Абордаж (СИ) - Чук Павел

Но в ответ ничего не услышал.

— Что? Всё-таки сбежал⁈ — разочаровано выдохнул и хотел уйти, но внутри аппарата послышался тихий скулёж. Обошёл с другой стороны… Странно. Панели вроде не было, но сейчас аппарат был полностью закрыт. Стукнул стволом по панели, и та со звоном упала. Кое-кто из добровольцев вскинул оружие.

— Всё нормально! — произнёс, продублировав жестом «Нормально!». Я не знал, рядом ли Птица-восемь, чтобы синхронно переводить мои команды. А если учесть, что среди пленных представители пяти национальностей, то работы у Леонида Сергеевича предостаточно, так что по возможности дублировал команды невербально. Хорошо, что практически все владели языком жестов. Без его знания просто-напросто не прошли бы отбор.

— Шаносик, не дури, выходи, — говорил, подходя, а когда увидел представшую картину, не сдержался от выражения удивления экспрессивной лексикой. Шаносик, каким-то образом сумел не только прикрыться панелью, подняв её с пола, так ещё и умудрился втиснуться ещё глубже в чрево аппарата, но так и застрял в нём. Он сидел, согнувшись в три погибели, как я когда-то в нише на техническом складе, но ситуация у него была куда более критичной. Его плечо неестественно вывернуто, по лицу текут слёзы, оставляя чёрные разводы и, боясь пошевелиться, он продолжает тихо скулить от боли.

— Сам вылезешь? — спросил, а потом понял, что сморозил глупость. Если бы он мог, то сам бы выбрался, даже с учётом того, что вокруг для него враги. Подошёл ближе, внимательнее осмотрел страдальца. Плечо его распухло, что видно даже через верхнюю одежду, и вроде лодыжка зажата какой-то металлической фигнёй. — Ясно, потерпи немного.

— Помогите! Надо его аккуратно вытащить.

Птица-восемь оказался рядом и на двух языках перевёл мой приказ…

— Может ему обезболивающее вколоть? А то так не вытащим. Сознание потеряет или…

— У тебя оно есть? — через переводчика общался с лейтенантом Джонсоном Паркером.

— Нет, но должно же быть у солдат… — он указал в сторону, где сложили тела.

— Посмотри и тащи всё, что имеет маркировку, думаю, он нам переведёт, что написано, — я кивнул на Шаносика. А тот едва держался в сознании.

После нескольких попыток его вызволить, стало понятно — процесс затянется.

— Командир-хоск, он нам так нужен? — отойдя чуть в сторону, поинтересовался у меня истинно живой. После беседы о том, как они попали в плен, анторс стал меня избегать. Это не бросалось в глаза, но после его сбивчивого монолога он держался чуть в стороне, помогая раненым. — Прошло больше двух часов с момента боя…

— Я знаю, лейтенант. Выставь охрану у входа.

— Посты выставлены, проведён осмотр помещения. Одного солдата, считавшегося мёртвым, обнаружили тяжело раненым — без сознания, его добили.

— Зря. Нужно было допросить, — в сердцах сплюнул, ведь сам не додумался отдать приказ проверить всех. Я вроде добивал, но это было в горячке боя, мог кого и пропустить.

— Он был нежилец. Ранение в грудь, живот и касательное головы.

«Ага, значит, я его добивал, но не добил», — мелькнула мысль.

Почему тянул время и не предпринимал попыток выбраться из западни оставалось загадкой для всех, но я видел, что те, кто со мной находятся, пока не выдержат даже скоротечного боя. Им нужно время восстановиться, а те медицинские аппараты, что обнаружил могут помочь в восстановлении. И надежда была на Шаносика, если не в том, что он сможет настроить медоборудование, так по крайней мере переведёт текст, что прикреплён на внешней панели, да и советом каким поможет.

— Этот потерял сознание, — сообщил подошедший Птица-восемь.

— Может это и к лучшему, ладно, пропустите, давайте я попробую, — произнёс, извлекая клинок, тем самым прекращая неприятный для меня разговор. Так как не знал, что делать дальше.

