Неживая вода - Елена Ершова

Оторванный с крыши лист жести лежал тут же, подмяв под собой то, что могло быть ходовой частью автомобиля. Игнат задрал голову и снова придирчиво оглядел прохудившуюся крышу.

"Снег вполне мог попасть и внутрь, — промелькнула мысль. — Надо бы осмотреть все получше…"

Он подергал дверь, и та после некоторых усилий поддалась, обдав Игната запахами ржавого металла и пыли. Внутри сарайчика царил полумрак — серенький свет едва проникал сквозь сильно загрязненные окна, и, переступив порог, Игнат споткнулся сослепу о подкатившуюся под ноги деревянную чурочку — обломок стропил. Постоял немного, дав глазам привыкнуть к освещению, и разочарованно вздохнул.

Игнат сам не понимал толком, что же он ожидал здесь увидеть. Но явно не то, что теперь предстало его глазам. Рабочее место автомеханика — вот, что сразу пришло на ум.

Большую часть помещения занимали слесарные верстаки, поверху обитые кровельной сталью. Над ними по стенам были развешаны молотки, ножовки и гаечные ключи, расположенные строго по размеру и предназначению. Возле напольного стапеля, представляющего из себя конструкцию вмонтированных в пол рельсов, стоек и креплений, лежал сварочный аппарат.

А чуть дальше у стены стоял гроб.

Сердце в груди стукнуло тревожно и гулко. Игнат отступил, споткнулся все о ту же чурку, и тихонько выругался под нос.

На какое-то мгновение показалось, что все это привиделось ему, что никакого гроба здесь нет, да и быть не может. Игнат несколько раз моргнул, ущипнул себя за руку и даже осторожно перекрестился на всякий случай — гроб не исчез.

Игнат подумал, что тут бы ему и надлежит уйти. Закрыть за собой дверь, будто не случилось ничего, может, даже замести свои следы, чтобы никто не заметил его присутствия в этом странном месте, более подходящим для городской окраины, чем для лесного жилища одинокой ведуньи. Но призрачные ладони снова мягко толкнули его в спину, и чей-то голос словно шепнул ему в уши: "Иди и смотри".

Поэтому на негнущихся ногах Игнат пошел вперед, выставив ладони, будто и сам был слеп. Обогнул верстаки и стапель, неуклюже боднул головой болтающуюся на витом шнуре лампочку и подумал, насколько неуместно она выглядит тут — ведь электричества у ведьмы не было. Об этом говорили и обрывки проводов, и отсутствие на стене выключателя. Возможно, все это было в планах у доморощенного инженера, но думать об этом Игнату не хотелось — все его внимание приковывала к себе страшная находка.

Гроб был белым и матовым, с массивной полупрозрачной крышкой. И, осторожно заглянув через нее, у Игната отлегло от сердца — внутри было пусто. Но сейчас же почудилось рядом чье-то тихое хихиканье, и бесплотный голос шепнул в уши: "Дурашка ты, Игнашка…"

Он мгновенно обернулся вокруг своей оси, но никого не увидел. Кругом царило все то же запустение и тишина, прямоугольник распахнутой двери пропускал широкую полоску света, которая безжизненно падала на пол, словно гниющий язык мертвого чудища.

"Прекрати, — строго сказал себе Игнат. — Это всего лишь твое воображение".

И, подсунув пальцы под крышку, с натугой отбросил ее.

Вверх поднялись мелкие пылевые вихри, Игнат чихнул — раз, другой. Зажмурился, опасаясь увидеть явившегося перед ним неведомого монстра. Но ничего не случилось, гроб по-прежнему был пуст. Внутри он оказался обтянут клеенкой, бывшей некогда белой, а теперь посеревшей от времени. Внутри свернутыми змейками покоились пустые трубочки капельниц.

"Как странно", — подумал Игнат.

А потом он увидел маркировку.

Нанесенная на внутреннюю стенку, она изображала птицу с человеческой головой. Ту самую птицу, которую Игнат видел на вышивке Марьяны, и о которой говорил дед Ермола. Крылья птицы были распростерты в стороны, а на голове красовалась корона, в которую витиевато вписали латинскую заглавную "F".

Игнат со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы, и ему показалось, что пол под ногами начал шевелиться, и он уцепился пальцами за стенки гроба, чтобы сохранить равновесие. В тот же миг сзади послышались чьи-то легкие осторожные шаги, и знакомый голос строго произнес:

— Ослушался-таки…

8

Ведьма стояла в дверном проеме, как строгий языческий бог — ее волосы были растрепаны ветром, прямая спина казалась натянутой струной, и тень на полу выросла вдвое, простерла к Игнату неживые щупальца.

Он отступил, и крышка гроба с грохотом захлопнулась за его спиной.

