Мессия. Том 2 - Бхагаван Раджниш

Помните отличие: математика и музыка, поэзия и живопись — это таланты, но пробуждение — не талант. Так же как каждый просыпается утром — не только талантливые люди, это внутреннее качество, — таким же образом пробуждается каждый, если надлежащая атмосфера создана.

Единственную личность вы не в силах разбудить — того, кто притворяется спящим; действительно спящего разбудить можно всегда. Но если кто-то притворяется спящим, тогда ничего не выйдет.

Игра слов: по-английски азбука АВС, начальные буквы азбуки, а ХYZ — ее последние буквы.

Вы можете создавать атмосферу, можете наставить повсюду будильников и позвать Ниведано: «Барабань! Бей в барабан!» Но если человек притворяется, тогда разбудить невозможно; даже ядерное оружие бессильно. Например, если я сплю, а Пуну бомбят, — я буду и дальше спать, ведь я только притворяюсь спящим, нет никаких проблем. И зачем волноваться? — столько людей волнуются. Потом они проинформируют меня.

Я никогда не читаю никаких газет, никаких журналов, ничего, потому что знаю: если что-нибудь произойдет, где угодно, — у меня столько людей, что это дойдет до меня. Люди, которые читают или слушают мои лекции, наверное, думают, что я знаю обо всем происходящем в мире, о всех газетах мира. Меня совершенно не волнуют ваши газеты, но туда, где происходит что-то важное, кто-нибудь тут же обращает мое внимание. Когда у меня столько глаз, и столько рук работает для меня, — зачем мне тратить свое зрение на третьеклассную желтую прессу?

Ибо видение одного человека не дает крыльев другому.

Слова, написанные золотом — чистым золотом в двадцать четыре карата. Вы не должны загрязнить такие слова: Ибо видение одного человека не дает крыльев другому... Такое просто невозможно. Крылья нельзя позаимствовать; один орел не может попросить другого: «Дай-ка мне свои крылья всего на несколько часов». Это невозможно. Крылья — это часть не механическая, это органичная часть.

Видение человека похоже на крылья. В своем видении он восходит высоко в небо, к точке, где сам он становится почти невидимым для нас. Но он может создать в вас доверие, что и у вас тоже есть крылья — просто вы никогда не пользовались ими; или, возможно, вы были запуганы другими людьми, наговорившими вам об опасности. Это не опасно.

Единственная опасность, которую я знаю, — это не использовать весь свой потенциал в его тотальности. За исключением этого, я не вижу никакой опасности в жизни. Смерть - не опасность, смерть — это вступление в вечный покой, или, возможно, в еще одно тело. Смерть можно отложить до тех пор, пока не придет время. Но в жизни есть одна опасность, которую человек, кажется, не осознает, и эта опасность — страх перед раскрытием всего своего потенциала.

Это опасность: не жить тотально и интенсивно, не делать свою жизнь танцем, празднованием.

И как каждый из вас стоит одиноко в Божием знании, так должно каждому из вас быть одиноким в своем знании Бога и в своем постижении земли.

Одиночество — одно из самых таинственных переживаний. Но вы все боитесь одиночества, вы привыкли быть овцами. Я хочу, чтобы все мои люди были пастухами. Это и есть настоящая трансформация. Вы на самом деле пастухи, но общество навязало вам идею, что вы просто овцы, поэтому вы и ведете себя, как овцы.

А когда родители говорят так, священники говорят так, учителя говорят так, все писания говорят так — вас окружает такое давление! Вы только что прибыли на землю, вам неизвестно, кто вы есть, а каждый рассказывает вам, что вы овца; естественно, вы живете как овца всю свою жизнь. Это потеря миллионов людей — потеря их радости, их целостности, их индивидуальности. Это настоящее убийство. Не может быть никакого преступления, большего чем это.

Я говорю вам: вы родились пастухом. Помните это и ведите себя как пастух. Ваша старая привычка, ваша старая обусловленность будет вмешиваться снова и снова. Есть несколько преимуществ быть овцой... уют среди миллионов овец, окружающих вас, жмущихся друг к дружке — вы никогда не одни. Вы видели овец на прогулке? — они не боятся; им ведомо настоящее братство и сестринство. Есть некая безопасность, надежность, — но нет жизни. Это плохая сделка — лишиться жизни ради безопасности и надежности. Кому нужны безопасность и надежность? Вы уже лишились сокровища — своей жизни, ради которой вам нужна безопасность и надежность, но вы постоянно живете в паранойе, страхе, что останетесь одни. Ваша истинная сущность — это лев; это пастух.