Первоначально я не хотел использовать режущие свойства клинка. Думал, что обойдётся без варварского уничтожения аппарата, но время идёт. Отряд солдат должны были давно хватиться, почему они не выходят на связь. Коммуникаторы-то мы собрали и уничтожили. Но эта мера если и введёт в заблуждение, то на непродолжительное время, но, скорее наоборот, насторожит наблюдателя, который заинтересуется, куда пропало столько солдат с офицером. А другой идеи, как выиграть хоть немного времени на ум мне не пришло.

Работал аккуратно. Клинком вырезал часть внешней панели, что мешал подобраться к бедолаге и остановился.

«Сильно же его прижало. И как только умудрился так глубоко влезть. Вроде не худенький, но залез так глубоко, что и не достанешь, придётся заднюю стенку полностью вырезать», — думал, продолжая орудовать клинком.

«Странно, — пришла мысль, — а насколько мне хватит заряда клинка, что подарил ашш Сошша Хааш, или его не заряжают?».

— Всё, хватит, его теперь можно вынуть, — перевёл мне Птица-восемь слова одного из помощников.

— Вытаскивайте его и приведите в чувство. Аптечки нашли?

— Аптечки это или нет — неизвестно, но какие-то коробочки отыскались, — общались через переводчика.

— Я не стал их трогать. Искал только воду и еду. Ещё бинты для перевязки, — пояснил истинно живой, когда показали пластиковые коробочки с непонятной маркировкой.

Его опасения в применении незнакомых лекарственных средств объяснимы и не осуждаю. Сам в первый раз боялся использовать боевую химию неизвестного состава и действия.

Шаносика извлекли и без чувств уложили на пол.

— Так, стоп, ашш Нотика Вусони, где тело медика? Его осматривали, может у него что нужное найдётся.

— Сейчас сделаем. Он так и лежит придавленный.

— И тело нашего солдата тоже извлеките…

По моим ощущениям с момента боя прошло больше трёх часов, но противник никак себя не проявлял. Данный факт меня радовал, но одновременно я понимал, что так долго продолжаться не будет. Не знаю, почему забыли про эту группу солдат, почему они не доложили руководству о бое, но эти драгоценные часы я использовал с пользой. Бывшие пленные добровольцы отдохнули, привели себя в порядок, но этого времени оказалось мало. Действовали они заторможено и у меня возникло предположение, что так сказываются последствия перенесённой ими интоксикации неизвестным газом.

— Ты как себя чувствуешь? — подозвал Птицу-восемь. У каждого спрашивать самочувствие посчитал излишним. И так видел, с каким трудом держатся ребята.

— Голова кружится, трудно соображать, ноги ватные, сами подкашиваются, а так в норме.

— Понятно. Как соображаешь? Рефлексы не заторможены?

— Считать в уме трудно. Пробовал, чтобы отвлечься от событий занять мозг решая примеры, но мысли путаются.

— Последнее из-за кислородного голодания, как там пленный?

— Оказали первую помощь. У него сломана лодыжка. Плечо вывихнуто, но вправили. Хорошо, что был без сознания.

— Понятно, пошли. Надо приводить его в чувство.

Проходя мимо анторса, остановился.

— Принц крови.

— Да, командир-хоск.

— Организуй осмотр тел на предмет пригодности формы противника для использования, — отдал приказ, так как у меня созрел план…

— Конса́тий! Смена пришла, открывай! — в изолированном помещении раздался вызов с панели внешней связи. Дежурный координатор сектора взглянул на экран и потянулся к пульту открытия двери. Набрал несложную комбинацию, и бронированная дверь тихо отъехала в сторону.

— Что такой хмурый? — внутрь вошёл его сменщик — А́псон Ни́вак, — тревогу по нашему сектору отменили, сиди, да храпи потихоньку.

— Отменили, — поднимаясь из анатомического кресла, ответил Консатий, — принимать пост будешь?

— А как же, — ухмыльнулся Апсон Нивак, — все записи ушли на Центральный Пульт?

— Да.

— Тогда всё в порядке. Если на ЦП ничего не нашли, то мы — вечные странники космоса, тем более ничего не заметим.

— Смотри сам, — пожал плечами Консатий. Смена дежурств на посту видеофиксации координатора сектора превратился в рутину. От дежурного только и требовалось, следить чтобы вся информация уходила на ЦП, где обрабатывалась, анализировалась, а если что выявлялось подозрительное, то с ЦП приходила директива, что делать, какую группу военных или техников направлять и на какой уровень, — электронный журнал я заполнил, дубликат отправил в архив.