Дети Антарктиды. Лед и волны - Даниил Корнаков

— Тем не менее, мы нашли его, — бросил Йован. — И сделали доброе дело.

Здоровяк посмотрел в сторону Нади, которая неотрывно смотрела в видимую лишь ей точку на стене. Похоже, она о чём-то крепко задумалась.

— Да, — кивнул Вадим Георгиевич и отхлебнул содержимое стакана. — И на то была только её прихоть. Но каков мотив? Может, в ней проснулась жалость? В любом случае, этого мы точно не узнаем.

— Разумеется, не узнаем, — возразила Арина. — Потому что вы говорите про Антарктиду так, словно она какое-то живое существо. Как по мне, это звучит как полнейшая чушь. Она не умеет говорить.

— О, поверьте мне, юная барышня, она способна говорить. Прислушайтесь на досуге к здешним ветрам, и вы поймёте, что я имею в виду.

Арина в ответ усмехнулась и плюхнулась в кресло, встретившись взглядом с Матвеем. Её прежде весёлое настроение улетучилось в один миг.

Прошло совсем немного времени, и горящий вездеход скрылся за горизонтом, а идущий от него столб чёрного дыма растворился на фоне бескрайнего неба.

Через несколько часов «Титан» совершил свою первую остановку, необходимую для зарядки аккумулятора.

Просидевший целый день за рулём, Домкрат с виду был рад, наконец, покинуть место водителя. Он как следует потянулся, хрустнул позвоночником, размял пальцы и подошёл к громоздкому стальному ящику, намертво прикреплённому болтами к полу. Достал оттуда портативную литий-полимерную батарею — необходимую для зарядки аккумулятора устройство размером с ящик для инструментов.

Без таких батарей ни о каком длительном путешествии не могло идти и речи, поскольку вездеходы потребляли существенное количество энергии, а уж такая махина, как «Титан», и того больше. Опытные выжившие, путешествующие между станциями вот уже много лет, давно знают, что свой путь рассчитывать нужно не в километрах и днях, а в количестве имеющихся при себе батарей.

Сами же эти устройства получали энергию от солнечных панелей и ветряков. Когда электричество поступало в батарею, ионы лития двигались через полимерный электролит, постепенно накапливая энергию. Благодаря уникальной химии лития и полимера, из которых они были сделаны, батареи могли хранить накопленные ими ватты на протяжении длительного времени.

Выжившие бережно относились к батареям, ведь покупка новых могла влететь в существенное количество ватт, а найти подобные на захваченных землях с каждым годом становилось всё труднее. Среди собирателей батареи и вовсе были драгоценным ресурсом, поскольку без них путешествия на континенты попросту были бы невозможны. Как-то раз Матвей читал в одной исторической книжке, что у древних египтян кошка считалась символом плодородия. Так вот, у собирателей этим символом, можно сказать, были литий-полимерные батареи.

Матвей невзначай взглянул на содержимое стального сундучка, прежде чем Домкрат закрыл его на замок, и заметил там наличие ещё, как минимум, двадцати подобных батарей — половина всего запаса, что имелась на «Востоке». Это в очередной раз убедило собирателя в том, что Вадим Георгиевич желает вернуть свою дочь во что бы то ни стало и не поскупится ради этого ни единым ваттом.

Однако чутьё подсказывало, что за всем этим скрывается не только спасательная экспедиция. Почему? Матвей обдумывал внезапно пришедшую ему в голову мысль почти всю дорогу. Его беспокоили некоторые факты. Сначала редкий, навороченный вездеход, «таких в мире всего три». Потом затрачиваемые направо-налево ватты. Теперь вот батареи, рассчитанные на очень далёкое и крайне опасное путешествие.

Матвей понятия не имел, как ведут дела на «Прогрессе», но он точно знал, что, ради спасения одного или даже нескольких человек, никто не решится на растрату такого количества ресурсов. Пусть хоть твой брат и главный на станции.

Тревожные размышления о прогрессисте были прерваны звонким голосом Арины, разговаривающей с Йованом. Они сидели за небольшим столиком и ели вяленую треску, припасённую здоровяком. Прогрессисты ели от них порознь, расположившись в кабине вездехода. Молчавшая после поджога «мышки» Надя немного оживилась и о чём-то спорила с Вадимом Георгиевичем, пока Домкрат отламывал маленькие кусочки пеммикана и забрасывал их себе в рот. Он разглядывал салон так, словно бы искал, к чему придраться.

Всё это время Матвей сидел в стороне. С появлением Арины аппетит отбило напрочь.

Настало время поговорить о её безрассудном поступке.

— Одевайся, — строго велел он ей.

Услышав его голос, девушка, не разжевав, как следует, проглотила кусок целиком.

— Зачем? — осторожно спросила она.

Матвей взял её парку и протянул ей.

— Надо поговорить.

— Давай поговорим здесь. Снаружи градусов под сорок!

— Значит, одевайся теплее, — он бросил парку прямо на её тарелку с рыбой.

Арина умоляюще посмотрела на Йована, словно ожидая от него поддержки, но тот едва заметно пожал плечами, мол, увы, ничего поделать не могу.

Девушка тяжело вздохнула, надела парку, влезла в свои тёплые, кожаные унты и пошла наружу под пристальным взглядом не только Йована, но и остальных присутствующих в салоне. Матвей пропустил её вперед, закрыл за собой дверь и спустился по ступенькам вниз.

Снаружи было очень холодно, ещё и ветер разошёлся, как следует, ледяными зубами кусая за щёки. Однако прямо сейчас ему было плевать на это. Он не собирался выяснять отношения на глазах у незнакомцев.

Арина надевала меховые варежки. Те самые, которые он подарил ей на шестнадцатый день рождения. Матвей вспомнил, как подбирал на рынке лучшую кожу и самый тёплый мех, привезённый с захваченных земель. Как затем за пару ночей сшил ей варежки, предвкушая радостную улыбку своей сестрёнки…

— Матвей…

— Хватит, — прервал он её.

Девушка покорно склонила голову.

— Ты ослушалась меня…

— Я просто хочу помочь…

Внезапно Матвей как с цепи сорвался. Он грубо схватил её за воротник парки и посмотрел девушке прямо в глаза, как можно крепче прижимая к себе.

— Да не нужна твоя помощь, не нужна!

Он заметил, как она испугалась, однако Арина не пыталась вырваться из его хватки. На её лице читалось смирение, но, в то же время, несогласие так и бурлило внутри, норовя выплеснуться наружу — это было заметно по сильно сжатым губам.

Матвей отпустил девушку, чувствуя, что погорячился и немного переборщил, так грубо схватив её. Он отвернулся, будучи не в силах больше смотреть на неё и принимать тот факт, что она здесь, сейчас, так далеко от родной станции.

Оба некоторое время молчали, будто напрочь позабыв о жгучем морозе и нарастающем ветре. Всё это в какой-то момент перестало иметь для них значение.

— Матвей, мне уже семнадцать.

—