Расплавленный рубеж - Михаил Александрович Калашников

Потом он похлопал какого-то солдата по плечу, попросил его освободить окоп, сам влез на его место, выбросил разрыхленную землю и, достав чистый лист из планшета, принялся рисовать одному ему понятную схему, часто поглядывая на стенку окопа, сверяясь с напластованием ушедших эпох. Сержант аккуратно заглянул на дно окопа, вверху листа удалось прочитать: «Поселение эпохи бронзы Отрожка-1».

17

Бой за Подгорное, длившийся, не стихая, шестьдесят часов, закончился…

На бордовых углях догорающей избы мы с Ревичем и Шаповаловым варили картошку, выкопанную в огороде.

Илья Шатуновский. Очень хотелось жить

Не затихал бой на левом берегу, в районе Придачи. Вчерашний день Вилли безвылазно провел на башне, откуда видел подрыв Среднего моста и бой на окраине рабочего поселка. Из-под кровли со шпилем наблюдать за боем было безопасно, но неинтересно. Лучше оказаться в тех домах, где ребята из противотанковой батареи втащили на верхние этажи бараков свои пушки. Атака русских через голый пустырь захлебнулась, к паре дымивших машин прибавились еще три свирепых на вид чудовища. Малыш снова проклинал себя за то, что напросился пулеметчиком на эту осточертевшую башню. Хотелось туда, где стреляют. Вилли подремывал, откупоривал коробки с сардинами, мочился со смотровой площадки на жестяную крышу.

Под вечер пришло известие о скором выводе из Города подразделения. Ходили слухи, что их перебросят на юг, к Волге. Вилли прогуливался на пятачке смотровой площадки и довольно потирал руки, предчувствуя новые горизонты.

Гораздо оживленнее проходил бой на правом берегу. От Среднего моста еще в сумерках поднялась пальба, полезла вверх по склону, с рассветом вышла на ровный участок Города и покатилась к его сердцу, опасно подползая к тылам, к тому месту, где дамба от ВОГРЭС сливалась с широкой улицей 20-летия Октября.

Ближе к полудню слух об отходе подтвердился приказом. Кусок левого городского берега держать не было смысла: железнодорожная ветка на юг отрезана, станция выведена из строя. Осталось только расправиться с городским мостом через реку. Благо русские сами помогли в этом: взрывчаткой мост обложен на совесть.

Стали скрытно уходить из занятых кварталов. Русские поутихли, атаковать больше не пробовали, вчерашних подбитых танков им хватило. Вилли уходил с башни одним из последних. Пустынный левый берег оставался за спиной почти таким же, каким встретил его полтора дня назад.

Мост остался далеко позади, и от него полыхнуло пламенем. В воздух полетели огромные бетонные глыбы, в воде тонули гигантские железобетонные пролеты. Методично рвались заряды, взламывая перепоясанное трамвайными рельсами дорожное полотно. Водяная пыль быстро осела, частично прибив пыль строительную. Из реки торчали увечные клыки бетонных опор.

Все это случилось вчера вечером. Батальону Вилли дали выспаться, накормили горячим ужином, был даже алкоголь. В лагерь завезли море воды, так что удалось устроить постирушку и побриться. Над северной частью Города перестреливались орудийные стволы. Отдыхавшие солдаты ждали приказа о переброске на юг, сами перебрасывались шуточками, проявляя при этом браваду:

– Зачем нас снимают? Кажется, работы еще полно.

– А мне здесь не нравится: нет места для маневра, в поле лучше.

– Не скажи, позавчерашний бой мне понравился! Влетели на мост, разогнали насекомых. Если б дали подкрепление, мы бы всю левобережную часть взяли. Я видел с башни: Город на левом берегу крохотный.

– Брось, Вилли, двумя ротами не заняли бы.

– Не веришь? Спроси у Гуннора.

– Гуннор, чего молчишь? Что скажет гордый потомок викингов?

– Викинги немногословны.

– Хэй, парни, я слышал, что на юг нас пока не бросают. Соседям нужна помощь.

– Хо-го, прийти на выручку «Великой Германии» – это дорогого стоит.

– Куда на этот раз?

– Какое-то село на севере уже два раза переходит из рук в руки.

– Выходит, идем в третий, счастливый раз.

Роту поместили на грузовики, которые запылили мимо неостывших боевых полей. Дымили воронки и не до конца сгоревшие танки, стлался удушливый чад над землей, нагоняло ветром от Города смог пожаров. Грузовики обогнали колонну велосипедистов, тоже спешивших на выручку завязшей «Великой Германии». Солдаты останавливали велосипеды, приветливо махали руками, понимая, что не им первым идти на штурм упорного села. Один наездник разогнал свою машину, на ходу упершись в раму, сделал стойку на руках. В едущих мимо кузовах одобрительно загалдели, зааплодировали, кто-то пронзительно свистнул. Акробат, подбодренный овациями, несколько раз раздвинул ноги циркулем и сомкнул их вновь. Велосипед все это время продолжал ровно катиться.

– Каков молодчага! – обернувшись к своим, похвалил велосипедиста Вилли. – Циркач!

Перепаханное поле закончилось. Слева показалось узкое продолговатое озеро, за ним – заболоченная пойма. Грузовики встали в лощине, кругом было не протолкнуться от людей и техники. По изможденным, покрытым копотью лицам было понятно: многие только что из боя.

– Ну, как там? – спросил Вилли у небритого солдата.

– Задница! Проклятая русская задница.

Вилли оглядел его помятую фигуру, ссутулившуюся спину, презрения своего скрывать не стал:

– Не хнычь, ты же эсэсовец.

– Сейчас сходишь туда, погляжу, как сам захнычешь.

– Я только ночью из боя, лазил на левый берег.

– Похвались, похвались… напоследок.

Рядом кто-то взахлеб рассказывал:

– Русские очухались! Или к ним подошли резервы. Солдаты свежие, непуганые, в атаку идут бойко. Минометчики у них – сила. Сразу отсекли нас от танков. Мы отступили.

– Где их минометы? Успели засечь?

– Может, за домами на левом фланге или за селом. Оно огромное! Мы полдня оборудовали его для обороны, а они выбили нас и теперь пользуются нашей работой.

Взводные фельдфебели сзывали людей, ставили задачи. Пробежала минометная рота, громыхая трубами и плитами. Лязг оружия, клекот гусеничных траков, бронзовый блеск снаряженных лент, разноцветное сверкание трассирующих, зажигательных и бронебойных пуль. Короткие команды, секундная тревога перед началом броска.

Вперед-вперед! К тем домам. Оттуда стреляет пулемет, веером расходятся невидимые трассы, буравят воздух, взбивают пыль, прореживают ряды собратьев. Перебило обе голени у Дитера, вывело из строя Эриха. Вот сюда, под кусток. Скорее раздвинуть ножки своего «малыша», подать голос. Черт, какой упорный, не затыкается. Уселся за железным щитком, прикрылся им… Если б не щиток, ты получил бы свое. Будь ты проклят со своим пулеметом! Дай хоть ответить, дай поднять голову!

Позади огрызнулись танки. Со второго залпа погасили полыхавшее пулеметным огнем окно. В воздухе противно засвистело – жива пока минометная батарея русских, о которой наслышаны. Мины разорвались в неприятной близости от танков. В ответ откуда-то из тыла засвистели мины, началась минометная дуэль. Пронеслась пара штурмовиков, покачала крыльями: «Держитесь, парни, сейчас всыплем коммунистам» проутюжили сердцевину села, сделали еще заход, прошли по передним кварталам, рассыпали зажигалки, заполыхало пожарище. Если русские