Наследство с условием - Бронуин Джеймсон

— С мисс Мори? Она вас ждет?

Томас заскрежетал зубами.

— Сомневаюсь.

Она опять носила униформу отеля, белый вверх, черный низ, и она снова выпрямила волосы, как в прошлый раз. Городской стиль был не совсем в его вкусе, и все же она чертовски красива, так красива, что даже гнев улетучивается при взгляде на нее. Энджи разговаривала с группой женщин в униформе и поэтому не заметила его появления.

Тут он услышал мягкий смех, и его словно что-то толкнуло в грудь. Она смеется? Он бросил все, примчался сюда, потому что боялся за ее эмоциональное состояние, а она смеется?

Его гнев поднялся как огромная волна, он сделал несколько шагов и остановился, не сводя глаз с улыбающегося профиля. Он увидел, как она обернулась и замерла на полуслове. Томас смутно догадывался, что остальные женщины тоже обернулись. Щебет умолк, и воцарилась тягостная тишина.

Его внимание сфокусировалось на ее лице, на полных губах. Когда они беззвучно прошептали его имя, его большое тело содрогнулось от нежности. Томас с трудом удержался от того, чтобы подхватить ее на руки и унести в укромное местечко, где можно было бы припасть к этим сексуальным губам.

Энджи собралась с духом, повернулась и что-то пробормотала женщинам, затем подошла к нему.

— Я занята, — начала она, — и не могу с тобой разговаривать. Я работаю.

— Я бы сейчас тоже работал, если бы не стоял здесь.

— Что тебя сюда привело? — продолжила она. — Разве ты не получал сообщение?

— Может, тебе следовало позвонить мне, чтобы узнать?

Она прищурилась.

— Ты ожидал, что я позвоню? Зачем? Чтобы обсудить, как я себя чувствую, и послушать твои утешения?

— Но я хотел узнать о твоем здоровье.

— Как видишь, я в порядке, — коротко ответила Энджи и отвернулась, чтобы уйти.

Он удержал ее за руку.

— Энджи, ты очень расстроилась?

Она глубоко вдохнула и затем выдохнула.

— Да, но мне действительно нужно вернуться к работе. Я не могу разговаривать, Томас, честно, не могу.

Он бросил взволнованный взгляд через плечо и наткнулся на недоуменные лица женщин.

— Как долго ты здесь пробудешь?

— Двадцать минут, но нам не о чем говорить. Томас все еще держал ее за руку.

— Твой визит имеет отношение к свадьбе Алекса? Или к новой невесте Рэйфа?

— Нет. Я хотел убедиться, что ты в порядке.

— Мы уже выяснили, что все хорошо, — поспешно вставила Энджи, — потому что беременности нет.

Леденящая пустота этого заявления лишила его дара речи. Она отвернулась и пошла, каблучки застучали по мраморному полу. Сердце в его груди тоскливо сжалось. Он прилетел сюда, чтобы все испортить, чтобы стоять и смотреть, как любимая женщина уходит из-за его упрямства и страха.

— Я не о беременности, — выкрикнул он ей вдогонку и почувствовал, как все взгляды снова обратились к нему. Но среди этих глаз не было черных и блестящих, еще недавно светившихся страстью и гневом, единственных глаз, имевших для него значение. Она продолжала уходить. — Если ты не хочешь, чтобы я кричал на весь зал, Энджи, тебе лучше остановиться.

Тысяча разных мыслей вертелись в ее голове. Она боялась снова ошибиться… Энджи остановилась и перевела дух.

— Томас Карлайл, тебе следует вести себя прилично, иначе я лишусь работы.

— А ты хочешь сохранить ее? — спросил он.

Она медленно повернулась и посмотрела ему в глаза.

— Это не мой выбор.

— Жизнь будет нелегкой… со мной. — Томас медленно двинулся вперед. Ее сердце подпрыгнуло и запело от радости. — Мы скучаем по тебе, Энджи.

— Мы?

— Мэнни и Ра скучают по тебе. Стинк говорит, что ты единственная, кто слушает его байки. Чарли скучает по долгим прогулкам.

— А ты?

Он остановился прямо перед ней.

— Больше всех.

— Что ты говоришь, Томас Карлайл?

— Я хочу, чтобы ты вернулась домой, Энджи. — Он прикоснулся к ее лицу. — Я хочу воспользоваться шансом, который ты мне предложила.

— Ты сказал, я заслуживаю лучшей участи.

— Я много чего говорил, но не всегда был честен сам с собой. — Томас проглотил вставший в горле ком, переступил с ноги на ногу и нахмурился. — Я не очень силен в выражении чувств, особенно при зрителях, — он бросил косой взгляд в сторону группы людей, — но я хочу стать той лучшей участью, которую ты заслуживаешь.

Некоторое время она молчала, затем повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. Ты и есть моя лучшая участь, подумала Энджи, мой лучший мужчина. Он провел пальцем по ее нижней губе.

— Я люблю тебя, Энджи.

Когда первое удивление прошло, она подумала, что эти простые слова вполне подходят для мужчины, не привыкшего красиво изъясняться. Она так прямо и заявила, прежде чем он поцеловал ее, и после поцелуя повторила еще раз.

— Ты сожалеешь о ребенке? — спросил Томас.

— У нас есть время снова попытать счастье. Мы сможем сохранить Камеруну.

Он не упустил это слово «мы». И ему понравилось, как оно звучит.

— Говорят, Бог любит троицу.

— Будет ребенок или нет, я уже счастлив.

Двадцать пять минут спустя, после короткого совещания с дамами в розовых костюмах, она закончила рабочий день, и они с Томасом рука в руке направились к дверям лучшего номера «Гранд-отеля». И как только за ними закрылась дверь, Энджи упала в его объятия. Возвращение к жизни состоялось!