Ночь поющих птиц - Сьюзен Барри

Анжела вышла из столовой по пятам за Фелипе и нагнала его посреди прохладного, наполненного цветами холла. Когда она тихо окликнула его, он остановился и оглянулся через плечо с явным, хотя и очень слабым нетерпением.

— Фелипе! Можно поговорить с тобой, прежде чем ты уйдешь к себе в кабинет?

— Конечно, cara. Но мне еще надо написать много писем, и у меня мало времени.

Анжела собралась с духом:

— Ты не возьмешь меня с собой в… в Мадрид, Фелипе? Я тоже могла бы пройтись по магазинам, и…

Он с преувеличенным ужасом уставился на нее:

— А твоя бабушка?! Что она скажет?

— Она поймет. Я… я могла бы объясни и ей! И почему имеет такое значение, ехать со мной или с миссис Раддок?

— Миссис Раддок мне не невеста.

— Нет, но разве это только не… не ухудшает…

Она испугалась, потому что лицо Фелипе вдруг словно окаменело. И звук его голоса был под стать лицу.

— Я совсем не уверен, что одобряю подобные намеки, Анжела, — сказал он таким тоном, словно они были незнакомы. — В них есть определенная доля вульгарности, которую я презираю. Уверен, донья Миранда презирала бы ее еще больше. Теперь же, если у тебя нет ничего более срочного ко мне, позволь мне заняться письмами. Мне важно не пропустить дневного почтальона.

— О, хорошо, Фелипе.

Она посторонилась, и он прошел к себе в кабинет, со стуком захлопнув за собой дверь. Анжела закусила губу. Значит, ничего не изменилось… Хотя после их вечерней поездки она готова была поверить, что все стало иначе.

Донья Миранда обедала у себя в комнате, так что она не слышала разговора, который закончился тем, что Фелипе согласился взять Уиллоу с собой в Мадрид. Но когда на следующий день они вдвоем уехали на машине Фелипе, она заметила, что будущий внук поступил очень мудро. Он наверняка оставит вдову в Мадриде, а сам вернется — по крайней мере, он сделает так, если имеет хоть малейшее уважение к строгости испанских условностей и близости своей женитьбы. Донья Миранда призналась, что ее совсем не радовало присутствие миссис Раддок в доме, но готова была согласиться, что от гостя, которого сам пригласил, тяжело избавиться, если тот не хочет уезжать. Она склонна была думать, что Фелипе поступил очень дипломатично.

Но девушка, прислуживавшая миссис Раддок, под давлением Анжелы сказала, что много вещей Уиллоу осталось в ее комнате. Если Фелипе собирался избавиться от Уиллоу, та даже не подозревала об этом. Конечно же будет совсем несложно выслать ей вещи позже.

Анжела была не так уверена, как ее бабушка. По правде говоря, она была совсем не уверена.

Несколько дней спустя, когда приехал Фелипе, она купалась в море. Анжела узнала о его возвращении по машине — уже такой знакомой, — подъезжающей к вилле по дороге вдоль берега. И задержалась в воде гораздо дольше, чем обычно, из-за какой-то новой стеснительности, которая не позволила ей торопливо схватить полотенце, вытереться и быстро одеться. И потом, Анжела не хотела появляться перед ним растрепанной, не успев ничего сделать с лицом и волосами. Но была и еще одна, более примитивная причина; девушка боялась. Боялась узнать, приехала миссис Раддок вместе с ним или нет.

Солнце уже опустилось к самой воде и на пляж прокрались сумерки, когда Анжела наконец собрала остатки храбрости и направилась к дому. Он уже был ярко освещен, оттуда доносились голоса, как будто говорившие одновременно, а на лестницах и в коридорах раздавался шум множества ног, когда Анжела проскользнула через редко использовавшуюся боковую дверь. Фелипе был в холле и говорил быстрее и яростнее, чем все остальные; увидев ее, он бросился к ней, схватил за плечи и повел поближе, к свету.

Ей показалось, что его лицо осунулось и побледнело.

— Где ты была? — потребовал ответа Фелипе. — Весь дом тебя ищет, у бабушки наверху истерика, потому что никто не знает, где ты! Тебя нет уже несколько часов. Что ты делала все это время? И почему ты ушла и никому не сказала, куда собираешься?

— Я купалась, — ответила Анжела, облизывая пересохшие губы и чувствуя на них привкус морской соли. — Не понимаю, зачем мне было говорить кому-то, что я иду купаться.

— Зачем? — Его пальцы еще сильнее сжали ее плечи, и ей показалось, что он сейчас начнет ее трясти. Но видимо, Фелипе удалось совладать с собой, и он сдержался. — Сколько раз я говорил тебе, что это опасное побережье, здесь много сильных подводных течений и ты не должна рисковать? Неудивительно, что твоя бабушка расстроена! Я приехал уже почти час назад, и ты, по крайней мере, могла бы быть здесь, чтобы встретить меня! Вместо чего я вынужден поднять на ноги весь дом.

Анжеле удалось стряхнуть с плеч его руки, и, хотя ее волосы были еще влажными, да и выглядела она не лучшим образом, она выпрямилась во весь рост и приняла вид величавой юной леди, которая не понимает, почему вокруг ее отсутствия подняли такую панику.

И она категорически отказывалась верить, что у бабушки была истерика.

— По-моему, ты устраиваешь много шума из-за ерунды, — сказала она Фелипе ясным голосом, в котором звучал скептицизм, поскольку, по ее мнению, жених действительно слишком расшумелся. — Иногда я купаюсь недолго, а иногда остаюсь на пляже столько времени, сколько, на мой взгляд, меня не будут искать. Когда я шла на пляж, тебя еще не было. Как я могла узнать, что ты приехал из Мадрида?

Холодность его лица начала настораживать ее. Фелипе повернулся к ней спиной, пересек холл, потом резко развернулся и снова подошел к Анжеле.

— Как ты могла знать? — переспросил он с горьким сарказмом, его глаза метали молнии. — Как моя будущая жена, ты могла бы каждый день проводить немного времени, ожидая моего приезда, — по крайней мере, мне хотелось бы так думать! И поскольку это самое подходящее время суток для моего возвращения, могла бы сидеть и смотреть в окно, не еду ли я, а не разыгрывать из себя русалку!

— Понятно.

Вдруг Анжеле показалось, что она поняла, почему он так рассердился. Фелипе надеялся, что она будет ожидать его приезда. И тут по главной лестнице спустилась Уиллоу, искусно накрашенная, готовая к предстоящему вечеру, в платье, которого Анжела на ней еще не видела — значит, оно было новым, наверняка купленным в Мадриде. Черное, прекрасно скроенное и, видимо, очень дорогое. К нему Уиллоу, которая и прическу сделала совсем новую, приколола белую гардению, прямо у низкого выреза.

Она стояла у подножия лестницы, поправляя волосы, чтобы ни одна прядь не выбилась со своего места, и, когда ее дымчато-серые глаза остановились на Анжеле, Уиллоу подняла брови.

— А, так вот ты где, дорогуша! — воскликнула она. — Весь дом перевернули вверх дном, потому что кто-то решил, что ты пропала. Почему — ума не приложу! Если только Фелипе не подозревает, что ты тайком от него сбежала на свидание! Дорогуша, ты выглядишь просто ужасно! Как будто тебя выудили из моря! Кто-то в наше отсутствие пытался утопить тебя?