Зловонючая долина (СИ) - Сухов Лео

— О-О-О-О-О-О-О! — прозвучало где-то совсем близко пение «черепашки».

Земля уже начинала ощутимо подрагивать от шагов гиганта. Мы летели от одной опасности навстречу другой…

И я вообще уже не понимал, что происходит, и что делать!..

Однако, как оказалось, у отца Фёдора имелся план. Он гнал не просто так, а стараясь добраться до сошедшей перед нами снежной лавины.

Именно там он резко бросил фургон влево, в сторону центрального сугроба. Шансов забраться туда у нас раньше не было. Слишком уж крутыми были бока сугроба. Но там, где сошедшая лавина создала занос, ревущий баг всё же смог затащить фургон, не утонув в снегу с головой.

Нет, нас всё равно ощутимо дёрнуло. В тот момент, когда полозья погрузились в более глубокий и рыхлый снег. И это, естественно, вызвало новую порцию ругани и криков боли. На этот раз больше всех отличился Мелкий, оравший чуть ли не благим матом. А меня придавило к жалобно трещавшему борту сразу тремя тушками: Кэт, Русым и Хромой. Причём так надёжно, что я рукой пошевелить не мог. Наружу из этой кучи-малы только моя голова торчала.

…И в этот момент сверху с клёкотом спикировал летун. Мы-то поверили Пилигриму, что эти твари в горах не слишком активно охотятся. Как оказалось, зря. Когда внизу есть, кого жрать, летуны никогда не против охоты. Даже на перевале.

Острые когти схватили одного из бойцов за шею и грудь. Брызнула красная кровь, орошая и рядом лежавших, и кузов фургона. Несчастный даже кричать не мог, только кривил от боли лицо. Не переставая материться, Мелкий из положения лёжа дважды выстрелил из револьвера…

И дважды попал!.. Летун с грохотом упал обратно в кузов. Вместе с мёртвым бойцом в когтях.

И тут наш фургон накрыла исполинская черепашья тень… Гигант неторопливо надвигался на нас, в то время как остальные фургоны, повторяя манёвр ведущего, влетали по насыпи в центр перевала.

Я застал уже самый конец этого действа… Был очень занят: снимал с себя скулящих бестий и трясущуюся, как осиновый лист, Кэт… А заодно пытался не вывалиться сам из дёргающегося транспорта.

В этот момент фургон Мигеля, идущий последним и явно растерявший половину бойцов, совершил какой-то немыслимый манёвр… А потом юзом влетел на насыпь и завалился на бок.

Но главное — успел!.. Прямо в то место, где он был пару секунд назад, опустилась нога гигантской «черепахи»…

— О-О-О-О-О! — выдохнула владелица грандиозной ноги.

Мне даже показалось, что это она так восхищается фееричным шоу, которое тут, в скучных горах, устроили для неё люди и звери.

А потом на меня накатило ощущение свободного падения… Все мысли из головы выбил метнувшийся ко мне борт нашего фургона… Осталась только одна, да и та матерная.

Мы снова скатывались на утоптанный край перевала, используя всё тот же занос от лавины — но теперь уже основательно примятый огромными ногами «черепахи». Приземление вышло жёстким: из кузова, матерясь и скуля, вылетели Мелкий и Русый. Причём я, и сам ударившись головой, не был уверен, кто из них ругается, а кто скулит…

Это был, по сути, последний рывок.

Жалобно ревя, наш баг начал замедляться. А потом и вовсе встал, не реагируя на понукания отца Фёдора. Мимо пролетел второй фургон, но и он тут же начал тормозить.

А за нашими спинами жалобно взревел «пушистик». Судя по тому, что этот рёв совпал с моментом соприкосновения огромной ноги с землёй, хищнику банально не повезло…

Но радоваться было рано. Ещё два «пушистика» показались в колее, выскочив из-за задних ног «черепахи». Из останавливающихся фургонов по ним открыли ураганный огонь. Плотность пуль была такой, что одного зверя просто-напросто снесло. А второй успел пробежать всего пару десятков метров, дёргаясь от попаданий. А затем свалился, злобно глядя на нас и пуская носом коричневые пузыри.

Морщась от боли в голове, я смотрел, как удаляется гигантская форма жизни, а её пытается нагнать летун с человеком в лапах. И это явно был не «наш» летун, застреленный Мелким.

Тихо бухали ноги «черепахи» по снегу. Хрюкали уставшие баги. Стонали и ругались люди. Подвывал от боли поломанный «пушистик».