— Что же ты лгала мне, что не знаешь о мертвой воде? — хрипло спросил Игнат. — Почему скрыла?

— Я не лгала, — сдержанно ответила ведьма. — Я действительно мало что знаю.

— Тогда как ты объяснишь это? — закричал Игнат. В ушах все еще стоял звон упавшей крышки, а перед глазами маячил образ, увиденный им на внутренней стенке гроба. — Птицу с человечьей головой? Где она вьет свое гнездо, там с левой стороны бьет ключ живой воды, а с правой — мертвой! А если ты ничего не знаешь, то откуда у тебя тогда этот гроб? Чей он?

— Ти-хо! — негромко, но четко произнесла ведьма, и в голосе ее послышались холодные металлические нотки.

Игнат осекся.

Тогда она отодвинула тросточкой лежавшую у порога деревяшку, шагнула вперед, и тень ее придвинулась тоже, лизнув Игнатовы ботинки, будто собралась пожрать его за непослушание, утянуть за собой в мир мертвых душ, где уже давно поджидала Званка.

— Негоже в чужом доме свои порядки устанавливать, — медленно заговорила ведьма. — И что не предназначено для чужих глаз, таковым и должно оставаться.

Она помолчала, глядя в темноту своими незрячими глазами. Брови сдвинулись к переносице, и между ними пролегла вертикальная страдальческая складка.

— Прости, что ослушался, — выдавил из себя Игнат.

Ведьма подняла ладонь, пресекая все дальнейшие попытки оправдаться.

— Молчи уж, — сказала она. — Сделанного не воротишь. Видно, судьба у тебя такая. Душа мятежная, пропащая. Не будет тебе покоя, коли задуманного не сделаешь.

— Не будет, — эхом повторил Игнат.

Он ожидал теперь любого наказания — окрика, проклятия, заклинания, способного превратить его в болотную тварь. Но ведьма вдруг обмякла и вздохнула устало.

— Все вы такие, ищущие, — горько произнесла она. — Бежите, торопитесь… а куда? За счастьем своим? Только не видите, что счастье давно рядом с вами идет. Ну, да будь по-твоему. Не испугаешься ли?

— Не испугаюсь, — ответил Игнат. — Я навь видел. Низость человеческую на себе испытал. С лесным человеком Яг-Мортом сразился. Вот и к тебе пришел.

— Меня-то что бояться, — усмехнулась ведьма. — Живет себе в лесу слепая да одинокая женщина. Кому надо — помогаю советом или делом. Вот и тебе помочь хотела. Да только не слушаешь ты меня.

— Расскажи про воду, — попросил Игнат. — Расскажи, и вечно твоим должником буду.

Ведьма звонко расхохоталась, а потом сказала язвительно:

— Видно, недаром тебя в деревне дурачком называли. Слова в твои уши входят, а в голове не задерживаются. Сказала же: не знаю я про воду, ни про живую, ни про мертвую. Но помогу выведать у того, кто знает.

Игнат вздрогнул. Вернулось ощущение, будто под ним проваливается пол. Показалось даже, что между рассохшимися досками плеснуло огнем преисподней.

— Так правду люди говорят? — спросил он осиплым голосом. — Что ты с чертом знаешься?

— Может, и с чертом, — согласилась ведьма, и губы ее скривились в невеселой усмешке. — Потому и говорю, что опасное ты дело затеял. Еще не поздно отступиться. Бог тебя до этого хранил, сбережет и теперь.

— Только Званку мою он от смерти не уберег, — возразил Игнат. — А я не живу — мучаюсь. Во снах она ко мне приходит. За плечом стоит. Вот и пытку ради нее принял, — он поежился и потер пальцами вновь защипавшие глаза. — А если Бог от нас отвернулся, так куда мне идти еще? Только к черту и остается.

Снова воцарилось молчание. Тишина густела, речным потоком текла между двумя людьми, погрузившимися в собственные мысли. Игнат думал о том, как холодно и страшно лежать в одинокой могиле, силиться встать — и не мочь встать, хотеть любви — но не получить и этого, и не произнести важных и нежных слов, потому что язык давно уже высох в гортани. И только темная, тягучая тоска наваливается на грудь гробовой крышкой, и давит, так давит…

А ведьма… о чем думала она, вперив в пустоту свои незрячие глаза? Может, видела что-то, недоступное взору простого смертного. Может, вспоминала тоже свою любовь, которая обязательно должна случиться в жизни каждого живого существа, будь то человек ли, зверь ли.

— Будь по-твоему, — наконец произнесла ведьма. — Коли нужно к черту, так будет тебе черт.

Игнат поежился снова. Было ему немного странно и страшно слышат такие слова. Но все же он попытался отшутиться: