Студент 3 (СИ) - Советский Всеволод

— А младенец? Перестал сниться?

Лена прыснула:

— Пока пропал куда-то. Думаю, еще вернется.

— Можно, я вместо него буду сниться? Сиську дергать. Я не откажусь!..

— Ой, Васька! Я сейчас описяюсь!..

Такой катастрофы не случилось, но посмеялись от души, после чего Лена слегка загрустила. Я ее понимал, но долго утешать не мог: мне надо было и с Витькой потолковать, да и дальше по адресам ехать надо было… Конечно, я сумел так мягко и галантно уболтать влюбленную барышню, что она чуть не растаяла, и расставшись с ней, понесся в общагу.

Витек уже заждался меня. Толика не было, Роман предавался послеобеденному сну — он вообще мастер был придавить подушку.

— Выйдем в рекреацию?.. — шепотом предложил Витька.

— Нет, на кухню пошли. Я же сегодня дежурный. Поможешь мне малость?.. И рванем дальше.

Ужин по причине дефицита времени я задумал самый примитивный: макароны с тушенкой, зато уж со специями: перцем, лавровым листом, и тушенку предварительно обжарил на сковороде с мелко нашинкованным луком, прожаренным до аппетитного золотистого цвета. Этот чертов чипполино, конечно, порядком пощипал глаза, до слез, но блюдо вышло на славу.

Впрочем, это, конечно, несущественно. Главное — Витькин рассказ о вчерашнем. На кухне, кроме нас, пока никого не было, и потому поговорить мы смогли спокойно.

Я с самого начала догадался, что приятеля моего раздирают противоречия. С одной стороны, он сознавал, что переступил опасную черту, и повторение этого опыта может быть роковым. А с другой… С другой, в нем еще явно бродили призраки случившегося.

— Ну, — начал я суровым тоном, — излагай. Как ты дошел до жизни такой…

— Да как… — промямлил он, поежившись, — как-то вот само собой так и вышло…

Последовательность и твердость духа не были Витькиными сильными сторонами. Войдя в квартиру Зинаиды Дмитриевны, он вроде бы как вооружился моим напутствием, да и сам, в сущности, соображал… Однако рассмотрев хозяйку поближе — хоть и молодящуюся и ухоженную даму, но которой явно было что-то в районе сорока, да к тому же красотой она не блистала… Он, честно говоря, расстроился. Как настраиваться на роль Дон Жуана с таким объектом?.. Никакого плана у него не выработалось, и пришлось положиться на авось.

Как ни странно, авось этот сработал.

Суровая на вид, Зинаида Дмитриевна вроде бы подобрела.

— Ну что, — сказала она, — значит, как это использовать?..

Витька повторил. Она достала из серванта хрустальную рюмку, распаковала бумажную завертку, пересыпала кристаллики в рюмку.

— Значит, на стакан воды? — вновь переспросила она, видимо, тоже слегка мандражируя.

— Да, — кашлянул он и добавил зачем-то: — Кипяченой.

Хотя такого уточнения Кайзер не делал.

Хозяйка сходила на кухню, слышно было, как она там звякнула чайником. Вернулась с двумя гранеными стаканами в руках: один полный, другой пустой. В полный высыпала снадобье, размешала чайной ложкой. Оно легко растворилось в воде, точно, как соль или сахар. И Зинаида аккуратно перелила половину в другой стакан. Получилось это у нее безупречно, как будто опыт большой по такому переливанию: фифти-фифти, ровненько.

— Вот что, дорогой Виктор, — заявила она властно. — Давай-ка поступим по-братски. Попробуем эту штуку вместе. Что получится…

И ты поддался искушению, — я усмехнулся.

— Так получается, — вздохнул он. — Ну, я подумал…

Он подумал, что средство придаст ему заряд бодрости по принципу «не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки». Где-то примерно так и случилось, но эффект…

— На вкус какое? — поинтересовался я.

— Да черт его знает, — Витек пожал плечами. — Не то совсем безвкусное, не то какое-то чуть сладковатое… В общем, не противное. Я боялся, что будет дрянь какая-то, но нет. Нормально.

— Ладно. Дальше.

— Дальше… — здесь он зачем-то оглянулся, хотя никого не было.

Дальше — средство подействовало почти мгновенно.

Судя по Витькиному описанию, у препарата был несомненный наркотический эффект. Выходило так: мир вокруг слегка вздрогнул, начал меняться, вроде бы как от приема алкоголя, но иначе.

