Скажите «чи-и-из!»: Как живут современные американцы - Ада Баскина

Тема эта всплыла у меня в разговоре с президентом организации «Focus on the family» (Семья в центре внимания) в далеком от Вашингтона Денвере, столице штата Колорадо. Имя христианского проповедника Джеймса Добсона, возможно, знакомо кому-то из читателей. Дважды вел он на «Радио России» по утрам передачи на семейные темы. В Колорадо расположился его Семейный центр, куда он меня пригласил, поскольку еще в Москве ему сказали, что я интересуюсь проблемами семьи. Центр, где, по американским меркам, число сотрудников должно быть минимальным, поразил меня прежде всего многочисленностью своего персонала. Вместе с волонтерами, то есть людьми, работающими бесплатно, там трудилось около тысячи человек. Было и свое издательство, выпускавшее книги, семь журналов: для родителей, женщин, детей, подростков.

Сам Джеймс Добсон – фигура значительная. В общении он очень обаятелен – приветлив, открыт. Покоряет его манера вслушиваться в слова собеседника. С первых же слов беседы я подпадаю под его влияние. Тем более что почти со всем, что он говорит, трудно не согласиться.

– Доктор Добсон, – спрашиваю, – есть ли четко сформулированные принципы, на которых зиждется работа Центра?

– Да. Их всего четыре. Первый: величайшая ценность семьи – дети. Иметь детей и воспитывать их – самое большое счастье. Второй: брак должен быть вечным. Развод – величайшее зло. Третий: ценность человеческой личности абсолютно не зависит от успехов и достижений этой личности. Каждый человек, какова бы ни была его общественная значимость, в равной степени достоин внимания и уважения. Четвертый: смысл жизни в том, чтобы служить Богу. А это, в первую очередь, значит любить друг друга, заботиться о другом и помогать ему в его нуждах. Именно таким образом мы прикасаемся к Нему, к Вечности.

Меня интересует несколько важных вопросов. Он выслушивает их очень внимательно и отвечает как опытный проповедник – внятно, просто, отчетливо проговаривая слова.

– Любовь – обязательное условие брака?

– Смотря по тому, что вы называете любовью. Для молодого человека это прелестное романтическое чувство, но и чисто физиологический призыв. Для супруга постарше – это обязательство перед семьей. Это потребность мужа заботиться о жене, и наоборот. Чувства приходят, уходят, опять приходят. Они не могут быть основой брака все время. Главный мотор семейной жизни – это установка, настроенность на постоянство жизни вдвоем. Воля к верности, служение друг другу – вот основа брака.

– Как правильно воспитывать ребенка, как требовать от него добродетелей, которыми подчас сам не обладаешь?

– Мы должны отказаться от цели воспитать ребенка совершенным. Не надо бояться его недостатков. Он – живое существо, он не может быть идеален. Если же вы все-таки будете добиваться своего, попытаетесь воспитать в нем важные для вас свойства, он в конце концов просто взбунтуется против вашего воспитания.

– Почему так велик процент разводов?

– Потому что современная жизнь движется на колоссальных скоростях, да к тому же с ускорением. Супруги в погоне за деньгами тратят на работу больше часов. У них не хватает времени на общение друг с другом и с детьми. А ведь без глубоких, долгих разговоров отношения выхолащиваются, теряют душевность, становятся чисто функциональными. Особенно страдают семьи, в которых работают женщины.

– Значит ли это, что вы против женского труда?

– Я считаю, что до тех пор, пока последний ребенок не пошел в школу, мать работать не должна. Ведь на это нужно не больше 12–15 лет. Не такая уж большая жертва.

– Но если женщина имеет высокую квалификацию, для нее это срок огромный. Она утратит за это время все знания, навыки, она отстанет от современных требований в своей профессии. Да и потом, предположим оптимальный вариант: последний, третий ребенок родился, когда ей было 30–35 лет, это значит, что она выйдет на рынок труда к 45–50 годам. Какая же тут карьера?

– Ну, это ее право сделать выбор – карьера или дети.

И вот тут я пересказываю своему собеседнику события в Вашингтоне, когда студенты протестовали против запрета на аборт. Спокойный и доброжелательный Джеймс Добсон начинает волноваться.

– Аборт – это преступление, – говорит он, – и не перед обществом – перед Богом. Ведь именно Он дал миру новую жизнь. Такова была Его воля. Женщина, решившая этой воле противиться, – грешница. Но, кроме того, это еще и криминал в прямом смысле слова. Говорить про эмбрион, что он еще не человек – невежество. В тот момент, когда клетка оплодотворила другую клетку, уже произошел священный акт появления Будущего Человека. Лишить его жизни во чреве матери или потом – значения не имеет. Это все равно убийство. Оно должно быть подсудно.

