Одна ночь - Пауль Куусберг

На следующий день они отправились в дорогу. Все нахваливали санки и боцмана Адама, который их добыл, чемоданы и остальная поклажа свободно умести-лись. Только Валгепеа не расставался со своим рюкзаком, он невозмутимо пристроил его себе на загорбок, так, будто санок не было. Рюкзак был добротный, и вместиться туда могло еще кое-что - Валгепеа объяснил, что привык странствовать с рюкзаком за плечами, мол, тяжести его он и не чувствует. Без него даже неловко, словно чего-то недостает.

Вначале санки тащил Юлиус Сярг, а подталкивал боцман Адам. Их должна была сменить другая пара. Мужчин хватало ровно на три смены, женщины в расчет не шли. Дорога была накатала, сажи скользили легко. Двоих и не" требовалось, сзади бы и один управился, только с какой стати силиться сверх меры. Путь лежал неблизкий, а какой - никто точно не знал. Сярг советовал готовиться по меньшей мере километров на семьсот - восемьсот, - Койта это взорвало. Но и он полагал, что, прежде чем доберутся до железной дорога, недели две уйдет.

Им посоветовали идти из Сясьстроя по большаку, на север. Сейчас это была главная магистраль, которая' вела в тыл. Вторая дорога шла в Волхов, идти по ней смысла не имело, - другое дело, если бы они хотели попасть на фронт. Хотя сколько-нибудь точного представления о линии фронта у них тоже не было, Сярг по-прежнему считал, что немцы после Тихвина рвутся на север, навстречу финнам. Хельмуту Валгепеа, наоборот, казалось, что немец из Тихвина пойдет на Волхов и уже оттуда, вдоль берега Ладоги, где есть хорошее шоссе и ведет в северном направлении железная дорога, двинется дальше. Так что Сясьстрой, если Красная Армия будет по-прежнему отступать, может вскорости оказаться ареной боев. Да они и не пытались определить линию перемещения фронта, только бы выяснить собственный маршрут. На картах карманного атласа Сярга была обозначена железная дорога и только одно шоссе, которое вело на север. По нему они как раз и шли, но где-то нужно было повернуть на восток. То ли в Паша-Перевозе, то ли еще ниже? Пошел слух, что за Свирью уже стоят финны, другие возражали - дескать, дальше Сальми они не продвинулись. Казалось, положение здесь такое же, как в Эстонии, - все питались слухами, толком никто ничего не знал.

Валгепеа поглядывал на проезжавшие мимо полуторки и трехтонки. Все они шли с грузом. Он поджидал пустую или менее загруженную машину. Должны же они появиться. Никто никогда не в состоянии наладить перевозки с такой четкостью, чтобы не было порожняка. Всегда попадаются пустые грузовики, и всегда находятся сердобольные шоферы. Или водители, которые готовы подзаработать. Шагать по свежему воздуху - дело, конечно, доброе, но ехать все же предпочтительнее. Даже размышляя про себя, Валгепеа не терял чувства юмора.

И ему удалось остановить машину.

Это был их первый счастливый день.

День этот вообще стал идиллией. Днем Хельмута Валгепеа, который, подобно капиталу, командовал и распоряжался.

' Остальные сразу и не сообразили, с чего это он выскочил на середину шоссе и размахивает руками. И только после того, как грузовик, зафырчав, остановился, поняли, в чем дело. А Валгепеа уже действовал. Подбежал к кабине, откуда высунулся шофер, и показал рукой вперед:

- Туда? Шофер кивнул.

Валгепеа ткнул в сторону сгрудившихся возле грузовика товарищей и снова показал - вперед.

Шофер опять кивнул.

Валгепеа ухватился за край кузова, поставил ногу на окат и перемахнул через борт. Выпрямился, расставил ноги и скомандовал:

- Боцман, уладь там с шофером! Ребята, а ну поднимайте санки и помогите забраться женщинам!

Он и впрямь распоряжался по-капитански, и все слушались его. Пока боцман говорил с шофером, Сярг и Маркус втащили санки с вещами в кузов. Яннус и Койт подсаживали Дагмар - она оступилась, однако Маркус, успевший уже забраться наверх, нагнулся, обхватил ее и одним рывком взметнул в кузов. Дагмар удивилась, с какой легкостью он это проделал. Правда, шофер предлагал ей сесть в кабину, но она уступила место Марии Тихник. Последним забрался боцман Адам.

Сидеть пришлось на дне кузова. И хотя они старались усесться потеснее, в ряд уместиться все не могли - Маркусу я Сяргу пришлось упираться спинами в боковые борта.

С тем же фырчаньем, с каким мотор остановился, он и завелся.

- Довезет до Паша-Перевоза! - пересиливая шум мотора, крикнул боцман Адам. - Дальше не едет!

- Отсюда примерно тридцать километров, -добавил Сярг.

