Грегор и проклятие теплокровных - Сьюзен Коллинз

Когда пришел его черед пить, Грегор поднял бурдюк и пил до тех пор, пока желудок не наполнился, — это помогло хотя бы отчасти уменьшить ощущение сосущей пустоты в животе.

Они построились в цепочку и снова двинулись в глубь джунглей.

Тропа стала заметно уже, и Гребешок предложила понести Босоножку и Темпа, и Грегор не раздумывая согласился. Он немножко опасался повторения истории с «Алфавитной песенкой», но Газард придумал новое развлечение: изучение тараканьего языка. Он повторил уже несколько щелчков вслед за Темпом, когда Босоножка сильно дернула его за руку.

— И я хочу! Я тозе хочу говорррить, как зуки! — настаивала она.

Сидя на шее Гребешок, они несколько часов были заняты этой игрой. Как и предсказывал Живоглот, Босоножка моментально все схватывала и усваивала, Газард тоже был удивительно способным учеником. А Темп, с его безграничным терпением, оказался прекрасным учителем. Он никогда не нервничал и не критиковал. И к тому времени, как все расположились на отдых и обед, эта троица разговаривала на странной смеси человеческого и тараканьего языков, даже не задумываясь об этом.

И снова вода немного утолила острое чувство голода. Копаясь в рюкзаке в поисках игрушек, которые дала для Босоножки Далей, Грегор вдруг наткнулся на нечто интересное.

— Э, да это же жвачка! — воскликнул он и показал яркую розовую упаковку остальным.

— Я хочу звачку! — тут же заявила Босоножка, протягивая ручку.

— Нет, Босоножка, ты еще слишком маленькая, — сказал Грегор. Мама не разрешала давать ей жвачку, опасаясь, что малышка может проглотить ее или подавиться. — Но я дам тебе красивый фантик.

Он аккуратно развернул упаковку и дал ей розовую обертку, которую она тут же понеслась показывать своим друзьям.

— Это еда? — с интересом спросил Пролаза.

— Вообще-то нет. Не совсем. Ты просто жуешь, но не глотаешь, — ответил Грегор.

— Тогда какой в этом смысл? — озадачилась Коготок.

Какой смысл у жвачки?

— Хм… не знаю… ну, просто приятный вкус. Вы будете пробовать или нет? — спросил Грегор.

В упаковке было пять пластинок. Дети уже поели, Темп мог месяц обходиться без еды. Найк и Гребешок могли по дороге ловить наверху каких-нибудь жучков, так что оставались Грегор, Хэмнет и крысы.

Как раз пятеро.

— Отлично, каждому по пластинке, — обрадовался Грегор. Он раздал жвачку и предупредил: — Не забывайте — это надо жевать. Но не глотать.

Стянув вощеную бумажку со своей пластинки, он сунул жвачку в рот. Взрыв сладкого вкуса во рту был просто ошеломительным, он даже глаза прикрыл от удовольствия. А открыв, увидел, что остальные смотрят на него с любопытством.

— Ну что же вы — пробуйте!

Хэмнет осторожно развернул свою пластинку и понюхал, потом нерешительно положил ее в рот и начал жевать. На лице его появилось выражение восторженного недоумения:

— Оно сладкое… и не уменьшается во рту, когда я жую.

— Ну да, это же резинка. Ты можешь жевать эту пластинку хоть целый день. А если захочешь — и целый год, — улыбнулся Грегор.

Одна за другой, даже не снимая обертки, крысы сунули свои пластинки в рот. Грегор изо всех сил старался не засмеяться, глядя, как они вдумчиво двигают челюстями, пытаясь понять смысл этой странной не-еды.

Наконец Живоглот издал похожий на отрыжку звук:

— Уф! Я его проглотил.

— Ничего страшного — жвачка не причинит особого вреда, — сказал Грегор.

— А я не пойму, где моя жвачка, — сказал Пролаза, водя языком по морде. — Она куда-то подевалась.

Он открыл рот пошире, и Грегор увидел, что жвачка прилепилась к одному из его передних зубов.

Коготок оказалась единственной из крыс, способной оценить жвачку:

— Неплохо. Не так хорошо, как косточки, но по крайней мере дает работу зубам.

— А почему на упаковке написано «бабл гам»? — спросил Хэмнет, вынув свою жвачку изо рта и изучая ее.

— А вот почему! — Грегор надул из жвачки пузырь и с треском лопнул его.

Все подпрыгнули от неожиданности.

— Не делай так! — завопил Живоглот. — Нам и без того достаточно шума!

— Ну, просто это был ответ на ваш вопрос, — пожал плечами Грегор.

Они пошли дальше, и голод стал мучить Грегора еще сильнее. Когда сахар из жвачки попал к нему в кровь, организм отреагировал на это выбросом желудочного сока, и от этого есть стало хотеться просто невыносимо. Грегору хотелось чего-то сочного — и холодного… мороженого, арбуза, фруктового льда… А еще соли. Просто соли. Видимо, он потерял много соли с потом, а организму необходима соль, так говорил ему папа.