И над всем этим заунывно выл ледяной ветер, пронизывающий до костей…

Я тяжело дышал, но кислорода не хватало. Впереди, в двух сотнях метров, белой полосой на сером фоне выделялась верхняя точка перевала, за которой только спуск, всё ниже и ниже…

А на гору наползали густые тучи, грозя обрушить на нас ещё и снегопад. Видимо, это была месть за дерзость тем, кто рискнёт покорить перевал. Или проверка на вшивость, кто знает…

— Надо помочь Мигелю! — тряхнув головой (зря, между прочим!), я взял себя в руки. — И надо пройтись назад! Проверить: может, кого-то потеряли, а он живой. И если «пушистиков» не осталось, надо собрать снаряжение.

Мы управились быстро. Один из фургонов съездил назад — забрал троих бойцов, выпавших по пути. А, кроме того, немного оружия и снаряжения. И оставшегося от тех, кто погиб, и того, что мы по пути потеряли. Лично я потерял ружьё: выскочило из рук и пропало в глубоком снегу. Но это было нестрашно! Я мог купить новое ружьё. А вот выбывшие уже ничего купить не могли. Хорошо ещё, смерть у нас теперь — явление временное…

Во время прорыва на перевал мы потеряли четырнадцать человек. Не все тела удалось найти, не всё снаряжение забрать с собой. Возможно, поищи мы тщательнее — нашли бы больше. Да только я не разрешил долго задерживаться.

Полчаса — и наш караван из одиннадцати потрёпанных фургонов выдвинулся дальше. Когда мы достигли высшей точки перевала, я увидел впереди то, что Пустырник называл Горным Поясом. А я бы назвал царством гор, льда и снега.

Потому что впереди были только горы, лёд и снег.

Вершина за вершиной, снежная шапка за снежной шапкой, распадок за распадком… Бесконечные горные кручи до самого горизонта!..

Наверно, так выглядели земные Гималаи, где я никогда не был. Вот только здесь я точно знал: и за далёким горизонтом будет всё то же самое. Всё те же горы. И всё те же снежные шапки вершин, подпиравшие небеса.

Горный Пояс… Он тянулся от нас на юго-восток на тысячи километров. Только снег, только камни, только лёд. Последний клочок растительности едва проглядывал впереди — на востоке. Именно туда уводили следы гигантских форм жизни.

И именно оттуда мерно шагала очередная «черепашка»…

Наши сани тут же устремились вниз, спеша добраться до границы снегов. А самое главное — убраться с пути гиганта, пока нам снова не пришлось знакомиться с его огромными ногами…

Мы очень торопились. Я видел, как некоторые бойцы пытаются на ходу впихнуть в себя пищевые пилюли, запивая их травяным отваром из фляг. Кстати, именно на подобный случай мы и делали эти пилюли. Правда, никто не думал, что этот случай будет настолько тяжёлым…

У меня у самого, откровенно говоря, руки от голода тряслись. Но едва представив, как запиваю пилюлю ледяным отваром на морозе, я решил сегодня сесть на диету. Вплоть до самого вечера.

Мы почти успели. Как ни гнали возницы приободрившихся багов, как ни старались вырваться из узкого пространства, но «черепашка» тоже оказалась довольно шустрой.

Наш фургон, ведомый отцом Фёдором, успел проскочить. Ещё шесть фургонов — тоже.

А вот седьмой не успел.

Баг затащил сани в глубокий сугроб, и пока он пытался вырваться из снежного плена, над застрявшим транспортом появилась гигантская нога. Мимо пронеслись ещё два фургона, а седьмой по-прежнему не мог двинуться с места… Бойцы выпрыгивали из кузова, спеша убраться подальше… Но тоже вязли в бездонном сугробе.

Огромная нога обрушилась сверху, погребая под собой и бага, и возницу, и фургон, и двух бойцов…

Откуда-то сзади снова послышались крики и треск… Это следующий фургон не успел затормозить и врезался в огромную ногу, вызвав у «черепашки» удивлённый выдох:

— О-О-О-О-О-О⁈

А вслед за ним уже летел одиннадцатый фургон, под управлением Мигеля. Он тоже не успевал… Почти…

В очередном безумном вираже Мигель как-то сумел вывернуть фургон в сторону. Тот пролетел ещё метров десять, зацепил полозьями камень… И опрокинулся, вываливая на снег кричащих пассажиров и подсекая ревущего бага.