Ищите одиночества.

Всякий раз, когда вы сможете найти минуту и побыть наедине, — побудьте, и никогда не пытайтесь убедить себя, что у вас нет времени побыть одному. У вас есть время ходить в кино, у вас есть время болтать часами, у вас есть время читать всю желтую прессу, у вас есть время разглядывать порнографические журналы, у вас есть время играть в карты, у вас есть время смотреть на глупые вещи — вроде футбола — часами напролет. А если кто-то спросит, вы говорите: «Я убиваю время».

Кого вы дурачите?

Время убивает вас.

Вы не в силах убить время. Вы не в силах даже удержать время. Вы можете разломать свои часы — это не означает, что вы убили время.

Вы разрушаете свою жизнь.

У вас есть достаточно времени, чтобы побыть одному.

Воспользуйтесь этим, потому что одиночество столь драгоценно, что его нельзя променять ни на что в жизни; это одиночество мало-помалу приведет вас к вашей сокровенной сущности, а если вы умираете, не достигнув своей сокровенной сущности, — вы прожили жизнь напрасно; вы не жили, вы просто смотрели футбольные матчи.

Так что никогда не старайтесь утешить себя: «Что поделаешь?» — я слыхал это столько раз, что устал слушать, — «У меня же нет времени». Но у вас есть время читать романы, написанные идиотами, детективы, — часами напролет. Они так соблазнительны, что, пока вы не закончите их, вы не можете лечь спать. И что вы находите в них?

Не упускайте ни единого момента, который может принести вам одиночество, потому что только в такой миг вы и живете по-настоящему.

Во время смерти вы вспомните то, что я говорю, ведь все другое будет выглядеть как сон — кроме тех нескольких мгновений, которые вы прожили в одиночестве, безмолвии, безмятежности — сами с собой.

Со смертью все другое будет отнято, но не ваше одиночество. Ваше одиночество — это ваша истинная душа.

— Хорошо, Вимал?

— Да, Мастер.

7. ДРУЖЕЛЮБИЕ ВОСХОДИТ ВЫШЕ, ЧЕМ ЛЮБОВЬ

23 января 1987.

Возлюбленный Мастер,

И просил юноша: «Скажи нам о Дружбе».

И он сказал в ответ: «Твой друг — это твои осуществленные потребности.

Он — поле твое, которое ты засеваешь с любовью и с которого собираешь урожай со словами благодарности.

Он твой стол и твой очаг. Ибо ты приходишь к нему алчущий и у него ищешь мира.

Когда твой друг раскрывается перед тобой, не бойся сказать про себя «нет» и не утаивай «да».

И когда он молчит, сердце твое да не перестает слушать его сердце;

Ибо в дружбе все мысли, все желания, все надежды рождаются и разделяются без слов, в безмолвной радости.

Когда ты разлучаешься с другом, не горюй;

Ибо то, что ты более всего любишь в нем, становится яснее в его отсутствии, ведь скалолаз яснее видит гору с равнины.

И да не будет никакой цели в дружбе, кроме проникновения в глубины духа.

Ибо любовь, которая ищет что-либо помимо раскрытия своей собственной тайны, — это не любовь, а расставленные сети, в которые уловляется лишь бесполезное.

И пусть лучшее в тебе будет для твоего друга.

Если ему суждено узнать отливы твоего моря, пусть он узнает и его приливы.

Зачем тебе друг, если ты ищешь его лишь для того, чтобы убить время?

Всегда ищи его, чтобы прожить время.

Ибо он призван исполнить твои потребности, но не наполнить твою пустоту.

И пусть смех и взаимное удовольствие, сопутствуют сладости дружбы.

Ибо в росе малостей, сердце встречает свое утро и освежается».

Мои глаза наполняются слезами, когда я вижу, что Халиль Джебран бывает средством божественного, истины, — изредка, но не всегда.

Мне бы очень хотелось, чтобы он всегда был на залитых солнцем вершинах сознания, но он постоянно спускается в долины, темные долины. Хоть его красноречие и остается тем же, и его поэзия несет ту же красоту, истина упущена. Он настолько красноречив, что если вы не познали истину, вы не будете в состоянии сделать никакого различия — где он продолжает опускаться вниз, а где восходит к высочайшим пикам.