Койт по-мальчишеоки подмигнул Дагмар:

- Подвезло!

И поинтересовался, не продувает ли ее. Она ответила, что ей хорошо.

Потом повернулась к Валгепеа!

- Вас надо поблагодарить. Хельмут буркнул:

- Благодарить надо шофера. Яннус поддел его:

- Да у тебя русский язык экстра-класса.

- Лишь бы понятно было, - невозмутимо ответил Валгепеа.

Закрываясь полой ватника, Маркус попытался было прикурить, но ветер загасил спичку.

- Дайте я прикурю, возле кабины не так ветрено, - Дагмар взяла папиросу, от первой же спички раскурила ее, затянулась разок-другой и вернула Маркусу.

Яннус подумал, что Дагмар становится прежней Дагмар.

Время от времени их подбрасывало, клонило набок, сбивало вместе, но это лишь потешало всех. Они обогнали грейдер, на раме которого пристроилось четверо таких же, как они, путников, в одном Маркус узнал секретаря Пярнуского укома, в другом Сярг - своего коллегу из Пайде, третьего, писателя Ява Кярнера, узнал Яннус, четвертый же был никому не известен. Они помахали им рукой. Даже Дагмар махала. С грейдера их приветствовали в ответ. Настроение было более под стать увеселительной прогулке, чем началу тяжелого пути.

Много ли надо человеку, думал про себя боцман Адам, чуточку везенья, и он уже забывает, что ему пришлось пережить и что его ожидает.

Маркус крикнул Хельмуту Валгепеа:

- Если устроишь нам еще приличный ужин, завтра твой рюкзак поташу я.

О еде Валгепеа как раз и думал, примостив между коленями свой вещмешок. Жалел, что не догадался спросить, есть ли в Паша-Перевозе продпункт для эвакуированных или какая-нибудь столовая. В Сясьстрое он с удовольствием уплетал чечевичную кашу, словно беспечное дитя, о котором печется мать. Если эвакуированных кормили там, то почему бы и в Паша-Перевозе не сделают этого?

Прокричал в "ответ:

- Ресторан в Перевозе справа за утлом. Платишь ты!

Придвинулся к Яннусу и боцману:

- Шоферу надо бы подбросить полусотенную...

- Дадим шестьдесят, по десятке с брата, - решил боцман Адам.

На том и сошлись. Койт, правда, доказывал, что этим они обидят шофера, подачка унижает сознательного человека, неужели они не знают, что после Октябрьской революции официанты повесили в ресторанах плакаты: не давайте нам чаевых, мы - люди. Валгепеа, улыбаясь, пообещал, что все останется в рамках приличия. Дагмар была не согласна с тем, что ее обходят, - Хельмут поклялся: после войны до копейки с ней рассчитается.

И сидевшая в кабине Мария Тихник радовалась счастливому случаю. Она, правда, не отставала от других, но и шли-то они пока недолго, часа два или чуть больше, вряд ли и десять километров прошли. А что скажут ноги, если придется им ковылять до вечера? И что скажут через неделю, когда понадобится каждый день вышагивать по двадцать пять километров? Если бы речь шла об одном дне - выдержала бы сорок и пятьдесят верст, но провести в дороге две-три недели - совсем другое дело. Хорошо, что Яннус уговорил не мчать сломя голову, может, подумал о ней и о Дагмар. Хотя у Дагмар горе, она, видно, в силах идти с мужчинами, свежий воздух и ходьба, кажется, неплохо действуют на нее. Беда, конечно, пригнула Дагмар, но сейчас она вроде бы отходит. Машина свалилась им как благословение с небес, может, и дальше попадутся хорошие шоферы.

- Эстонцы? - спросил у нее водитель.

- Эстонцы, - ответила Мария Тихник. Она ходила в царское время в школу и с обиходной речью вполне справлялась.

- Коммунисты?

- Коммунисты. - Мария Тихник никогда не скрывала, что она коммунистка, даже перед буржуазным судом. С начала и до конца отрицала все, что вменяли ей в вину на следствии и в военном трибунале, но принадлежность к коммунистической партии подтверждала с гордостью.

Шофер широко улыбнулся и продолжал допытываться:

- А немцев эстонцы ждали?

Мария Тихник как бы вспыхнула внутренне,

- Если бы ждали, разве скитались бы сейчас тут, - ответила она, старательно подбирая слова.

- Коммунисты, ясное дело, не ждали, а другие? Народ?

- Коммунисты - это часть народа, - спокойно сказала Мэрия. - Но и другие не скажу, чтобы кидались В объятия.

- В девятнадцатом году эстонцы вместе с Юденичем были под Красной Горкой, потому и спрашиваю, - объяснил шофер.

- И теперь в Эстонии найдутся те, кто готов на запятках у гитлеровцев войти в Ленинград. Но таких немного.