Грегор все это время вообще не снимал ботинки, и носки его совершенно отсырели. Он не догадался взять для себя сменную одежду, хотя бы носки, и теперь не мог поменять их. А взять было не у кого — Хэмнет и Газард носили обувь, изготовленную из кожи рептилий, и никаких носков у них, конечно, не было и в помине.

Голод и изнуряющая жара лишили Грегора сил. Ему больше не надо было нести бурдюк с креветками, но оставались еще рюкзак с аптечкой и рюкзак с его личными вещами. Колени у него подгибались, и он едва не падал каждые несколько ярдов.

Вдруг чья-то рука легла ему на плечо.

— Я понесу аптечку, Грегор, — сказал Хэмнет.

Грегор отдал ему свою ношу без возражений. Хотелось бы ему найти в себе силы, чтобы гордо отказаться, но в тот момент он мог испытывать только благодарность.

— Спасибо, — смущенно пробормотал он.

Хэмнет пошел позади него, а Живоглота переставил на свое место, замыкающим.

— Живоглот рассказал мне, что ты стал возмутителем всеобщего спокойствия, отказавшись убить Мортоса.

— Ну да, было такое. Но ведь он был совсем крошкой, — ответил Грегор с вызовом. Он привык, что люди не понимают его в этом вопросе.

— Это очень правильное решение. Если бы не оно — крысы ни за что не согласились бы принять участие в этом походе, независимо ни от какой чумы, — сказал Хэмнет.

Грегор никогда не думал об этом в таком ключе, но, пожалуй, трудно было бы представить себе, чтобы крысы пошли в опасный поход бок о бок с убийцей Мортоса.

Если честно, ему было ужасно приятно, что Хэмнет одобрил его поступок, — особенно потому, что так мало одобрения этот поступок до сих пор встречал у других.

— В Регалии с этим мало кто согласится. Там меня теперь ненавидят. Меня теперь все ненавидят — и люди, и крысы.

— Да не все, — улыбнулся Хэмнет. — Вот Живоглот, например, тебя просто обожает.

— О да! Я у него в большо-о-о-ом почете, — ответил Грегор. — Думаю, он все время прикидывает, каков я на вкус.

— Прикидывал бы, не будь ты таким худосочным, — отозвался Живоглот.

Грегор выдул большой пузырь и с громким треском лопнул его.

— Прекрати! — огрызнулся Живоглот.

— О, прости! — сказал Грегор, но на лице его играла хитрая улыбка.

Через несколько часов, когда они нашли небольшую полянку и остановились, Грегор уже не чувствовал ног от усталости. Он давно потерял счет времени и перестал прикидывать в уме расстояние, которое они прошли. Обессиленный, он рухнул на землю, не доставая из рюкзака одеяло и даже не снимая пояса с мечом. Воздух был таким горячим и влажным, что трудно дышать. Он никак не мог определить, что с этим воздухом не так — слишком мало в нем кислорода или слишком много, но что-то определенно было не так, потому что сознание Грегора мутилось и все плыло перед глазами.

Когда Хэмнет раздал детям остатки креветок и печенья, Живоглот подошел к нему и сказал:

— Мы должны раздобыть хоть какой-нибудь еды. Не только для щенков, хотя эта маленькая кудрявая пискля не даст никому покоя, если мы ее не накормим. Остальным тоже нужно поесть. Взгляни на Воина.

Грегор попытался было поднять голову и сказать им, что с ним все в порядке, но не мог даже пошевелиться. Он и глаза открывал с трудом. Да что там — он и дышал с трудом, каждый вдох и выдох стоили ему большого усилия.

— Хорошо, мы с тобой идем добывать еду. Другого выхода я не вижу, — ответил Хэмнет.

Он приподнял голову Грегора и поднес к его губам бурдюк, заставляя пить. Вода выливалась у Грегора изо рта и стекала по подбородку, но кое-что он все-таки смог проглотить.

— Постарайся набраться сил, Грегор. Мы скоро вернемся. Пей. Пей столько, сколько сможешь выпить.

И Хэмнет на секунду положил свою ладонь ему на лоб. Это было так приятно. Это напомнило ему жест, с каким мама или папа проверяли, все ли с ним в порядке. Будто родители были сейчас рядом с ним.

Вода немного привела его в чувство — он даже смог сесть.

Хэмнет и Живоглот ушли, Босоножка и Газард спали у хвоста Гребешок. Темп стоял возле них и чистил свой панцирь. Найк дремала в нескольких футах от Грегора — он даже не слышал, как она спустилась. Большинство бурдюков с водой все еще были приторочены к ее спине — как и у Грегора, у нее не было сил снять их с себя.