Меняться начала Зинаида Дмитриевна. Она как-то подтянулась, ее мощная тумбообразная фигура вдруг почудилась гибкой, а лицо чудесным образом помолодело, а сам Витек…

— Ты знаешь, Базилевс, вот честно: какой-то восторг, прямо захотелось захохотать… Или даже нет, не знаю, как это назвать. Немыслимое счастье, что ли⁈ Весь мир обнять!

Поскольку функции всего мира выполняла в данной ситуации Зинаида Дмитриевна, то Витек к ней и ринулся. И замечательно при том, что напрочь отлетели сдерживающие факторы, какие-то стеснение, смущение, неловкость… Все ловко, нагло, все бесстыдно-весело — он набросился на нее, а она ничуть не возражала, и халат мгновенно улетел куда-то…

— Вот тут, — Витька прерывисто вздохнул, а взгляд забегал, — вот тут, честно, провал в памяти. Не помню, как началось. Исчезло все! Вообще, память тут как-то проблесками, вспышками… Уже на кровати, да неразобранной, прямо на покрывале, и я деру ее со страшной силой. Стояк… ну не знаю, как это назвать…

— Как ракета…

— Да можно и так сказать. И вот деру ее, и вроде нарастает это изнутри, растет, растет… и чувствую, что кончить не могу, как будто бы преграда какая-то! И все стараюсь ускорить, ускорить темп, она вне себя, вроде бы орет, а я не слышу… Кто знает, может, она на весь дом вопила! Не знаю.

Изложенное далее я понял уже заранее. Витек бешено «драл» партнершу, ощущая мучительное нарастание оргазма, которое никак не могло пробить барьер и превратиться в выброс спермы и сам оргазм… И казалось, этому не будет конца и краю, и приходилось дергаться скорее и скорее, хотя уж скорее некуда, и вот уже стал задыхаться, и пугаться, потому что сердце готово было выскочить из груди…

И все-таки в тот миг, когда уже, казалось, все, хоть ты убейся, хоть умри, ничего больше не сделать, разрядка вдруг случилась.

— Ты знаешь… — Витек покрутил головой, — а вот тут ни в сказке сказать, ни пером описать…

Оргазм ударил такой, что его и оргазмом-то не назвать. Какой-то конец света. Ну почти. По словам Витьки — не то, что сперма выхлестнула из него, а показалось, что все внутренности безболезненно сорвались с мест, понеслись, точно устремились попасть вглубь женского тела. Его, Витьку, это сотрясло, почти перевернуло, ощущение было такое, словно полетел в черную дыру…

Тут опять провал.

Очнулся он в обнимку с тяжело дышащей, полуживой Зинаидой Дмитриевной. Сам тоже весь опустошенный, ослабевший, сил не было даже встать.

— Знаешь… — Витька как-то зябко поежился, — вот честно, только сейчас стало доходить: лежу так, не то, чтобы мысль… а даже не знаю…

Столь путано он пытался выразить следующее.

В тот миг бессильного лежания не в нем самом, а будто бы со стороны пришло равнодушное — и вот именно, не оформленная логически мысль, не суждение и даже не понятие — а нечто туманное, вроде облака, но со смыслом. А смысл без слов такой: а если подохну?.. А ну и черт с ним…

— Клянусь! — страшным шепотом, бия себя в грудь, подтвердил Витек. — Не страшно! Ни о ком не думал. Ни о родителях, ни о ком… Просто сейчас перенесусь через черту, и все. И будь, что будет. Как будто я — не я, и все, что происходит, не со мной. И Зинаида эта лежит тоже, еле дышит… Думаю: а вдруг и она того… коньки отбросит, что тогда? И это тоже все равно…

Сколько времени длилась эта одуряющая слабость, он не смог сказать. Ощущение времени исказилось. Опять же вроде бы проваливался в беспамятство, а может, нет?..

— Не могу сказать! — решительно отметил он.

Окончательно он пришел в себя глубокой ночью, причем не сразу понял, где он, какое-то время с недоумением соображал… опять-таки память опустошило. Но вдруг разом все вспомнил.

И от этого не то, чтобы очумел… а может, и так можно сказать. Трудно было вместить в себя случившееся. Радом посапывала, постанывала во сне Зинаида Дмитриевна, и Витек ощутил невыносимое омерзение к произошедшему, постарался отодвинуться от спящего тела на самый край кровати. «Скорее бы утро!» — промелькнуло в голове, после чего судьба сжалилась над моим приятелем. Он вновь уснул.