесные владения охранял совсем уж дряхлый дедушка. У отца рука не поднималась его уволить. Тот уже и сам был словно часть старого леса.

— Вам туда, господин Ролдэн. Сегодня олени там.

Хранитель леса взмахивает рукой влево. Ролдэн кивает и разворачивает коня в указанном направлении, за ним разворачиваются и остальные.

Мне всегда жалко животных, и я в глубине души надеюсь, что олени убегут и сегодня никого не убьют.

Хранитель леса едет впереди и периодически оборачивается, чтобы проверить, что никто не отстал. Мы едем быстро, и мое платье красиво развевается на ветру. Я замечаю, что каждый раз при осмотре группы Хранитель леса задерживает свой взгляд на мне дольше, чем на остальных. Лучше было бы ему это не делать. Я еще живо помню, что стало с мальчишкой-слугой за такие взгляды. Я стараюсь совсем не смотреть в его сторону, чтобы не давать повода.

Я еду почти в конце, а не рядом с Ролдэном, так что то, что я Истинная и жена Дракона, он и подумать не может. А на лбу у меня это не написано. Но если так дело и дальше пойдет, то Ролдэн может и ошейник с биркой на меня надеть.

Я на всякий случай ещё и стараюсь спрятаться за широкой спиной молодого человека, который едет впереди.

И тут я вижу, что один из таких взглядов перехватывает Элион и его глаза темнеют, но Ролдэну он, хвала небесам, ничего не говорит. А тот, к счастью, ничего не замечает, увлеченный разговором с Марикой.

Трубят горны где-то в лесу, и охота начинается. Всадники несутся по лесу, а я же заметно отстаю: не потому, что не умею ездить, а потому что не хочу видеть смерть бедного животного. Это такая дикость гонятся с луком за беззащитным оленем.

Но со смертью я все равно встречаюсь, хотя и делаю всё, чтобы не смотреть на кровь. Охотники замирают, чтобы не спугнуть оленя, и я невольно их догоняю.

Звенят тетивы на луках, инкрустированных золотом и стрелы устремляются в сторону животного. Конечно же шею ему пробивает стрела Ролдэна: он сильнее всех присутствующих.

Меня мутит, и тошнота подступает к горлу. Я закрываю глаза рукой, чтобы не видеть агонию животного, но тут рядом оказывается Ролдэн:

— Твой муж только что удачно подстрелил оленя, а ты и смотреть не хочешь? Не хочешь разделить со мной победу? — в его голосе звучит злая ирония. Он явно хочет поиздеваться надо мной. Я не собираюсь с ним ничего делить! Да и какая это победа? Убить беззащитное животное!

Он протягивает руку ко мне и, преодолевая сопротивление, убирает мою ладонь от лица. Но я по-прежнему не собираюсь открывать глаза.

— Я сказал смотри! Или я не буду с тобой так добр, как в прошлый раз! — его злит мое нежелание подчиняться.

Я понимаю, на что он намекает. Тот узник-сосед сказал, что в этих камерах нет крыс, значит в других они есть, и Ролдэн намекает именно на это. На то, что его «доброта» не безгранична.

К крысам совсем не хочется, и я открываю глаза.

Я вижу, как бедное животное лежит на земле и истекает кровью. Маленький пушистый хвостик дергается в агонии, а тоненькие ножки дрожат.

Съеденный завтрак тут же рвется наружу, подступая к горлу, и я стараюсь остановить его, дыша глубже. И это даже не взрослый олень, а молодая олениха, так что возможно оленята прямо сейчас потеряли мать.

От этого мне становится еще хуже.

И словно в подтверждение моих мыслей из кустов выбегает хрупкий маленький олененок на дрожащих ножках. Мои глаза щиплют слезы и хочу крикнуть: «Беги», но спазм схватывает горло.

И тут же стрела небольшого размера вонзается в малыша, и он валится на землю рядом с мамой. Я вскрикиваю и зажимаю рот ладошкой.

Марика спрыгивает со своего коня, бросает свой лук на землю и бежит к олененку.

В его огромных глазах, обрамленных изогнутыми черными ресницами, плещется непонимание и боль.

Она вытаскивает из чехла на поясе нож и добивает бедного малютку. У меня слезы уже текут рекой по щекам, я их даже не вытираю. Смотреть на это я больше не в состоянии, поэтому отворачиваюсь.

— Теперь и у меня есть добыча, — радостно провозглашает она.

В этот миг я понимаю, что даже за один стол не готова сесть с этой женщиной.

Компания довольно холодно реагирует на её выходку. Никто особого восторга явно не испытывает. Некоторые девушки тоже отвернулись в сторону, как и я. Но Марика этого словно не замечает. Ролдэн просто ничего не говорит. Он дает знак, что пора возвращаться, и я счастлива, что охота закончилась.

Я успеваю заметить, как лесничие куда-то потащили труп оленихи и олененка. За ними тянется кровавый след. Я поспешно разворачиваю лошадь, чтобы оказаться подальше от этого места.

Все тоже разворачиваются по направлению к замку.

Обратно мы едем довольно быстро, потому что сильно углубились в лес, и путь назад предстоял неблизкий.

Ветер в лицо освежает, и я потихоньку прихожу в себя. И хотя я еду последней, я не замечаю, как Марика немного отстаёт от группы.

И вдруг она проносится мимо меня и что-то шепчет на ухо моей лошади, та шарахается от неё в сторону. Я вцепляюсь в гриву лошади, чтобы удержаться, но тут же ощущаю настолько резкий и сильный рывок назад, что её шелковистые волосы выскальзывают из рук. Лошадь продолжает бежать вперед уже