Одинокое сердце - Аманда Карпентер

Он, вероятно, успел сходить на работу, потому что до сих пор был одет в коричневый костюм на несколько тонов светлее бронзы его лица, лица человека, постоянно бывающего на солнце. Строгая официальность костюма в сочетании с небрежностью расстегнутого воротничка рубашки и ослабленного галстука произвела странное ощущение в животе Сайен, похожее на какой-то сосущий голод, и она невольно представила себе, как стаскивает с него этот галстук.

Сверкающий взгляд Мэтта на мгновение встретился с ее, а потом он сказал, ослепив белозубой улыбкой:

— «Добро пожаловать», как говаривал паук. Как добрались?

— Хорошо, если не считать чикагских пробок, — ответил Джошуа.

— Ладно, главное, что вы здесь. Прохладительные напитки к вашим услугам, но сначала давайте распределим комнаты, чтобы вы могли оставить вещи. Джейн и Сайен, вам предстоит выбрать, кому в мою спальню, а кому — в кабинет;

Джош и Стивен разделят комнату для гостей, а я упаду в гостиной.

Свет и пространство — вот первое впечатление Сайен от его дома. В гостиной через огромные, от потолка до пола, окна открывался вид на побережье. Спать на кровати Мэтью было бы слишком большим искушением, и она выпалила, не дав Джейн раскрыть рот:

— Я выбираю кабинет. Спасибо. Он бросил на нее иронический взгляд, но ответил просто:

— Отлично. Джейн, твоя комната — первая направо по коридору. А это — твоя, Сайен.

Он провел ее в кабинет и стал в сторонке, пока она с удовольствием осматривалась.

Напротив большого окна стоял наклонный чертежный стол с высоким табуретом. На столе грудой лежали листы и рулоны бумаги, ручки, карандаши, деловая корреспонденция и калькулятор. У стены, меж двух полок, стоял компьютер, а напротив, у двери, небольшая кожаная кушетка, на которой, судя по ее измятому виду, он нередко отдыхал.

У четвертой стены мебели не было — почти все ее пространство занимала гордость хозяина — репродукция картины из Лувра.

— Потрясающе! — воскликнула Сайен, подойдя как можно ближе, потому что на полу под картиной лежал аккуратно застеленный надувной матрац.

— Спасибо, — отозвался Мэтт. — Я сделал ее, когда учился год в Париже. Извини за беспорядок. Я хотел немножко прибраться, но не успел.

— Не извиняйся, мне нравится. — Сайен бросила сумку в ногах импровизированной постели и, так как его теплое присутствие за плечом было слишком опасным для обостренных чувств, подошла к столу и протянула руку, вопросительно задержав в воздухе, к бумагам. — Можно? Я аккуратно.

— К твоим услугам. — Мэтт наблюдал, как она с любопытством перелистывала эскизы. Скрупулезно детализированные и сложные, они открывали ту его сторону, которую она раньше только мечтала узнать: любовь к строгости, симметрии и порядку и очевидную одаренность архитектора. — Смахивает на крысиные лабиринты, правда?

— По-моему, волшебно! — выдохнула Сайен. — Мы изучали архитектуру на курсе проектирования. Очень поверхностно, но вполне достаточно, чтобы понять, сколько сюда вложено знаний и таланта. Вот этот эскиз, например, от него захватывает дух.

Он равнодушно взглянул на рисунок делового небоскреба в ее руках и сказал:

— Это покрывает расходы. Такой проект бросает вызов правилам застройки, строительному кодексу и спецификациям заказчика, но вообще-то я предпочитаю конструировать жилые дома, тогда в проектирование входят жизнь и дыхание. Она обернулась к нему через плечо.

— Джошуа говорил, что этот квартал — твой проект.

Ухмыльнувшись, Мэтт посмотрел в изумрудные глаза.

— Тоже покрывает расходы, особенно благодаря тому, что мне удалось отвоевать у разработчиков более дешевое оборудование.

— Прекрасное жилье.

— Приемлемое для работы и достаточно удобное, но это только временный дом. Я не собираюсь жить тут всегда. Для семьи это не годится, да и зверье какое-нибудь здесь, если по совести, не заведешь. Нужны пространство, зелень и много места для игр и шалостей.

Мэтью не отпускал ее взгляд. Улыбка сползла с его лица, уступив место напряженному, пытливому выражению. Сайен снова отвернулась к чертежу, чтобы скрыть впечатление, произведенное его словами. Мэтт так точно описал спокойную, привольную жизнь ее мечты, как будто они имели в голове один и тот же образец. Пытаясь перевести все в шутку, она поинтересовалась:

— Чьих шалостей, детей или зверей?

— А если тех и других? — парировал он, поправляя длинным пальцем локон у нее за ухом. Палец задержался и принялся обводить безупречную ушную раковину, а Сайен приросла к полу и затрепетала. — Есть у меня тайная мечта завести когда-нибудь собаку. Такую вот, до колена ростом, с блестящими умными глазами и бешено вертящимся хвостом, ласковую с детьми, но с таким яростным лаем, который отпугнет любого взломщика и сохранит в неприкосновенности мою бесценную жену, когда мне придется совершить деловую поездку. Я не собираюсь покидать ее слишком часто, и мне будет приятно знать, что оставляю ее под надежной защитой.

Голова ее склонилась. Пальцы Мэтью занялись изучением ее щеки, легонько пощипывая кожу. Она сказала хрипло:

— Скорее всего, она погрызет все твои туфли.

— Это я прощу, — прошептал он ей на ухо, — прощу за все остальное.

Руки Сайен задрожали. Она бережно положила эскиз на место, бережно расправила завернувшиеся углы. И почувствовала легчайшее прикосновение к плечам — это он убрал волосы, чтобы поцеловать шею.

— Я рад, что ты приехала, — пробормотал он прямо в нежную пульсирующую кожу. Она почувствовала, как раскрылись его губы и бархатный язык коснулся пульсирующей жилки на шее. — Мне не хватало тебя. А ты без меня скучала?

Волны удовольствия прокатывались по спине, принося слабость в мышцы и суставы. Он потерся носом о ее склонившуюся к плечу голову. Учащенное дыхание вырывалось сквозь ее разжавшиеся полные губы.

— Мэтью, — простонала она.

— Ну же, — бормотал он, обхватывая длинными умными пальцами тонкую талию. — Произнеси это вслух. Тебе не хватало меня чуть-чуть — хотя бы для того, чтобы сорвать злость в дурную минуту.

Голова упала на его плечо, и она прильнула к нему. Он чуть расставил ноги, принимая на себя ее вес, медленно провел ладонями по округлости ребер и выше, к груди, и она со вздохом зарылась лицом в его волосы, подняв руку, чтобы погладить висок. Потом раскрыла рот, чтобы признаться, как сильно его не хватало, но в это мгновение он легонько куснул ее в шею, и она задохнулась, вся изогнувшись, и его руки судорожно стиснули ее.

— Мэтт, куда ты подевал текилу[1]?

Донесшийся из холла крик Джошуа заставил ее отпрянуть. Секунду он еще держал ее прижатой к своему колотящемуся сердцу, но она чувствовала щекой, как твердеет его лицо.