– А если беременность, положим, результат изнасилования?

– Все равно, – отвечает доктор Добсон. – В моей практике, кстати, была одна такая история.

И он подробно рассказывает мне этот случай. Девочка из бедной негритянской семьи была отличницей в школе. Она мечтала получить хорошее образование, хорошую работу, вырваться из бедности. Однако судьба распорядилась иначе. Однажды, ей было тогда 15 лет, она засиделась в классе дотемна. Школьный автобус уже ушел. И она пошла пешком пять миль, около семи километров.

Через полтора часа она была на окраине своего поселка и уже видела огоньки в окнах домов. В это время на нее набросились трое подростков и изнасиловали. Родителям она ничего не сказала, она их очень боялась. А через некоторое время она узнала, что беременна.

– Она пришла ко мне за тем, чтобы я посоветовал, как ей сделать аборт. Денег у нее на это не было, – рассказывал доктор Добсон. – Мы беседовали долго. Она дрожала, говорила, что боится родителей, что хотела бы в будущем родить в законном браке – но кто же теперь на ней женится? И главное, она хочет учиться, приобрести какую-нибудь достойную профессию. Но я объяснил ей, какой грех она возьмет на душу, если пойдет на операцию. Я предложил ей другое – вместо того, чтобы убивать живую жизнь, родить ребенка. А потом отдать его приемным родителям. Благо желающих усыновить детей в Америке очень много.

Дальше события складывались так. Девочка рассказала обо всем родителям, те ей не поверили, побили ее и выгнали из дома. Она нашла приют в Доме для обиженных женщин, есть такой в Центре, как и во многих других городах страны. Там она родила. По сценарию Добсона, дальше она должна была стать свободной и вернуться домой и в школу. Однако доктор все-таки мужчина и, возможно, не очень хорошо знаком с женской психологией. Когда девочка увидела завернутое в пеленки существо, так сильно похожее на нее… Когда она приложила его к груди, и он благодарно зачмокал… Словом, когда она ощутила себя матерью, неразрывно связанной с этим младенцем, она отказалась отдавать его кому бы то ни было. С большим трудом доктору Добсону удалось уговорить родителей взять ее домой. Да, говорит он, ее, видимо, никто не возьмет замуж: в этом комьюнити суровые законы морали. Да, она вряд ли сумеет окончить школу, а если и окончит, то дальше учиться ей будет трудно: надо зарабатывать деньги на жизнь. И уж, конечно, не высококвалифицированным и высокооплачиваемым трудом. Да, пусть ее мечтам не суждено сбыться. Но она нашла свое счастье в материнстве, – резюмировал доктор Добсон.

– В пятнадцать лет счастье в материнстве? Вместо перспектив, которые были вполне реальны для способной, трудолюбивой и амбициозной отличницы?

И я усомнилась в безупречности суждений доктора Добсона.

Развод

В последние десятилетия, показывает статистика, разводов в США стало намного меньше. Но все равно по количеству распадающихся браков страна стоит на одном из первых мест в мире. Одновременно, как я уже говорила, брак, семья – самая высокая ценность для американца. Я долго не могла объяснить себе этот парадокс. Какая же это высшая ценность, если она так легко разрушается? Помогла мне 40-летняя Поли Симпсон, учительница средней школы в Сиэтле. Поли недавно оставил муж, и она пылала негодованием: «Чего, нет, ты мне скажи, чего ему не хватало? – требовала она от меня ответа. – В доме всегда было убрано, обед всегда к его приходу готов. Ну, ссорились иногда, но не часто. Чаще вообще не разговаривали – телевизор смотрели. И вдруг он приходит и говорит: „Семья – это радость. Это любовь. Это счастье. А у нас всего этого нет“. Наслушался всех этих романтических бредней – и по телевизору, и по радио. Просто свихнулся». И сразу все стало на свои места: да, американцы высоко ценят семью. Но не всякую, а лишь гармоничную.

«В последние годы у американцев наметилась тенденция нового отношения к браку. В нем они пытаются найти удовлетворение многих своих потребностей – и душевных, и сексуальных, и социальных. Но в поисках счастья обнаруживают все большее несоответствие мечты и реальности… Разрыв между идеалом и жизнью все чаще приводит брак к распаду», – пишет Макс Лернер в книге «Развитие цивилизации в Америке».