Неживая вода - Елена Ершова

— Они.

— А что же люди? — прошептала Марьяна.

— Кто выжил. А кто нет.

— А если еще придут?

— Не придут. Теперь-то уж точно.

И подумал: ушла навь с обжитых земель, прогнали ее и дожди, и солнце, а теперь — даст Бог! — люди прогонят. Будет день, и пройдут по всему Опольскому уезду чистильщики, уберут остатки гнили, напоят почву живой водой и взойдут в Солони ростки новой жизни — светлой и беспечальной.

— Значит, нашел ты, что искал? И своих земляков простил?

— И нашел, и простил, — ответил Игнат и глянул на Марьяну виновато, искоса: — А ты? Простила?..

Сердце ухнуло, затрепетало в ожидании ответа. Марьяна молчала, перебирала локоны длинными пальцами, а на Игната не смотрела.

— Не знаю… — наконец, тихо произнесла она.

Игнат тоже отвел взгляд. К горлу подступил комок, ладони стали влажными и ватными, и он засунул руки в карманы, чтобы не выдать, как дрожат его пальцы. Он все еще стоял, раздумывая, какие слова подобрать. Может, рассказать, как шел через болота и день, и ночь, и нес за пазухой эликсир, способный наводнить землю армией неживых монстров? Может, вспомнить, как пламя лизало крыши солоньских домов, и бесновалась нечисть, утратив свое сокровище? Может, объяснить, зачем приехал в город? Ведь по делу, а вовсе не для того, чтобы преследовать ее…

— Надолго ты в Новую Плиску? — спросила Марьяна, и поток мыслей тут же иссяк, а напряжение отпустило.

— Пока храм не отреставрируют, — сказал Игнат. — Плотником я нанялся.

— Что ж, — ответила она. — Хорошие плотники везде нужны, — и добавила печально: — А я вот скоро уезжаю. В Славен. Я ведь на интернатуру документы подала. Буду педиатром.

— Что ж, — сказал Игнат. — И хорошие врачи нужны.

Они еще немного помолчали. Давно стих колокольный звон, оставив после себя лишь легкую зыбь в весеннем воздухе. Кто куда, разбрелись прихожане. И наступила такая тишина и такая пустота, что чудилось — застыли Марьяна и Игнат внутри большого пузыря, а кроме них — здесь не было никого. И страшно было сказать слово: а вдруг лопнут тончайшие мыльные стенки? И не хотелось прерывать мгновенье: а вдруг и это окажется пустым сном?

— Мне пора, — первой нарушила молчание Марьяна. — Троица ведь… Столько еще дел нужно сделать…

— И мне пора, — сказал Игнат. — Заждался меня работодатель.

Он постеснялся подать руки. И она не подала. Повернулась и пошла, поцокивая каблучками по мостовой. Потом, будто вспомнив что-то, обернулась через плечо, откинула со лба упавший локон, стрельнула лукавыми глазами — и стала вдруг привычной Марьяной.

— Ну, так прощай, Игнат, бабы Стеши внук, — проговорила она. — Может, когда и свидимся.

И, не дожидаясь ответа, развернулась и пошла, и пошла — сквозь подсвеченную солнцем аллею, отстукивая каблуками шаги. А следом за ней — над тополями, над головами, над куполами, вспенивая молочные буруны, — потекла облачная река. Это была река времени, река жизни, таящая в себе и плод, и дождь, и мир, и явь, и свет, и любовь, и бога.

Так было, так есть и так будет до скончания времен.

Конец

октябрь 2013 — январь 2015